Бонч бру бонч - Последний блюз
текст песни
69
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Бонч бру бонч - Последний блюз - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
[Тарантул]
В небе курят тучи, Мисс Луна бела и томна.
В пасти неба черной, будто бы большая пломба.
Вижу звезды рассыпаны по небу произвольно.
Я лежу в кровавой луже, мне давно уже не больно.
История проста моя, стара как мир она,
Как старое исподнее, исправно перестирано до дыр, затёрто,
Избито рецидивами, её не рассказать слезливо, фразами красивыми.
[Озяб]
Я был убит выстрелом в грудь, в этом суть.
В этом черствая правда, голые факты как ртуть.
Мои надежды растеклись по тротуару липкой струйкой крови,
Их было четверо в черном джипе Range Rover.
Каждый был скользок, был бел, как медуза,
Каждый был вооружен тривиальным узи.
Эти шавки были посланы одной корявой мордой,
Он знал точно, что я буду ночью в этом месте города.
[Тарантул]
Дюжина очередей - редей никого мимо,
Шавки расстреляли в меня все магазины.
И напрасно, смертельной стала пуля номер 2!
Выкорчевала разум из расширенного глаза.
Я едва-едва понял, что двинул кони.
Что я будущий гвоздь похоронной церемонии.
Беснуясь, в агонии, я подумал весело
Им будет в морге собирать мое гнилое месиво.
[Озяб]
Неестественно распластанный, металлом нашпигованный.
Я будто бы красной краской на асфальте намалёванный.
Лежу, жду карету скорой помощи,
Они там приберут к рукам мои младые мощи.
Очень красиво небо, очень бледна луна,
Чувствую становится вселенная мне вся видна.
Она напоминает сахарную вату, розовая, мягкая немного липковатая.
[Тарантул]
Йоу! Приторная, пустая новый ракурс постигая,
Я пишу кровавым сердцем жизнь с чистого листа.
Я битый червовый туз, свой последний блюз напеваю,
Ожидая когда Бог откроет шлюз
В тот мир, мой мир уже страсти плоти, миражи.
Бледные химеры, фантомы странны и чужи.
Боже, гложет страх, в небе целом непонятно,
Как я буду отмывать все те тёмные пятна с биографии, на Страшном Суде.
В этой эпитафии самому себе,
Я упустил момент расплаты за грешки земные,
По всей строгости закона божьего забыл я,
Что нет мазы рыпаться на Большого Папу,
Что Богу не позеленишь, жилистую лапу.
Странно верить в независимость прокурора Господа,
Чую предстоит байда, покруче Холокоста мне...
[Озяб]
Просто, я одинокий остров
В море, что раскинулось от жизни, до погоста,
Как Андрей Болконский, всматриваюсь в серое небо
Как в пустые лица,мое небо безучастней раз в двадцать, неба под Аустерлицем.
Милиция и скорая помощь прибывают с флангов.
Медленно, славно, как будто бы в ритме танго,
Человек двадцать в общей сложности по мое тело.
Обращаются умело, сразу видно, знают свое дело.
Люди в форме, что-то пишут в протоколах.
Перетряхивают карманы, подбирают гильз ворох.
Люди в белых халатах накрывают простыней глаза,
Но я знаю, там, сверху, в аппатичных небесах.
Дымно курят тучи, Мисс Луна бела и томна.
В пасти неба черной, будто бы большая пломба.
Вижу, звезды рассыпаны по небу произвольно,
Я лежу в кровавой луже, мне давно уже не больно...
В небе курят тучи, Мисс Луна бела и томна.
В пасти неба черной, будто бы большая пломба.
Вижу звезды рассыпаны по небу произвольно.
Я лежу в кровавой луже, мне давно уже не больно.
История проста моя, стара как мир она,
Как старое исподнее, исправно перестирано до дыр, затёрто,
Избито рецидивами, её не рассказать слезливо, фразами красивыми.
[Озяб]
Я был убит выстрелом в грудь, в этом суть.
В этом черствая правда, голые факты как ртуть.
Мои надежды растеклись по тротуару липкой струйкой крови,
Их было четверо в черном джипе Range Rover.
Каждый был скользок, был бел, как медуза,
Каждый был вооружен тривиальным узи.
Эти шавки были посланы одной корявой мордой,
Он знал точно, что я буду ночью в этом месте города.
[Тарантул]
Дюжина очередей - редей никого мимо,
Шавки расстреляли в меня все магазины.
И напрасно, смертельной стала пуля номер 2!
Выкорчевала разум из расширенного глаза.
Я едва-едва понял, что двинул кони.
Что я будущий гвоздь похоронной церемонии.
Беснуясь, в агонии, я подумал весело
Им будет в морге собирать мое гнилое месиво.
[Озяб]
Неестественно распластанный, металлом нашпигованный.
Я будто бы красной краской на асфальте намалёванный.
Лежу, жду карету скорой помощи,
Они там приберут к рукам мои младые мощи.
Очень красиво небо, очень бледна луна,
Чувствую становится вселенная мне вся видна.
Она напоминает сахарную вату, розовая, мягкая немного липковатая.
[Тарантул]
Йоу! Приторная, пустая новый ракурс постигая,
Я пишу кровавым сердцем жизнь с чистого листа.
Я битый червовый туз, свой последний блюз напеваю,
Ожидая когда Бог откроет шлюз
В тот мир, мой мир уже страсти плоти, миражи.
Бледные химеры, фантомы странны и чужи.
Боже, гложет страх, в небе целом непонятно,
Как я буду отмывать все те тёмные пятна с биографии, на Страшном Суде.
В этой эпитафии самому себе,
Я упустил момент расплаты за грешки земные,
По всей строгости закона божьего забыл я,
Что нет мазы рыпаться на Большого Папу,
Что Богу не позеленишь, жилистую лапу.
Странно верить в независимость прокурора Господа,
Чую предстоит байда, покруче Холокоста мне...
[Озяб]
Просто, я одинокий остров
В море, что раскинулось от жизни, до погоста,
Как Андрей Болконский, всматриваюсь в серое небо
Как в пустые лица,мое небо безучастней раз в двадцать, неба под Аустерлицем.
Милиция и скорая помощь прибывают с флангов.
Медленно, славно, как будто бы в ритме танго,
Человек двадцать в общей сложности по мое тело.
Обращаются умело, сразу видно, знают свое дело.
Люди в форме, что-то пишут в протоколах.
Перетряхивают карманы, подбирают гильз ворох.
Люди в белых халатах накрывают простыней глаза,
Но я знаю, там, сверху, в аппатичных небесах.
Дымно курят тучи, Мисс Луна бела и томна.
В пасти неба черной, будто бы большая пломба.
Вижу, звезды рассыпаны по небу произвольно,
Я лежу в кровавой луже, мне давно уже не больно...
[Tarantula]
In the sky, clouds are smoking, Miss Moon Bela and Tomna.
In the mouth of the sky black, as if a large seal.
I see the stars scattered across the sky arbitrarily.
I am lying in a bloody pool, I have not hurt me for a long time.
The story is simple, old as the world she is,
How old is more good, regularly recovered to holes, seamstly,
I am beaten by recurrences, it is not tearful, the phrases are beautiful.
[OGETAB]
I was killed by a shot in the chest, that's the point.
In this, strict true, naked facts like mercury.
My hopes spread over the sidewalk by sticking blood flowing,
There were four of them in the Black Range Rover Jeep.
Everyone was slippery, was Bel, like jellyfish,
Everyone was armed with trivial ultrasound.
These saunas were sent by one corded muzzle,
He knew exactly that I would be at night in this place of the city.
[Tarantula]
A dozen queue - a radish anyone by,
Shawings shot all stores in me.
And in vain, the deadly bullet number 2!
Overlooked the mind from the extended eye.
I hardly understood that I moved the horses.
That I am the future nail of the funeral ceremony.
Concerned, in agony, I thought fun
They will be in the morgue to assemble my rotten messenv.
[OGETAB]
Unnaturally melted, metal stuffed metal.
I whatever red paint on the asphalt is embarrassed.
I am lying, waiting for an ambulance carriage,
They will refer to the hands of my young relics.
Very beautiful sky, very pale moon,
I feel becoming the universe everything is visible.
It resembles sugar wool, pink, soft little linded.
[Tarantula]
YOU! Short, empty new perspective posting,
I am writing a bloody heart with a clean leaf.
I am a broken worm ace, my last blues sissing,
Expecting when God will open the gateway
In that world, my world is already the passion of flesh, Mirage.
Pale chimeras, phantoms are strange and other people.
God, hees fear, in the sky, it is incomprehensible,
As I will wash all those dark spots with a biography, on a terrible court.
In this epitaph itself,
I missed the moment of pile for sins,
Throughout the rigor of the law of God, I forgot
That there is no Maza sprinkle on a big dad,
That God will not make a housing paw.
It is strange to believe in the independence of the prosecutor of the Lord,
I can have a beyde, twisted the Holocaust me ...
[OGETAB]
Just i'm a lonely island
In the sea that spread out of life, to the graveyard,
How Andrei Bolkonsky, peering in the gray sky
As in empty faces, my sky is indifferent once every twenty, the sky under Austerlitz.
Police and ambulance arrive with flanks.
Slowly, nice, as if in the rhythm tango,
Man twenty a total of my body.
They seek skillfully, immediately visible, they know their business.
People in the form written something in the protocols.
Scroll pockets, pick up Gils Heap.
People in white coats are covered with her sheets,
But I know there, on top, in the appatiac heavens.
Smoke smoke Tuchi, Miss Moon Bela and Tomna.
In the mouth of the sky black, as if a large seal.
I see the stars scattered across the sky arbitrarily
I'm lying in a bloody pool, I have not hurt me for a long time ...
In the sky, clouds are smoking, Miss Moon Bela and Tomna.
In the mouth of the sky black, as if a large seal.
I see the stars scattered across the sky arbitrarily.
I am lying in a bloody pool, I have not hurt me for a long time.
The story is simple, old as the world she is,
How old is more good, regularly recovered to holes, seamstly,
I am beaten by recurrences, it is not tearful, the phrases are beautiful.
[OGETAB]
I was killed by a shot in the chest, that's the point.
In this, strict true, naked facts like mercury.
My hopes spread over the sidewalk by sticking blood flowing,
There were four of them in the Black Range Rover Jeep.
Everyone was slippery, was Bel, like jellyfish,
Everyone was armed with trivial ultrasound.
These saunas were sent by one corded muzzle,
He knew exactly that I would be at night in this place of the city.
[Tarantula]
A dozen queue - a radish anyone by,
Shawings shot all stores in me.
And in vain, the deadly bullet number 2!
Overlooked the mind from the extended eye.
I hardly understood that I moved the horses.
That I am the future nail of the funeral ceremony.
Concerned, in agony, I thought fun
They will be in the morgue to assemble my rotten messenv.
[OGETAB]
Unnaturally melted, metal stuffed metal.
I whatever red paint on the asphalt is embarrassed.
I am lying, waiting for an ambulance carriage,
They will refer to the hands of my young relics.
Very beautiful sky, very pale moon,
I feel becoming the universe everything is visible.
It resembles sugar wool, pink, soft little linded.
[Tarantula]
YOU! Short, empty new perspective posting,
I am writing a bloody heart with a clean leaf.
I am a broken worm ace, my last blues sissing,
Expecting when God will open the gateway
In that world, my world is already the passion of flesh, Mirage.
Pale chimeras, phantoms are strange and other people.
God, hees fear, in the sky, it is incomprehensible,
As I will wash all those dark spots with a biography, on a terrible court.
In this epitaph itself,
I missed the moment of pile for sins,
Throughout the rigor of the law of God, I forgot
That there is no Maza sprinkle on a big dad,
That God will not make a housing paw.
It is strange to believe in the independence of the prosecutor of the Lord,
I can have a beyde, twisted the Holocaust me ...
[OGETAB]
Just i'm a lonely island
In the sea that spread out of life, to the graveyard,
How Andrei Bolkonsky, peering in the gray sky
As in empty faces, my sky is indifferent once every twenty, the sky under Austerlitz.
Police and ambulance arrive with flanks.
Slowly, nice, as if in the rhythm tango,
Man twenty a total of my body.
They seek skillfully, immediately visible, they know their business.
People in the form written something in the protocols.
Scroll pockets, pick up Gils Heap.
People in white coats are covered with her sheets,
But I know there, on top, in the appatiac heavens.
Smoke smoke Tuchi, Miss Moon Bela and Tomna.
In the mouth of the sky black, as if a large seal.
I see the stars scattered across the sky arbitrarily
I'm lying in a bloody pool, I have not hurt me for a long time ...
Другие песни исполнителя: