Басота, .Otrix - Кости
текст песни
6
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Басота, .Otrix - Кости - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Вечер, дома, книга с толстым переплётом.
Снова сердце ёкнет и я языком по нёбу.
Не то, чтобы я виноват и перед Богом губы сохнут, и
так перепуган, что во мне ребёнок скоро сдохнет.
лабиринтах в голове, уже так давно, не тянет нам мир.
Кого здесь винить? когда от души одни кропали.
Хоть подавись, тем что скопил, голос внутри говорит:
«Не будь так раним»
хрупкий и маленький антагонист,
Среди котловин, зато не такой, как они.
И среди тесных комнат, текстов злобных - мир не ограничен
Рифмой к слову, крепким сном и ритм сломан.
Давят боли, лезут вон из кожи -
Там ныряю в безысходность , ведь внутри уже ребёнок,
впавший в кому.
И крышу снова рвет, по телефону сонный треп,
В стакане тает лед, внутри все давит, гнет.
Вечер равен трем, и мысль промелькнет:
Нажал на стоп: Тимур ты повзрослел, ребенок мертв.
И мы минуту помолчим, за всё, что умерло внутри.
На краю этой зимы...
Давай заблудишься в мой трип и мы минуту помолчим.
За всё, что умерло внутри...
И мы минуту помолчим, за всё, что умерло внутри.
На краю этой зимы...
Давай заблудишься в мой трип и мы минуту помолчим.
За всё, что умерло внутри...
Как всегда потери крови, денег нолик.
И меня без надёжны вновь тут перекроет.
Нет, это не первый сольный, иду на твой берег хоуми
Созидать коммуны будто аббатство телемы Кроули.
Не надо вопросов, на «как дела?» Тупо мне нечем ответить.
Знаешь, сегодня всё больше желаний, но меньше решений.
Стены квартиры кидает на улицу бешеный ветер.
И джин проливается на пол, через эти трещины в небе.
Я лапаю бездну за клитор, и руки по локоть в осадках.
На дне бутылки мой рвотный позыв и смеющийся рот довольного Сартра.
Хода назад нет, запах, завтра я провожаю солнце на запад.
Голова за спинку кресла, комната, заборт.
Карим погоди не туда мы потратили долгую осень.
морозы кусают за шею, как будто мышиную голову Оззи.
Под пуховик не согреешь остывшие голые кости.
И надо признаться, ты уже сдался, давно не вывозишь.
И мы минуту помолчим, за всё, что умерло внутри.
На краю этой зимы...
Давай заблудишься в мой трип и мы минуту помолчим.
За всё, что умерло внутри...
И мы минуту помолчим, за всё, что умерло внутри.
На краю этой зимы...
Давай заблудишься в мой трип и мы минуту помолчим.
За всё, что умерло внутри...
Снова сердце ёкнет и я языком по нёбу.
Не то, чтобы я виноват и перед Богом губы сохнут, и
так перепуган, что во мне ребёнок скоро сдохнет.
лабиринтах в голове, уже так давно, не тянет нам мир.
Кого здесь винить? когда от души одни кропали.
Хоть подавись, тем что скопил, голос внутри говорит:
«Не будь так раним»
хрупкий и маленький антагонист,
Среди котловин, зато не такой, как они.
И среди тесных комнат, текстов злобных - мир не ограничен
Рифмой к слову, крепким сном и ритм сломан.
Давят боли, лезут вон из кожи -
Там ныряю в безысходность , ведь внутри уже ребёнок,
впавший в кому.
И крышу снова рвет, по телефону сонный треп,
В стакане тает лед, внутри все давит, гнет.
Вечер равен трем, и мысль промелькнет:
Нажал на стоп: Тимур ты повзрослел, ребенок мертв.
И мы минуту помолчим, за всё, что умерло внутри.
На краю этой зимы...
Давай заблудишься в мой трип и мы минуту помолчим.
За всё, что умерло внутри...
И мы минуту помолчим, за всё, что умерло внутри.
На краю этой зимы...
Давай заблудишься в мой трип и мы минуту помолчим.
За всё, что умерло внутри...
Как всегда потери крови, денег нолик.
И меня без надёжны вновь тут перекроет.
Нет, это не первый сольный, иду на твой берег хоуми
Созидать коммуны будто аббатство телемы Кроули.
Не надо вопросов, на «как дела?» Тупо мне нечем ответить.
Знаешь, сегодня всё больше желаний, но меньше решений.
Стены квартиры кидает на улицу бешеный ветер.
И джин проливается на пол, через эти трещины в небе.
Я лапаю бездну за клитор, и руки по локоть в осадках.
На дне бутылки мой рвотный позыв и смеющийся рот довольного Сартра.
Хода назад нет, запах, завтра я провожаю солнце на запад.
Голова за спинку кресла, комната, заборт.
Карим погоди не туда мы потратили долгую осень.
морозы кусают за шею, как будто мышиную голову Оззи.
Под пуховик не согреешь остывшие голые кости.
И надо признаться, ты уже сдался, давно не вывозишь.
И мы минуту помолчим, за всё, что умерло внутри.
На краю этой зимы...
Давай заблудишься в мой трип и мы минуту помолчим.
За всё, что умерло внутри...
И мы минуту помолчим, за всё, что умерло внутри.
На краю этой зимы...
Давай заблудишься в мой трип и мы минуту помолчим.
За всё, что умерло внутри...
Evening, at home, a thick-bound book.
My heart skips a beat again, and I lick the roof of my mouth.
It's not that I'm guilty, and my lips are dry before God, and
I'm so terrified that the child inside me will soon die.
The labyrinths in my head, for so long now, have stopped pulling us to peace.
Who's to blame? When some wrote heartily.
Choke on what I've accumulated, a voice inside says:
"Don't be so vulnerable."
A fragile and small antagonist,
Among the hollows, but not like them.
And among the cramped rooms, the evil texts—the world isn't limited
By rhyme, by sound sleep, and the rhythm is broken.
The pains press, crawling out of my skin—
There I dive into hopelessness, because inside there's already a child,
in a coma.
And the roof is blown again, sleepy chatter on the phone,
The ice is melting in the glass, everything inside is crushing, oppressing.
Evening is three, and a thought flashes:
Pressed stop: Timur, you've grown up, the child is dead.
And we'll be silent for a minute, for everything that died inside.
On the edge of this winter...
Let's get lost in my trip and we'll be silent for a minute.
For everything that died inside...
And we'll be silent for a minute, for everything that died inside.
On the edge of this winter...
Let's get lost in my trip and we'll be silent for a minute.
For everything that died inside...
As always, blood loss, zero money.
And hopelessness will overwhelm me here again.
No, this isn't my first solo, I'm coming to your shore, homie.
Creating communes like Crowley's Thelema abbey.
No need for questions, I just have no answer to "How are you?"
You know, today there are more desires, but fewer decisions.
A furious wind throws the apartment walls out into the street.
And gin spills onto the floor, through these cracks in the sky.
I claw at the abyss's clitoris, and my arms are elbow-deep in sediment.
At the bottom of the bottle is my vomit and the laughing mouth of a contented Sartre.
There's no turning back, the smell, tomorrow I'll see the sun off to the west.
Head over the back of the chair, room, side of the boat.
Karim, wait, we wasted the long autumn in the wrong place.
The frost bites at my neck, like Ozzy's mouse head.
You can't warm my chilled bare bones under a down jacket.
And I must admit, you've already given up, you haven't been able to carry me for a long time.
And we'll be silent for a minute, for everything that died inside.
On the edge of this winter...
Let's get lost in my trip and we'll be silent for a minute.
For everything that died inside...
And we'll be silent for a minute, for everything that died inside.
On the edge of this winter...
Let's get lost in my trip and we'll be silent for a minute.
For everything that died inside...
My heart skips a beat again, and I lick the roof of my mouth.
It's not that I'm guilty, and my lips are dry before God, and
I'm so terrified that the child inside me will soon die.
The labyrinths in my head, for so long now, have stopped pulling us to peace.
Who's to blame? When some wrote heartily.
Choke on what I've accumulated, a voice inside says:
"Don't be so vulnerable."
A fragile and small antagonist,
Among the hollows, but not like them.
And among the cramped rooms, the evil texts—the world isn't limited
By rhyme, by sound sleep, and the rhythm is broken.
The pains press, crawling out of my skin—
There I dive into hopelessness, because inside there's already a child,
in a coma.
And the roof is blown again, sleepy chatter on the phone,
The ice is melting in the glass, everything inside is crushing, oppressing.
Evening is three, and a thought flashes:
Pressed stop: Timur, you've grown up, the child is dead.
And we'll be silent for a minute, for everything that died inside.
On the edge of this winter...
Let's get lost in my trip and we'll be silent for a minute.
For everything that died inside...
And we'll be silent for a minute, for everything that died inside.
On the edge of this winter...
Let's get lost in my trip and we'll be silent for a minute.
For everything that died inside...
As always, blood loss, zero money.
And hopelessness will overwhelm me here again.
No, this isn't my first solo, I'm coming to your shore, homie.
Creating communes like Crowley's Thelema abbey.
No need for questions, I just have no answer to "How are you?"
You know, today there are more desires, but fewer decisions.
A furious wind throws the apartment walls out into the street.
And gin spills onto the floor, through these cracks in the sky.
I claw at the abyss's clitoris, and my arms are elbow-deep in sediment.
At the bottom of the bottle is my vomit and the laughing mouth of a contented Sartre.
There's no turning back, the smell, tomorrow I'll see the sun off to the west.
Head over the back of the chair, room, side of the boat.
Karim, wait, we wasted the long autumn in the wrong place.
The frost bites at my neck, like Ozzy's mouse head.
You can't warm my chilled bare bones under a down jacket.
And I must admit, you've already given up, you haven't been able to carry me for a long time.
And we'll be silent for a minute, for everything that died inside.
On the edge of this winter...
Let's get lost in my trip and we'll be silent for a minute.
For everything that died inside...
And we'll be silent for a minute, for everything that died inside.
On the edge of this winter...
Let's get lost in my trip and we'll be silent for a minute.
For everything that died inside...