Тимур Шаов - Пегас, Муза и лирический герой
текст песни
38
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Тимур Шаов - Пегас, Муза и лирический герой - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Пегас, Муза и лирический герой
На обочине культурного процесса
Вольно дышится и видно далеко,
Я сижу в обличье дикого черкеса,
Откупориваю сабелькой пивко.
А процесс культурный протекает мимо,
И оттуда что-то ласково поют.
Над процессом – два прелестных херувима.
Так красиво, просто завидки берут.
Там поэты на породистых пегасах,
Там Психея, и Эвтерпа, и Амур,
С ними дамы в кринолинах и атласах,
Там высокая культура от-культюр.
Как меня завидят, дёргаются нервно,
И, зажав носы платками, говорят:
"Фу, мюжик, enfant terrible, пахнет скверно,
С этим рылом лезет в наш калашный ряд.
А сыграй-ка нам, мюжик,
Айне кляйне нахтмюзик.
Что, не можешь? Эх ты, лапоть,
Вон отсюда сей же миг!"
Мой пегас подкован криво,
У него из пакли грива
И общипанные крылья,
Куцый хвост, как пистолет.
Нрав весёлый, скачет-квасит,
Встретит лошадь – отпегасит,
Он шакалит на помойках,
Но вообще-то он эстет.
Вот же фрукт: ни конь ни птица,
Всё бы ржать ему, глумиться.
У других людей пегасы –
Любо-дорого глядеть.
У людей ахалкетинцы,
Рысаки и кабардинцы.
Дамы видят нас с пегасом,
Начинают вновь трындеть:
"Фу, мюжик", – сразу в крик.
Сразу в крик: "Фу, мюжик!
Фи, мюжик! Ой мюжик!"
Сразу в крик: "Фу, мюжик!"
Моя Муза – из Советского Союза,
Торговала раньше пивом на разлив,
Называет меня "вшивый мой Карузо"
И подмигивает, плечи оголив.
Пьёт, скандалит, носит тюлевые платья.
"Что за жизнь, – кричит, – отгулов не дают!
Я к Митяеву уйду, там больше платят".
Зря пугает, там её не подберут.
Мой лирический герой – он не лиричен,
Он циничен, мой лирический герой,
Он порочен, не приручен, ироничен,
Я-то добрый сам, а он чего-то злой.
Я хороший, тихий, славный, неприметный,
А он шумный, он гуляка и нахал,
И всё время кроет лексикой абсцентной,
Я и слов таких-то сроду не слыхал.
Ну, и так как я не классик,
Сам воздвиг себе Парнасик,
Невысокий, двухметровый,
А по мне-то в самый раз,
Аккуратный, рукотворный,
С деревянною уборной,
Стол, скамейка, три берёзки –
Персональный мой Парнас.
Под столом лежит гитара
И пустая стеклотара,
На рассохшейся скамейке
Томик Фрейдкина раскрыт.
И живём, как в коммуналке:
Муза в виде приживалки,
Да пегас мой тугудумский,
Да герой мой - паразит.
Паразит, паразит,
Ой, герой-паразит!
Ой, паразит мой герой,
Ой, паразит...
А вдали Парнасы высятся грядою,
Там лавинами метафоры шумят,
Строфы строго проплывают чередою,
А над ними рифмы звучные парят.
А тут сидишь и ищешь рифму к слову "днище",
Собираешься "дружище" написать,
Эти трое мне орут: "Пиши – козлище!",
Вынуждают под их дудочку плясать.
Тут у нас приют убогого пиита,
Эти трое пишут пульку на песке
С шумом, руганью: "А ваша дама бита!"
Атмосфера, как в портовом бардаке.
Господа, а не сбряцать ли нам на лире,
Миру что-то типа "Мцыри" рассказать?
А пегас кричит: Какие, на фиг, Мцыри!
Не видишь, я прикупил на мизере туза.
Я спел бы сладко, ласково
"Ля-ля" – по типу Баскова,
И чтобы не по матери,
А чтоб как херувим,
И чтобы без политики,
Чтоб прослезились критики:
"Какой светильник разума!
А мы его гнобим".
Бардак в моей гостинице,
Коньяк в моей чернильнице,
Конь скачет, Муза красится,
Герой ушёл в запой.
Какие, блин, наперсники,
Такие, блин, и песенки –
Ну, что напишешь путного
С такою шантрапой.
Шантрапой, ой,
С такой шантрапой,
Шантрапой, шантрапой,
Шантрапой...
Дует свежий ветерок... И если честно,
Это свинство мне по нраву самому:
Обмакнёшь язык в чернильницу – прелестно!
Нет, ребята, нам меняться ни к чему.
Так что буду греть на солнце своё днище
И в процесс культурный камушки бросать.
Ну, а кто там морщит нос
На обочине культурного процесса
Вольно дышится и видно далеко,
Я сижу в обличье дикого черкеса,
Откупориваю сабелькой пивко.
А процесс культурный протекает мимо,
И оттуда что-то ласково поют.
Над процессом – два прелестных херувима.
Так красиво, просто завидки берут.
Там поэты на породистых пегасах,
Там Психея, и Эвтерпа, и Амур,
С ними дамы в кринолинах и атласах,
Там высокая культура от-культюр.
Как меня завидят, дёргаются нервно,
И, зажав носы платками, говорят:
"Фу, мюжик, enfant terrible, пахнет скверно,
С этим рылом лезет в наш калашный ряд.
А сыграй-ка нам, мюжик,
Айне кляйне нахтмюзик.
Что, не можешь? Эх ты, лапоть,
Вон отсюда сей же миг!"
Мой пегас подкован криво,
У него из пакли грива
И общипанные крылья,
Куцый хвост, как пистолет.
Нрав весёлый, скачет-квасит,
Встретит лошадь – отпегасит,
Он шакалит на помойках,
Но вообще-то он эстет.
Вот же фрукт: ни конь ни птица,
Всё бы ржать ему, глумиться.
У других людей пегасы –
Любо-дорого глядеть.
У людей ахалкетинцы,
Рысаки и кабардинцы.
Дамы видят нас с пегасом,
Начинают вновь трындеть:
"Фу, мюжик", – сразу в крик.
Сразу в крик: "Фу, мюжик!
Фи, мюжик! Ой мюжик!"
Сразу в крик: "Фу, мюжик!"
Моя Муза – из Советского Союза,
Торговала раньше пивом на разлив,
Называет меня "вшивый мой Карузо"
И подмигивает, плечи оголив.
Пьёт, скандалит, носит тюлевые платья.
"Что за жизнь, – кричит, – отгулов не дают!
Я к Митяеву уйду, там больше платят".
Зря пугает, там её не подберут.
Мой лирический герой – он не лиричен,
Он циничен, мой лирический герой,
Он порочен, не приручен, ироничен,
Я-то добрый сам, а он чего-то злой.
Я хороший, тихий, славный, неприметный,
А он шумный, он гуляка и нахал,
И всё время кроет лексикой абсцентной,
Я и слов таких-то сроду не слыхал.
Ну, и так как я не классик,
Сам воздвиг себе Парнасик,
Невысокий, двухметровый,
А по мне-то в самый раз,
Аккуратный, рукотворный,
С деревянною уборной,
Стол, скамейка, три берёзки –
Персональный мой Парнас.
Под столом лежит гитара
И пустая стеклотара,
На рассохшейся скамейке
Томик Фрейдкина раскрыт.
И живём, как в коммуналке:
Муза в виде приживалки,
Да пегас мой тугудумский,
Да герой мой - паразит.
Паразит, паразит,
Ой, герой-паразит!
Ой, паразит мой герой,
Ой, паразит...
А вдали Парнасы высятся грядою,
Там лавинами метафоры шумят,
Строфы строго проплывают чередою,
А над ними рифмы звучные парят.
А тут сидишь и ищешь рифму к слову "днище",
Собираешься "дружище" написать,
Эти трое мне орут: "Пиши – козлище!",
Вынуждают под их дудочку плясать.
Тут у нас приют убогого пиита,
Эти трое пишут пульку на песке
С шумом, руганью: "А ваша дама бита!"
Атмосфера, как в портовом бардаке.
Господа, а не сбряцать ли нам на лире,
Миру что-то типа "Мцыри" рассказать?
А пегас кричит: Какие, на фиг, Мцыри!
Не видишь, я прикупил на мизере туза.
Я спел бы сладко, ласково
"Ля-ля" – по типу Баскова,
И чтобы не по матери,
А чтоб как херувим,
И чтобы без политики,
Чтоб прослезились критики:
"Какой светильник разума!
А мы его гнобим".
Бардак в моей гостинице,
Коньяк в моей чернильнице,
Конь скачет, Муза красится,
Герой ушёл в запой.
Какие, блин, наперсники,
Такие, блин, и песенки –
Ну, что напишешь путного
С такою шантрапой.
Шантрапой, ой,
С такой шантрапой,
Шантрапой, шантрапой,
Шантрапой...
Дует свежий ветерок... И если честно,
Это свинство мне по нраву самому:
Обмакнёшь язык в чернильницу – прелестно!
Нет, ребята, нам меняться ни к чему.
Так что буду греть на солнце своё днище
И в процесс культурный камушки бросать.
Ну, а кто там морщит нос
Pegasus, muse and lyrical hero
On the side of the cultural process
He breathes freely and can be seen far,
I am sitting in the guise of wild Circassian
I will uncorn the beer with a saber.
And the cultural process proceeds by,
And from there they sing something affectionately.
Above the process are two lovely cherubim.
So beautiful, they just take envy.
There are poets on thoroughbred pegas.
There is a psyche, and Eerterp, and Amur,
With them are ladies in crinolins and atlases,
There is a high culture from a kul.
How they envy me, twitched nervously,
And, holding his noses with scarves, they say:
"Fu, Muzhik, ENFANT TERRIBLE, smells bad,
With this snout, he climbs into our feces.
And play us, Muzhik,
Aine Kleina Nachtmyuzik.
What you cant? Oh, bast shoes
From here this moment! "
My pegas is knitted,
He has a mane from a pacley
And plunged wings,
Kutz tail, like a pistol.
Cheerful disposition, jumps-out,
Will meet the horse - plunge,
He is jackaling in garbage
But actually he is an esthete.
Here is a fruit: neither a horse nor a bird,
Everything would laugh at him, mock.
Other people have Pegasus -
To look any-expensive.
People have Akhalketians,
Rysaki and Kabardians.
Ladies see us with Pegasus,
They start to try again:
"Fu, Muzhik," - immediately into a scream.
Immediately in a cry: "Fu, Muzhik!
Fi, Muzhik! Oh Muzhik! "
Immediately in a cry: "Fu, Muzhik!"
My muse is from the Soviet Union,
I traded beer on the spill earlier,
He calls me "my lousy Karuzo"
And winks, bare shoulders.
He drinks, scandalite, wears tulle dresses.
“What kind of life,” shouts, “they don’t give bunches!”
I’ll go to Mityaev, they pay more there. ”
In vain scares, they will not pick it up there.
My lyrical hero is not lyrical,
He is cynical, my lyrical hero,
He is vicious, not tamed, ironic,
I am kind by myself, and he is something evil.
I am good, quiet, glorious, inconspicuous,
And he is noisy, he was a gylyak and
And all the time he covers the absorber vocabulary,
I have never heard such words.
Well, and since I'm not a classic
Himself erected a parnasik for himself,
Low, two -meter,
And for me just right,
Neat, man -made,
With a wooden restroom,
Table, bench, three birches -
My personal Parnassus.
A guitar lies under the table
And empty glassotar,
On a dry bench
The volume of Freudkin is disclosed.
And we live like in a communal apartment:
Muse in the form of a snoker,
Yes pegas is my tugudumsky,
Yes, my hero is a parasite.
Parasite, parasite,
Oh, a parasite hero!
Oh, my hero parasite
Oh, parasite ...
And in the distance, the Parnasses rise in a ridge,
There are noise by avalanches.
Stanzas are strictly swimming in the black
And above them, sonorous rhymes soar.
And then you sit and look for a rhyme for the word "bottom",
You are going to write "buddy"
These three yell me: "Write - goat!",
They are forced to dance under their pipe.
Here we have a shelter of wretched piitis,
These three write a bullet on the sand
With a noise, swearing: "And your lady is bat!"
Atmosphere, as in a port mess.
Gentlemen, but do we not be cut on the lyre,
To the world something like "Mtsyri" tell?
And Pegasus shouts: what, in FIG, Mtsyri!
You do not see, I bought ace on Mizer.
I would sang sweetly, affectionately
"La-la"-by the type of Baskov,
And so as not to the mother,
And so that we are cherub,
And so that without politics,
So that critics are wept:
"What a lamp of the mind!
And we rot him. "
A mess in my hotel,
Cognac in my inkwell,
The horse jumps, the muse is painted,
The hero went into a binge.
What, damn, prostenters,
Such, damn it, and songs -
Well, what will you write a good
With such a chantrape.
Chantrapa, oh,
With such a chantrape,
Chantrapa, chantrapa,
Chantrapa ...
A fresh breeze is blowing ... and to be honest,
This is the like to like it myself:
Dip your tongue in an inkwell - lovely!
No guys, we do not need to change.
So I will warm my bottom in the sun
And throw a cultural pebble into the process.
Well, who wrinkles his nose there
On the side of the cultural process
He breathes freely and can be seen far,
I am sitting in the guise of wild Circassian
I will uncorn the beer with a saber.
And the cultural process proceeds by,
And from there they sing something affectionately.
Above the process are two lovely cherubim.
So beautiful, they just take envy.
There are poets on thoroughbred pegas.
There is a psyche, and Eerterp, and Amur,
With them are ladies in crinolins and atlases,
There is a high culture from a kul.
How they envy me, twitched nervously,
And, holding his noses with scarves, they say:
"Fu, Muzhik, ENFANT TERRIBLE, smells bad,
With this snout, he climbs into our feces.
And play us, Muzhik,
Aine Kleina Nachtmyuzik.
What you cant? Oh, bast shoes
From here this moment! "
My pegas is knitted,
He has a mane from a pacley
And plunged wings,
Kutz tail, like a pistol.
Cheerful disposition, jumps-out,
Will meet the horse - plunge,
He is jackaling in garbage
But actually he is an esthete.
Here is a fruit: neither a horse nor a bird,
Everything would laugh at him, mock.
Other people have Pegasus -
To look any-expensive.
People have Akhalketians,
Rysaki and Kabardians.
Ladies see us with Pegasus,
They start to try again:
"Fu, Muzhik," - immediately into a scream.
Immediately in a cry: "Fu, Muzhik!
Fi, Muzhik! Oh Muzhik! "
Immediately in a cry: "Fu, Muzhik!"
My muse is from the Soviet Union,
I traded beer on the spill earlier,
He calls me "my lousy Karuzo"
And winks, bare shoulders.
He drinks, scandalite, wears tulle dresses.
“What kind of life,” shouts, “they don’t give bunches!”
I’ll go to Mityaev, they pay more there. ”
In vain scares, they will not pick it up there.
My lyrical hero is not lyrical,
He is cynical, my lyrical hero,
He is vicious, not tamed, ironic,
I am kind by myself, and he is something evil.
I am good, quiet, glorious, inconspicuous,
And he is noisy, he was a gylyak and
And all the time he covers the absorber vocabulary,
I have never heard such words.
Well, and since I'm not a classic
Himself erected a parnasik for himself,
Low, two -meter,
And for me just right,
Neat, man -made,
With a wooden restroom,
Table, bench, three birches -
My personal Parnassus.
A guitar lies under the table
And empty glassotar,
On a dry bench
The volume of Freudkin is disclosed.
And we live like in a communal apartment:
Muse in the form of a snoker,
Yes pegas is my tugudumsky,
Yes, my hero is a parasite.
Parasite, parasite,
Oh, a parasite hero!
Oh, my hero parasite
Oh, parasite ...
And in the distance, the Parnasses rise in a ridge,
There are noise by avalanches.
Stanzas are strictly swimming in the black
And above them, sonorous rhymes soar.
And then you sit and look for a rhyme for the word "bottom",
You are going to write "buddy"
These three yell me: "Write - goat!",
They are forced to dance under their pipe.
Here we have a shelter of wretched piitis,
These three write a bullet on the sand
With a noise, swearing: "And your lady is bat!"
Atmosphere, as in a port mess.
Gentlemen, but do we not be cut on the lyre,
To the world something like "Mtsyri" tell?
And Pegasus shouts: what, in FIG, Mtsyri!
You do not see, I bought ace on Mizer.
I would sang sweetly, affectionately
"La-la"-by the type of Baskov,
And so as not to the mother,
And so that we are cherub,
And so that without politics,
So that critics are wept:
"What a lamp of the mind!
And we rot him. "
A mess in my hotel,
Cognac in my inkwell,
The horse jumps, the muse is painted,
The hero went into a binge.
What, damn, prostenters,
Such, damn it, and songs -
Well, what will you write a good
With such a chantrape.
Chantrapa, oh,
With such a chantrape,
Chantrapa, chantrapa,
Chantrapa ...
A fresh breeze is blowing ... and to be honest,
This is the like to like it myself:
Dip your tongue in an inkwell - lovely!
No guys, we do not need to change.
So I will warm my bottom in the sun
And throw a cultural pebble into the process.
Well, who wrinkles his nose there
Другие песни исполнителя: