Шуфутинский.М. - Медсестричка
текст песни
30
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Шуфутинский.М. - Медсестричка - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Михаил Шуфутинский "Медсестричка"
Вступление.
В начале марта, где-то снег сыпал до рассвета
На стриженых без шапок и без шляп
С фамилией на бирке в районы Индигирки
Из камер забирали на этап
Там было множество мастей улыбок,жестов,новостей
И посмотреть на это всё со стороны
Как будто в стареньком кино, друзья не видевшись давно
Сошлись на встречу после длительной войны
Как будто в стареньком кино, друзья не видевшись давно
Сошлись на встречу после длительной войны
Начальничек конвоя, в колонну всех по трое
Погнал бегом через тюремный двор
А у ворот на вышках, со звёздами мальчишки
Заучено проверили затвор
Один метнулся на рывок, но головой в сугроб кивок
И тело за ноги в подвал поволокли
И наплевать теперь ему, на золотую Калыму
И на раскопки крайней, северной земли
И наплевать теперь ему, на золотую Калыму
И на раскопки крайней, северной земли
Проигрыш:
Но сквозь метель и сетку, не разглядеть запретку
Стрелок с винтовкой малость оплошал
И пуля хоть куснула, но сердце обогнула
Беглец ещё прерывиста, дышал
В тюремном лазарете, хирург при слабом свете
Доставленного сразу же на стол
Накрашенная ярко, девчонка санитарка
Спешила и готовила укол
Он заключённый, ну и что ж, зато собою как хорош
И сколько смертными статьями не суди
Но вот уже в который раз, не оторвать ей робких глаз
От этой сильной, забинтованной груди
Но вот уже в который раз, не оторвать ей робких глаз
От этой сильной, забинтованной груди
В натопленной палате, под простынёй в халате
На стенке даже радио поёт
Торопятся недели, за решкой, звон капели
Беглец уже и на ноги встаёт
И так проходит день за днём, а сердце девичье огнём
Знать для любви, решёток нет и нету крыш
Девчонка шепчет мой родной, мне без тебя не жить одной
Прокуратуре разве это объяснишь
Мой родной, мне без тебя не жить одной
Прокуратуре разве это объяснишь
И вот апрельский вечер, охрана горбит плечи
Несётся сан машина, через двор
Взглянули по привычке, в кабине медсестричка
Работникам зелённый светофор
И что на утро было там, хлопот конвою и постам
Найти ни зэка, ни сестричку не могли
И непонятно почему, им наплевать на Калыму
И на раскопки крайней, северной земли
И непонятно почему, им наплевать на Калыму
И на раскопки крайней, северной земли
Вот такая вот, история
Вступление.
В начале марта, где-то снег сыпал до рассвета
На стриженых без шапок и без шляп
С фамилией на бирке в районы Индигирки
Из камер забирали на этап
Там было множество мастей улыбок,жестов,новостей
И посмотреть на это всё со стороны
Как будто в стареньком кино, друзья не видевшись давно
Сошлись на встречу после длительной войны
Как будто в стареньком кино, друзья не видевшись давно
Сошлись на встречу после длительной войны
Начальничек конвоя, в колонну всех по трое
Погнал бегом через тюремный двор
А у ворот на вышках, со звёздами мальчишки
Заучено проверили затвор
Один метнулся на рывок, но головой в сугроб кивок
И тело за ноги в подвал поволокли
И наплевать теперь ему, на золотую Калыму
И на раскопки крайней, северной земли
И наплевать теперь ему, на золотую Калыму
И на раскопки крайней, северной земли
Проигрыш:
Но сквозь метель и сетку, не разглядеть запретку
Стрелок с винтовкой малость оплошал
И пуля хоть куснула, но сердце обогнула
Беглец ещё прерывиста, дышал
В тюремном лазарете, хирург при слабом свете
Доставленного сразу же на стол
Накрашенная ярко, девчонка санитарка
Спешила и готовила укол
Он заключённый, ну и что ж, зато собою как хорош
И сколько смертными статьями не суди
Но вот уже в который раз, не оторвать ей робких глаз
От этой сильной, забинтованной груди
Но вот уже в который раз, не оторвать ей робких глаз
От этой сильной, забинтованной груди
В натопленной палате, под простынёй в халате
На стенке даже радио поёт
Торопятся недели, за решкой, звон капели
Беглец уже и на ноги встаёт
И так проходит день за днём, а сердце девичье огнём
Знать для любви, решёток нет и нету крыш
Девчонка шепчет мой родной, мне без тебя не жить одной
Прокуратуре разве это объяснишь
Мой родной, мне без тебя не жить одной
Прокуратуре разве это объяснишь
И вот апрельский вечер, охрана горбит плечи
Несётся сан машина, через двор
Взглянули по привычке, в кабине медсестричка
Работникам зелённый светофор
И что на утро было там, хлопот конвою и постам
Найти ни зэка, ни сестричку не могли
И непонятно почему, им наплевать на Калыму
И на раскопки крайней, северной земли
И непонятно почему, им наплевать на Калыму
И на раскопки крайней, северной земли
Вот такая вот, история
Mikhail Shufutinsky "nurse"
Introduction.
In early March, somewhere snow poured until dawn
On cuts without hats and without hats
With the surname on the tag in the Indigirki areas
From the cameras were taken to the stage
There were many stripes of smiles, gestures, news
And look at it all from the side
As if in an old movie, friends without seeing a long time
We agreed to meet after a long war
As if in an old movie, friends without seeing a long time
We agreed to meet after a long war
Boss of the convoy, in the column of all three
Drove through the prison yard
And at the gate on the tower, with the stars of the boy
They checked the shutter
One darted for a jerk, but with his head in a snowdrift nod
And the body by the legs in the basement dragged
And give a damn now, on the golden kalyma
And excavations of the extreme, northern land
And give a damn now, on the golden kalyma
And excavations of the extreme, northern land
Loss:
But through a snowstorm and a grid, do not see a ban
A shooter with a rifle was a little blundered
And the bullet even bit, but my heart rushed
The fugitive is still intermittent, breathing
In a prison infirmary, a surgeon in a weak light
Delivered immediately to the table
Painted bright, girl orderly
Hurrying and preparing an injection
He is prisoner, so well, but how good it is
And how many mortal articles do not judge
But for the umpteenth time, not to take her timid eyes
From this strong, bandaged chest
But for the umpteenth time, not to take her timid eyes
From this strong, bandaged chest
In the trampled ward, under a sheet in a dressing room
Even radio sings on the wall
Houses are in a hurry, followed by a rod, ringing of a drop
The fugitive is already standing on his feet
And so the day goes after the day, and the heart is girlish fire
Know for love, there are no bars and there are no roofs
The girl whispers my dear, I can't live alone without you
The prosecutor's office will you explain this
My dear, I can't live alone without you
The prosecutor's office will you explain this
And here is an April evening, the guard is humping shoulders
San car rushes, through the yard
They looked out of habit, in the cabin of a nurse
Workers are green traffic lights
And what was there in the morning, troubles with convoy and posts
They could not find a prisoner or sister
And it is not clear why, they don't give a damn about Kalyma
And excavations of the extreme, northern land
And it is not clear why, they don't give a damn about Kalyma
And excavations of the extreme, northern land
Here is such a story
Introduction.
In early March, somewhere snow poured until dawn
On cuts without hats and without hats
With the surname on the tag in the Indigirki areas
From the cameras were taken to the stage
There were many stripes of smiles, gestures, news
And look at it all from the side
As if in an old movie, friends without seeing a long time
We agreed to meet after a long war
As if in an old movie, friends without seeing a long time
We agreed to meet after a long war
Boss of the convoy, in the column of all three
Drove through the prison yard
And at the gate on the tower, with the stars of the boy
They checked the shutter
One darted for a jerk, but with his head in a snowdrift nod
And the body by the legs in the basement dragged
And give a damn now, on the golden kalyma
And excavations of the extreme, northern land
And give a damn now, on the golden kalyma
And excavations of the extreme, northern land
Loss:
But through a snowstorm and a grid, do not see a ban
A shooter with a rifle was a little blundered
And the bullet even bit, but my heart rushed
The fugitive is still intermittent, breathing
In a prison infirmary, a surgeon in a weak light
Delivered immediately to the table
Painted bright, girl orderly
Hurrying and preparing an injection
He is prisoner, so well, but how good it is
And how many mortal articles do not judge
But for the umpteenth time, not to take her timid eyes
From this strong, bandaged chest
But for the umpteenth time, not to take her timid eyes
From this strong, bandaged chest
In the trampled ward, under a sheet in a dressing room
Even radio sings on the wall
Houses are in a hurry, followed by a rod, ringing of a drop
The fugitive is already standing on his feet
And so the day goes after the day, and the heart is girlish fire
Know for love, there are no bars and there are no roofs
The girl whispers my dear, I can't live alone without you
The prosecutor's office will you explain this
My dear, I can't live alone without you
The prosecutor's office will you explain this
And here is an April evening, the guard is humping shoulders
San car rushes, through the yard
They looked out of habit, in the cabin of a nurse
Workers are green traffic lights
And what was there in the morning, troubles with convoy and posts
They could not find a prisoner or sister
And it is not clear why, they don't give a damn about Kalyma
And excavations of the extreme, northern land
And it is not clear why, they don't give a damn about Kalyma
And excavations of the extreme, northern land
Here is such a story