Тимур Шаов - Утренняя песнь города
текст песни
18
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Тимур Шаов - Утренняя песнь города - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Ещё темно, но из ветвей чирикнул первый воробей.
Уже, спасаясь от зари, в подвалы лезут упыри.
Бледнея, пятится луна. Толкает дворника жена:
"Вставайте, граф! Зовёт метла. Вас ждут великие дела!"
Ошмётки ночи он сметёт, и начинается исход.
В тяжёлом ритме болеро канают граждане в метро,
Канает стар, канает млад, канает сват, канает брат.
И оккупируют вагон интеллигент и гегемон,
Студенты, школьники, врачи, актёры, плотники, бичи,
Профессор, съехавший с ума над теоремою Ферма,
И гастарбайтер с бодуна, и я, и дети, и жена,
Босяк, живущий налегке, и негр в белом пиджаке,
И чёрт-те кто, и чёрт-те что, и хрен с горы, и конь в пальто.
И город, с кайфом, как всегда, по венам пустит поезда.
Надев костюмы, братаны выходят на тропу войны.
Предприниматель хочет спать, но надо, блин, предпринимать.
Вот страж порядка молодой шерстит брюнетов с бородой.
Весьма нервирует его этническое меньшинство.
Течёт толпа, а в головах - обрывки мыслей: о деньгах,
О сне, о сексе, о борще, о том, как жить, как жить вообще.
Торчит фабричная труба, как наша общая судьба.
Богема спит, не мудрено - она надысь из казино.
Летят вожди на вороных, без отпусков, без выходных.
Летят с мигалками вперёд, спешат, чтоб лучше жил народ.
И контролирует ГАИ телодвижения твои,
И перекрёстки, и мосты, и придорожные кусты,
И горний ангелов полёт, и гад морских подводный ход .
Машины встали в три ряда - ну, с первой пробкой, господа!
И утро красит кумачом шкатулку с бедным Ильичом.
Глядит с кремлёвской высоты наш Гений Чистой Красоты.
Ах, что за город - первый сорт! Умён, как Бог, красив, как чёрт.
Он сам себе и врач, и мент, и донор, и реципиент.
Всё на бегу, всё на ходу, все начеку, все на виду.
Здесь воля чувствам неземным, здесь пахнет дымом выхлопным.
Сквозь шум и треск, сквозь гул и вой, восславим город трудовой.
Споём дежурное "ла-ла" про купола, колокола
Под несмолкаемый салют. Крещендо! Славься! ( Все встают.)
Приезжий дух переведёт, присядет, "Клинского" хлебнёт,
И скажет: "Мамочки, дурдом! Как вы живёте тут?"
Живём!
Уже, спасаясь от зари, в подвалы лезут упыри.
Бледнея, пятится луна. Толкает дворника жена:
"Вставайте, граф! Зовёт метла. Вас ждут великие дела!"
Ошмётки ночи он сметёт, и начинается исход.
В тяжёлом ритме болеро канают граждане в метро,
Канает стар, канает млад, канает сват, канает брат.
И оккупируют вагон интеллигент и гегемон,
Студенты, школьники, врачи, актёры, плотники, бичи,
Профессор, съехавший с ума над теоремою Ферма,
И гастарбайтер с бодуна, и я, и дети, и жена,
Босяк, живущий налегке, и негр в белом пиджаке,
И чёрт-те кто, и чёрт-те что, и хрен с горы, и конь в пальто.
И город, с кайфом, как всегда, по венам пустит поезда.
Надев костюмы, братаны выходят на тропу войны.
Предприниматель хочет спать, но надо, блин, предпринимать.
Вот страж порядка молодой шерстит брюнетов с бородой.
Весьма нервирует его этническое меньшинство.
Течёт толпа, а в головах - обрывки мыслей: о деньгах,
О сне, о сексе, о борще, о том, как жить, как жить вообще.
Торчит фабричная труба, как наша общая судьба.
Богема спит, не мудрено - она надысь из казино.
Летят вожди на вороных, без отпусков, без выходных.
Летят с мигалками вперёд, спешат, чтоб лучше жил народ.
И контролирует ГАИ телодвижения твои,
И перекрёстки, и мосты, и придорожные кусты,
И горний ангелов полёт, и гад морских подводный ход .
Машины встали в три ряда - ну, с первой пробкой, господа!
И утро красит кумачом шкатулку с бедным Ильичом.
Глядит с кремлёвской высоты наш Гений Чистой Красоты.
Ах, что за город - первый сорт! Умён, как Бог, красив, как чёрт.
Он сам себе и врач, и мент, и донор, и реципиент.
Всё на бегу, всё на ходу, все начеку, все на виду.
Здесь воля чувствам неземным, здесь пахнет дымом выхлопным.
Сквозь шум и треск, сквозь гул и вой, восславим город трудовой.
Споём дежурное "ла-ла" про купола, колокола
Под несмолкаемый салют. Крещендо! Славься! ( Все встают.)
Приезжий дух переведёт, присядет, "Клинского" хлебнёт,
И скажет: "Мамочки, дурдом! Как вы живёте тут?"
Живём!
Still dark, but the first sparrow tweeted the branches.
Already, fleeing from the dawn, ghouls climb into the basements.
Pale, the moon is back. The wife is pushing the janitor:
"Get up, Count! The broom calls. Great things await you!"
He will sweep away the scraps of the night, and the outcome begins.
In the heavy rhythm, the bolero cane citizens in the subway,
Capes Star, Canet young, kanet matchmaker, kanet brother.
And occupy the wagon intellectual and hegemon,
Students, schoolchildren, doctors, actors, carpenters, scourges,
Professor who has gone crazy over the farm theorem,
And a migrant worker with a body, and I, and children, and wife,
A tramp, living light, and a black jacket in a white jacket,
And the hell is who, and the hell, and what, and horseradish from the mountain, and the horse in the coat.
And the city, with a high, as always, will let the trains through the veins.
Wearing costumes, frats go on the war path.
The entrepreneur wants to sleep, but it is necessary, damn it.
Here is a guardian of the young brunettes with a beard.
His ethnic minority is very nervous.
The crowd flows, and in the heads - scraps of thoughts: about money,
About sleep, about sex, about borsch, about how to live, how to live at all.
The factory pipe sticks out like our common fate.
Bohemia is sleeping, not sacred - she is in a casino.
The leaders fly to the Voroi, without vacations, without weekends.
They fly with flashing lights forward, rush to, so that people live better.
And controls the traffic police of your body movement,
And intersections, and bridges, and roadside bushes,
And the mountainous angels flying, and a bastard of sea underwater move.
The cars stood in three rows - well, with the first traffic jam, gentlemen!
And the morning paints a casket with a poor Ilyich.
Our genius of pure beauty looks from the Kremlin height.
Ah, what a city is the first variety! Smart, like God, beautiful, as a hell.
He himself is a doctor, and a cop, and a donor, and a recipient.
Everything is on the run, everything is on the go, everything is on the alert, everything is in sight.
Here the will of unearthly feelings, here it smells of exhaust smoke.
Through noise and crackle, through the rumble and howl, we glorify the city of labor.
Let's sing the on-duty "la-la" about the dome, bells
Under an inconspicuous salute. Crescendo! Glory! (Everyone gets up.)
A visiting spirit will translate, sit down, “clinsky” will bread,
And he will say: "Mom, madhouse! How do you live here?"
We live!
Already, fleeing from the dawn, ghouls climb into the basements.
Pale, the moon is back. The wife is pushing the janitor:
"Get up, Count! The broom calls. Great things await you!"
He will sweep away the scraps of the night, and the outcome begins.
In the heavy rhythm, the bolero cane citizens in the subway,
Capes Star, Canet young, kanet matchmaker, kanet brother.
And occupy the wagon intellectual and hegemon,
Students, schoolchildren, doctors, actors, carpenters, scourges,
Professor who has gone crazy over the farm theorem,
And a migrant worker with a body, and I, and children, and wife,
A tramp, living light, and a black jacket in a white jacket,
And the hell is who, and the hell, and what, and horseradish from the mountain, and the horse in the coat.
And the city, with a high, as always, will let the trains through the veins.
Wearing costumes, frats go on the war path.
The entrepreneur wants to sleep, but it is necessary, damn it.
Here is a guardian of the young brunettes with a beard.
His ethnic minority is very nervous.
The crowd flows, and in the heads - scraps of thoughts: about money,
About sleep, about sex, about borsch, about how to live, how to live at all.
The factory pipe sticks out like our common fate.
Bohemia is sleeping, not sacred - she is in a casino.
The leaders fly to the Voroi, without vacations, without weekends.
They fly with flashing lights forward, rush to, so that people live better.
And controls the traffic police of your body movement,
And intersections, and bridges, and roadside bushes,
And the mountainous angels flying, and a bastard of sea underwater move.
The cars stood in three rows - well, with the first traffic jam, gentlemen!
And the morning paints a casket with a poor Ilyich.
Our genius of pure beauty looks from the Kremlin height.
Ah, what a city is the first variety! Smart, like God, beautiful, as a hell.
He himself is a doctor, and a cop, and a donor, and a recipient.
Everything is on the run, everything is on the go, everything is on the alert, everything is in sight.
Here the will of unearthly feelings, here it smells of exhaust smoke.
Through noise and crackle, through the rumble and howl, we glorify the city of labor.
Let's sing the on-duty "la-la" about the dome, bells
Under an inconspicuous salute. Crescendo! Glory! (Everyone gets up.)
A visiting spirit will translate, sit down, “clinsky” will bread,
And he will say: "Mom, madhouse! How do you live here?"
We live!
Другие песни исполнителя: