Борис Георгиевский - Баллада о Понтии Пилате
текст песни
40
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Борис Георгиевский - Баллада о Понтии Пилате - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Баллада о пятом прокураторе Иудеи Понтии Пилате.
Борис Георгиевский
Лунная радуга с блестками сурика...
Вязкою патокой стелятся сумерки...
С рожей хмельной, сумасшедшая, грязная
В крике слюной брызжет ночь пустоглазая.
Он один.
На мозаичных плитах
горбит плечи сутулая тень.
Он один,
и щекою небритой
льнет к холодному мрамору стен.
Разорвав в иступлении ворот,
Бесконечной тоскою томим,
Смотрит вниз он на дремлющий город,
Богом проклятый Иршалаим.
Пыльные тени сипят за колоннами,
Пенится темень горячими волнами,
Бьется о камни кровавый прибой,
Где же ты, где же ты, Марк Крысобой!?
Тишина оглушительно воет,
Пульс виски, издеваясь, крошит,
Он один, он измучен, он болен,
Он изломан, растерзан, разбит...
Вот опять, все смешалось, поплыло,
В спину буд-то уткнулись ножи...
Что с тобой, сын божественной Пилы,
Что с тобой, отчего ты дрожишь?
Но кто же знал, что не вечен Рим,
Не вечны Цезарь и те, кто за ним,
Триумфы не вечны и катастрофы,
А вечен лишь липкий кошмар Голгофы?
Он один. В глубине колоннады,
Завернувшись в трепещущий мрак,
Обжигая удушливым смрадом
Хрипло дышит, оскалившись, страх.
И повсюду, до боли знакомый,
Глаз безумных немысленный взгляд...
Что с тобою, прославленный воин?
Ты, похоже, ошибся, Пилат!
Но нету, и это известно давно,
Преступнее веры, чем вера в добро,
Преступнее веры, чем вера в прощенье,
В любовь, милосердие и воскресенье...
Тихо-то как, тихо-то как... Господи!...
Тяжесть, свинцовая тяжесть, сползает с век...
Чашу вина наливает Пилат гостю,
Крошит задумчиво длинными пальцами хлеб...
Тихо-то как, тихо!... И пахнет мятою...
Молча встает, за собой его манит гость...
Шаг... Под ногами струится сиянье мятое,
Вьется дорожкою лунного света горсть...
Только опять, разрывая грудь,
Рвется наружу звериный стон.
Только кончается лунный путь,
Там, где кончается этот сон!!!
В нишах шипят ядовитые змеи,
Волны бросаются с ревом на мол,
И прокуратор хмельной Иудеи
Падает с воем на мраморный пол!...
Борис Георгиевский
Лунная радуга с блестками сурика...
Вязкою патокой стелятся сумерки...
С рожей хмельной, сумасшедшая, грязная
В крике слюной брызжет ночь пустоглазая.
Он один.
На мозаичных плитах
горбит плечи сутулая тень.
Он один,
и щекою небритой
льнет к холодному мрамору стен.
Разорвав в иступлении ворот,
Бесконечной тоскою томим,
Смотрит вниз он на дремлющий город,
Богом проклятый Иршалаим.
Пыльные тени сипят за колоннами,
Пенится темень горячими волнами,
Бьется о камни кровавый прибой,
Где же ты, где же ты, Марк Крысобой!?
Тишина оглушительно воет,
Пульс виски, издеваясь, крошит,
Он один, он измучен, он болен,
Он изломан, растерзан, разбит...
Вот опять, все смешалось, поплыло,
В спину буд-то уткнулись ножи...
Что с тобой, сын божественной Пилы,
Что с тобой, отчего ты дрожишь?
Но кто же знал, что не вечен Рим,
Не вечны Цезарь и те, кто за ним,
Триумфы не вечны и катастрофы,
А вечен лишь липкий кошмар Голгофы?
Он один. В глубине колоннады,
Завернувшись в трепещущий мрак,
Обжигая удушливым смрадом
Хрипло дышит, оскалившись, страх.
И повсюду, до боли знакомый,
Глаз безумных немысленный взгляд...
Что с тобою, прославленный воин?
Ты, похоже, ошибся, Пилат!
Но нету, и это известно давно,
Преступнее веры, чем вера в добро,
Преступнее веры, чем вера в прощенье,
В любовь, милосердие и воскресенье...
Тихо-то как, тихо-то как... Господи!...
Тяжесть, свинцовая тяжесть, сползает с век...
Чашу вина наливает Пилат гостю,
Крошит задумчиво длинными пальцами хлеб...
Тихо-то как, тихо!... И пахнет мятою...
Молча встает, за собой его манит гость...
Шаг... Под ногами струится сиянье мятое,
Вьется дорожкою лунного света горсть...
Только опять, разрывая грудь,
Рвется наружу звериный стон.
Только кончается лунный путь,
Там, где кончается этот сон!!!
В нишах шипят ядовитые змеи,
Волны бросаются с ревом на мол,
И прокуратор хмельной Иудеи
Падает с воем на мраморный пол!...
Ballad of the fifth prosecutor of Judea Pontius Pilate.
Boris Georgievsky
Lunar rainbow with sparkles of the manure ...
Twilight ...
With mug of mug, crazy, dirty
In a cry, the saliva splashes the night of empty -eyed.
He is alone.
On mosaic slabs
The shoulders of the stooped shadow.
He is alone
And the unshaven cheek
Lalls to the cold marble of the walls.
Rushing the gate in the exhaustion,
Infinite longing tom,
He looks down at a dormant city,
God is damned by Irshalaim.
Dusty shadows are sipping behind the columns,
Foams the darkness of hot waves,
A bloody surf beats on the stones,
Where are you, where are you, Mark Rat!?
The silence is jamming,
The pulse of whiskey, mocking, crumbles,
He is alone, he is exhausted, he is sick,
He is broken, torn to be torn, broken ...
Here again, everything mixed up, swam,
Knives burst in the back ...
What is the matter with you, the son of a divine saw,
What is the matter with you, why are you trembling?
But who knew that Rome was not eternal,
Caesar and those who are behind him are not eternal
Triumphs are not eternal and disasters,
And only the sticky nightmare of Calvary?
He is alone. In the depths of the colonnade,
Wrapped in trembling darkness,
Burning a suffocating stench
He breathes hoarsely, grinning, fear.
And everywhere, familiar to pain,
Eye of crazy, unimaginated gaze ...
What about you, a famous warrior?
You seem to be mistaken, Pilate!
But no, and this is known for a long time,
More criminal than faith in good,
More criminal than faith in forgiveness,
In love, mercy and Sunday ...
Quiet like that, quietly like ... Lord! ...
Heaviness, lead heaviness, slides from the eyelid ...
The pilate pours a guest to the guest,
Crushes thoughtfully with long fingers ...
It's quiet, quiet! ... and smells of mumps ...
Silently gets up, the guest beckons behind him ...
Step ... underfoot streams streaming crumpled,
Curls the road of the moonlight a handful ...
Only again, tearing the chest,
The animal moan is torn.
The lunar path only ends,
Where this dream ends !!!
Poisonous snakes hiss in niches,
The waves rush with a roar at the say
And prosecutor of the hop Judea
He falls with a howl to the marble floor! ...
Boris Georgievsky
Lunar rainbow with sparkles of the manure ...
Twilight ...
With mug of mug, crazy, dirty
In a cry, the saliva splashes the night of empty -eyed.
He is alone.
On mosaic slabs
The shoulders of the stooped shadow.
He is alone
And the unshaven cheek
Lalls to the cold marble of the walls.
Rushing the gate in the exhaustion,
Infinite longing tom,
He looks down at a dormant city,
God is damned by Irshalaim.
Dusty shadows are sipping behind the columns,
Foams the darkness of hot waves,
A bloody surf beats on the stones,
Where are you, where are you, Mark Rat!?
The silence is jamming,
The pulse of whiskey, mocking, crumbles,
He is alone, he is exhausted, he is sick,
He is broken, torn to be torn, broken ...
Here again, everything mixed up, swam,
Knives burst in the back ...
What is the matter with you, the son of a divine saw,
What is the matter with you, why are you trembling?
But who knew that Rome was not eternal,
Caesar and those who are behind him are not eternal
Triumphs are not eternal and disasters,
And only the sticky nightmare of Calvary?
He is alone. In the depths of the colonnade,
Wrapped in trembling darkness,
Burning a suffocating stench
He breathes hoarsely, grinning, fear.
And everywhere, familiar to pain,
Eye of crazy, unimaginated gaze ...
What about you, a famous warrior?
You seem to be mistaken, Pilate!
But no, and this is known for a long time,
More criminal than faith in good,
More criminal than faith in forgiveness,
In love, mercy and Sunday ...
Quiet like that, quietly like ... Lord! ...
Heaviness, lead heaviness, slides from the eyelid ...
The pilate pours a guest to the guest,
Crushes thoughtfully with long fingers ...
It's quiet, quiet! ... and smells of mumps ...
Silently gets up, the guest beckons behind him ...
Step ... underfoot streams streaming crumpled,
Curls the road of the moonlight a handful ...
Only again, tearing the chest,
The animal moan is torn.
The lunar path only ends,
Where this dream ends !!!
Poisonous snakes hiss in niches,
The waves rush with a roar at the say
And prosecutor of the hop Judea
He falls with a howl to the marble floor! ...