Фауст - Тишина
текст песни
39
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Фауст - Тишина - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Внемли мне, - молвил Демон, возлагая мне руку на голову. - Край, о котором я повествую, - унылый край на берегах реки, и нет там ни покоя, ни тишины.
Была ночь, и падал дождь; и, падая, то был дождь, но, упав, то была кровь. И я стоял в трясине среди высоких лилий, и дождь падал мне на голову - и лилии кивали друг другу и вздыхали в торжественном запустении. И мгновенно сквозь прозрачный мертвенный туман поднялась багровая луна. И взор мой упал на громадный серый прибрежный утес, озаренный светом луны. И утес был сер, мертвен, высок. На нем были высечены письмена. И по трясине, поросшей водяными лилиями, я подошел к самому берегу, дабы прочитать письмена, высеченные на камне. Но я не мог их постичь. И я возвращался в трясину, когда еще багровей засияла луна, и я повернулся и вновь посмотрел на утес и на письмена, и письмена гласили: запустение.
И я посмотрел наверх, и на краю утеса стоял человек; и я укрылся в водяных лилиях, дабы узнать его поступки. И человек был высок и величав и завернут от плеч до ступней в тогу Древнего Рима. И очертания его фигуры были неясны - но лик его был ликом божества; и ризы ночи, тумана, луны и росы не скрыли черт его лица. И чело его было высоко от многих дум, и взор его был безумен от многих забот; и в немногих бороздах его ланит я прочел повествование о скорби, усталости, отвращении к роду людскому и жажде уединения. И человек сел на скалу и склонил голову на руку и смотрел на запустение. И я затаился в сени водяных лилий и следил за человеком. И человек дрожал в уединении; но убывала ночь, а он сидел на утесе.
И человек отвел взор от неба и взглянул на унылую реку, и на мертвенную желтую воду, и на бледные легионы водяных лилий. И человек внимал вздохи водяных лилий и ропот, не умолкавший среди них. И я притаился в моем укрытии и следил за человеком. И человек дрожал в уединении; но убывала ночь, а он сидел на утесе. Тогда я спустился в трясину и направился по воде в глубь зарослей водяных лилий и позвал гиппопотамов. И гиппопотамы услышали мой зов и пришли и рычали, громко и устрашающе. И я притаился в моем укрытии и следил за человеком. И человек дрожал в уединении; но убывала ночь, а он сидел на утесе. Тогда я проклял стихии проклятием буйства; и страшная буря разразилась на небесах. И небо потемнело от ярости бури - и дождь бил по голове человека. И река вышла из берегов - и воды ее вспенились от мучений - и водяные лилии пронзительно кричали - и деревья рушились под натиском ветра. И перекатывался гром - и низвергалась молния - и утес был сотрясен до основания. И я притаился в моем укрытии и следил за человеком. И человек дрожал в уединении; но убывала ночь, а он сидел на утесе. Тогда я разгневался и проклял проклятием тишины реку и лилии, ветер и лес, небо и гром и вздохи водяных лилий. И они стали прокляты и затихли. И луна перестала карабкаться ввысь по небесной тропе, и гром заглох, и молния не сверкала, и тучи недвижно повисли, и воды вернулись в берега и застыли, и деревья более не качались. И взор мой упал на лицо человека, и лицо его было бледно от ужаса. И он поспешно поднял голову и встал на утесе во весь рост и слушал. Но не было ни звука в огромной бескрайней пустыне, и письмена на утесе были: тишина. И человек затрепетал и отвернулся и кинулся прочь, так что я его более не видел
Была ночь, и падал дождь; и, падая, то был дождь, но, упав, то была кровь. И я стоял в трясине среди высоких лилий, и дождь падал мне на голову - и лилии кивали друг другу и вздыхали в торжественном запустении. И мгновенно сквозь прозрачный мертвенный туман поднялась багровая луна. И взор мой упал на громадный серый прибрежный утес, озаренный светом луны. И утес был сер, мертвен, высок. На нем были высечены письмена. И по трясине, поросшей водяными лилиями, я подошел к самому берегу, дабы прочитать письмена, высеченные на камне. Но я не мог их постичь. И я возвращался в трясину, когда еще багровей засияла луна, и я повернулся и вновь посмотрел на утес и на письмена, и письмена гласили: запустение.
И я посмотрел наверх, и на краю утеса стоял человек; и я укрылся в водяных лилиях, дабы узнать его поступки. И человек был высок и величав и завернут от плеч до ступней в тогу Древнего Рима. И очертания его фигуры были неясны - но лик его был ликом божества; и ризы ночи, тумана, луны и росы не скрыли черт его лица. И чело его было высоко от многих дум, и взор его был безумен от многих забот; и в немногих бороздах его ланит я прочел повествование о скорби, усталости, отвращении к роду людскому и жажде уединения. И человек сел на скалу и склонил голову на руку и смотрел на запустение. И я затаился в сени водяных лилий и следил за человеком. И человек дрожал в уединении; но убывала ночь, а он сидел на утесе.
И человек отвел взор от неба и взглянул на унылую реку, и на мертвенную желтую воду, и на бледные легионы водяных лилий. И человек внимал вздохи водяных лилий и ропот, не умолкавший среди них. И я притаился в моем укрытии и следил за человеком. И человек дрожал в уединении; но убывала ночь, а он сидел на утесе. Тогда я спустился в трясину и направился по воде в глубь зарослей водяных лилий и позвал гиппопотамов. И гиппопотамы услышали мой зов и пришли и рычали, громко и устрашающе. И я притаился в моем укрытии и следил за человеком. И человек дрожал в уединении; но убывала ночь, а он сидел на утесе. Тогда я проклял стихии проклятием буйства; и страшная буря разразилась на небесах. И небо потемнело от ярости бури - и дождь бил по голове человека. И река вышла из берегов - и воды ее вспенились от мучений - и водяные лилии пронзительно кричали - и деревья рушились под натиском ветра. И перекатывался гром - и низвергалась молния - и утес был сотрясен до основания. И я притаился в моем укрытии и следил за человеком. И человек дрожал в уединении; но убывала ночь, а он сидел на утесе. Тогда я разгневался и проклял проклятием тишины реку и лилии, ветер и лес, небо и гром и вздохи водяных лилий. И они стали прокляты и затихли. И луна перестала карабкаться ввысь по небесной тропе, и гром заглох, и молния не сверкала, и тучи недвижно повисли, и воды вернулись в берега и застыли, и деревья более не качались. И взор мой упал на лицо человека, и лицо его было бледно от ужаса. И он поспешно поднял голову и встал на утесе во весь рост и слушал. Но не было ни звука в огромной бескрайней пустыне, и письмена на утесе были: тишина. И человек затрепетал и отвернулся и кинулся прочь, так что я его более не видел
They roamed me, ”said the demon, putting my hand on my head. “The land that I tell is about is a dull land on the banks of the river, and there is neither peace nor silence there.”
It was night and rain fell; And, falling, it was rain, but, falling, it was blood. And I stood in a quagmire among the tall lilies, and the rain fell on my head - and lilies nodded to each other and climbed in solemn desolation. And instantly, a crimson moon rose through a transparent dead fog. And my gaze fell onto a huge gray coastal cliff illuminated by the light of the moon. And the cliff was Ser, dead, tall. Letters were carved on it. And along the quagmire overgrown with water lilies, I went to the shore in order to read the letters carved on the stone. But I could not comprehend them. And I returned to the quagmire, when the moon shone with the Bagrovy, and I turned and looked again at the cliff and letters, and the letters read: desolation.
And I looked up, and a man stood on the edge of the cliff; And I took refuge in water lilies in order to find out his actions. And the man was tall and magnifying and wrapped from shoulders to feet in the toga of ancient Rome. And the outlines of his figure were unclear - but his face was the face of the deity; And the ries of the night, fog, moon and dew did not hide the devil of his face. And his brow was high from many thoughts, and his gaze was insane from many worries; And in a few grooves, he reads his story about sorrow, fatigue, disgust for human being and a thirst for solitude. And the man sat on the rock and bowed his head on his hand and looked at the desolation. And I hid in the canopy of water lilies and watched a man. And the man was trembling in solitude; But the night was waning, and he was sitting on a cliff.
And the man looked away from the sky and looked at the dull river, and at the dead yellow water, and at the pale legions of water lilies. And the man listened to sighs of water lilies and a murmur, not silent among them. And I lurked in my shelter and followed the man. And the man was trembling in solitude; But the night was waning, and he was sitting on a cliff. Then I went down to the quagmire and headed over the water into the thickets of water lilies and called the hippopotams. And Hippopotams heard my call and came and growled, loudly and frightening. And I lurked in my shelter and followed the man. And the man was trembling in solitude; But the night was waning, and he was sitting on a cliff. Then I cursed the elements with a curse of riot; And a terrible storm burst out in heaven. And the sky darkened with the rage of storms - and rain beat on the head of a man. And the river came out of the shores - and its waters foamed from torment - and water lilies shouted piercingly - and the trees collapsed under the onslaught of the wind. And the thunder rolled - and the lightning was overthrown - and the cliff was shocked to the ground. And I lurked in my shelter and followed the man. And the man was trembling in solitude; But the night was waning, and he was sitting on a cliff. Then I was angry and cursed the curse of the silence of the river and lilies, the wind and the forest, the sky and the thunder and the sighs of the water lilies. And they became cursed and subsided. And the moon stopped climbing up the heavenly path, and the thunder stalled, and the lightning did not sparkle, and the clouds hung motionlessly, and the waters returned to the shores and froze, and the trees no longer swayed. And my gaze fell on the face of a man, and his face was pale with horror. And he hastily raised his head and stood on a cliff to his full height and listened. But there was not a sound in a huge endless desert, and the letters on the cliff were: silence. And the man fluttered and turned away and rushed away, so I didn't see him anymore
It was night and rain fell; And, falling, it was rain, but, falling, it was blood. And I stood in a quagmire among the tall lilies, and the rain fell on my head - and lilies nodded to each other and climbed in solemn desolation. And instantly, a crimson moon rose through a transparent dead fog. And my gaze fell onto a huge gray coastal cliff illuminated by the light of the moon. And the cliff was Ser, dead, tall. Letters were carved on it. And along the quagmire overgrown with water lilies, I went to the shore in order to read the letters carved on the stone. But I could not comprehend them. And I returned to the quagmire, when the moon shone with the Bagrovy, and I turned and looked again at the cliff and letters, and the letters read: desolation.
And I looked up, and a man stood on the edge of the cliff; And I took refuge in water lilies in order to find out his actions. And the man was tall and magnifying and wrapped from shoulders to feet in the toga of ancient Rome. And the outlines of his figure were unclear - but his face was the face of the deity; And the ries of the night, fog, moon and dew did not hide the devil of his face. And his brow was high from many thoughts, and his gaze was insane from many worries; And in a few grooves, he reads his story about sorrow, fatigue, disgust for human being and a thirst for solitude. And the man sat on the rock and bowed his head on his hand and looked at the desolation. And I hid in the canopy of water lilies and watched a man. And the man was trembling in solitude; But the night was waning, and he was sitting on a cliff.
And the man looked away from the sky and looked at the dull river, and at the dead yellow water, and at the pale legions of water lilies. And the man listened to sighs of water lilies and a murmur, not silent among them. And I lurked in my shelter and followed the man. And the man was trembling in solitude; But the night was waning, and he was sitting on a cliff. Then I went down to the quagmire and headed over the water into the thickets of water lilies and called the hippopotams. And Hippopotams heard my call and came and growled, loudly and frightening. And I lurked in my shelter and followed the man. And the man was trembling in solitude; But the night was waning, and he was sitting on a cliff. Then I cursed the elements with a curse of riot; And a terrible storm burst out in heaven. And the sky darkened with the rage of storms - and rain beat on the head of a man. And the river came out of the shores - and its waters foamed from torment - and water lilies shouted piercingly - and the trees collapsed under the onslaught of the wind. And the thunder rolled - and the lightning was overthrown - and the cliff was shocked to the ground. And I lurked in my shelter and followed the man. And the man was trembling in solitude; But the night was waning, and he was sitting on a cliff. Then I was angry and cursed the curse of the silence of the river and lilies, the wind and the forest, the sky and the thunder and the sighs of the water lilies. And they became cursed and subsided. And the moon stopped climbing up the heavenly path, and the thunder stalled, and the lightning did not sparkle, and the clouds hung motionlessly, and the waters returned to the shores and froze, and the trees no longer swayed. And my gaze fell on the face of a man, and his face was pale with horror. And he hastily raised his head and stood on a cliff to his full height and listened. But there was not a sound in a huge endless desert, and the letters on the cliff were: silence. And the man fluttered and turned away and rushed away, so I didn't see him anymore
Другие песни исполнителя: