Я пишу тебе это письмо, прощаясь... - Я пишу тебе это письмо, прощаясь...
текст песни
30
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Я пишу тебе это письмо, прощаясь... - Я пишу тебе это письмо, прощаясь... - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Я пишу тебе это письмо, прощаясь...
Потому что — старею. Земля, вращаясь,
сохранит мне улыбку. Но вряд ли — боле.
Преумножив боль, я останусь с болью
и с улыбкой. Это, пожалуй, средство
дожидаться смерть, не впадая в детство,
не впадая в юность... Река седая
только в мертвое море тоски впадает.
Все сломалось, как спичка, не вспыхнув рыжим
огоньком. И попытка к тебе быть ближе
обернется такой несусветной далью,
что пытаться не стоит. Дожди рыдали
две недели. Теперь за окном прохладно,
но не сыро. Стихи мои пусть нескладны,
но к тебе... Скоро строчки замрут в конверте,
словно заперли души в тела до смерти.
Я заранее знаю, какая строчка
станет в этой поэме последней. Точка
или, скажем точнее, финал не близок,
но уже очевиден. И некий призрак
адресата узнается сам собою
по последнему слову. Игра с судьбою,
как известно, обычно выходит боком.
Но я должен сказать тебе это... С Богом!
Я живу теперь там, где песок и сосны.
Так велели врачи. Лишь одно несносно —
тусклым утром глазам не хватает света.
Ничего не попишешь. Скатилось лето
горизонту за шиворот. И в придачу
первый снег не спешит на аллеях дачных
танцевать белый вальс. В остальном — терпимо.
Только вот, если кто-то проходит мимо
дома старого, где я сегодня спрятан,
точно знаю — не ты... Растворятся пятна
желтых кленов на сером холсте пейзажа.
Я прощаюсь с тобой, не изведав даже
вкуса встречи... Меня уже не пугает,
что на встречу заре не спешит другая,
не пугает, что лето как в Лету канет.
Остается прохлада воды в стакане
на забытой веранде, да яблок запах,
да закат, указующий нам на запад.
Очень хочется к морю. Теперь, наверно,
там штормит. Но хозяин одной таверны
еще помнит меня. И коль так случится,
что приеду туда — то смогу напиться
замечательным красным вином. Пейзажи
там все те же — причалы, пустые пляжи...
Все сезоны закрыты, и даже мертвый.
Засыпая, из глаз прогоняешь стертый
контур гор. Но присутствие гор, однако,
ощущаешь и в комнате. Как собака,
ищешь угол, где пахнет людьми. Тоскливо,
словно маятник, кашляет шум прилива.
Мой знакомый художник... Похоже, впрочем,
на начало новеллы. Однажды ночью
в мастерской его зябкой, забившись в угол,
я следил, как следы оставляет уголь
на листе. Паутина непрочных линий
задрожит чьей-то жизнью. И черный иней
крошки угольной долгие бросит тени
на песок и на всходы сухих растений.
Что бесцветно — рисуют семью цветами.
Я не знаю, к чему это я... Светает.
Никогда... Мой язык так бездарно беден,
чтоб тебе объяснить, как рассвет был бледен
ранним утром, когда надо мной кружились,
словно птицы, семь букв. И из них сложились
три дыхания, три пустоты, три слога —
никогда... И ведущая вдаль дорога
завершилась забором из досок тесных.
И надежда на то, что еще воскреснут
сны, в которых мы будем вдвоем с тобою,
вдруг разбилась, как бьется волна прибоя
о скалу. Никогда. Никогда. Послушай,
как вползает со звуками старость в душу,
как становится все до смешного просто,
как кончается жизнь, словно горстка проса
между пальцев скользнет и исчезнет, словно
ластик надпись стирает. И это слово
повторял я прилежно, до самой ночи,
повторял как молитву, как "Аве, Отче!",
повторял как актер учит роль к премьере.
Никогда. Никогда. Никогда... Поверь мне,
что все дело лишь в этом. И, скуки ради,
напиши "никогда" на полях тетради.
Не играй больше в эту игру со мною.
Не шути, что ты станешь моей женою
через пять лет и зим. Я не верю в игры.
Всякий раз, когда вижу я елок иглы
на снегу — мне не весело. Это признак
окончания игр. И спастись капризом,
словно в детстве, уже не удастся ныне.
Я скорей отыщу водопой в пустыне,
чем в толпе многолюдной отмечу взглядом
тех, кто будет со мною однажды рядом.
Ты устанешь считать до пяти, устанешь.
Ты невестой моей никогда не станешь.
Ни в какой из гостиниц, устав от бег
Потому что — старею. Земля, вращаясь,
сохранит мне улыбку. Но вряд ли — боле.
Преумножив боль, я останусь с болью
и с улыбкой. Это, пожалуй, средство
дожидаться смерть, не впадая в детство,
не впадая в юность... Река седая
только в мертвое море тоски впадает.
Все сломалось, как спичка, не вспыхнув рыжим
огоньком. И попытка к тебе быть ближе
обернется такой несусветной далью,
что пытаться не стоит. Дожди рыдали
две недели. Теперь за окном прохладно,
но не сыро. Стихи мои пусть нескладны,
но к тебе... Скоро строчки замрут в конверте,
словно заперли души в тела до смерти.
Я заранее знаю, какая строчка
станет в этой поэме последней. Точка
или, скажем точнее, финал не близок,
но уже очевиден. И некий призрак
адресата узнается сам собою
по последнему слову. Игра с судьбою,
как известно, обычно выходит боком.
Но я должен сказать тебе это... С Богом!
Я живу теперь там, где песок и сосны.
Так велели врачи. Лишь одно несносно —
тусклым утром глазам не хватает света.
Ничего не попишешь. Скатилось лето
горизонту за шиворот. И в придачу
первый снег не спешит на аллеях дачных
танцевать белый вальс. В остальном — терпимо.
Только вот, если кто-то проходит мимо
дома старого, где я сегодня спрятан,
точно знаю — не ты... Растворятся пятна
желтых кленов на сером холсте пейзажа.
Я прощаюсь с тобой, не изведав даже
вкуса встречи... Меня уже не пугает,
что на встречу заре не спешит другая,
не пугает, что лето как в Лету канет.
Остается прохлада воды в стакане
на забытой веранде, да яблок запах,
да закат, указующий нам на запад.
Очень хочется к морю. Теперь, наверно,
там штормит. Но хозяин одной таверны
еще помнит меня. И коль так случится,
что приеду туда — то смогу напиться
замечательным красным вином. Пейзажи
там все те же — причалы, пустые пляжи...
Все сезоны закрыты, и даже мертвый.
Засыпая, из глаз прогоняешь стертый
контур гор. Но присутствие гор, однако,
ощущаешь и в комнате. Как собака,
ищешь угол, где пахнет людьми. Тоскливо,
словно маятник, кашляет шум прилива.
Мой знакомый художник... Похоже, впрочем,
на начало новеллы. Однажды ночью
в мастерской его зябкой, забившись в угол,
я следил, как следы оставляет уголь
на листе. Паутина непрочных линий
задрожит чьей-то жизнью. И черный иней
крошки угольной долгие бросит тени
на песок и на всходы сухих растений.
Что бесцветно — рисуют семью цветами.
Я не знаю, к чему это я... Светает.
Никогда... Мой язык так бездарно беден,
чтоб тебе объяснить, как рассвет был бледен
ранним утром, когда надо мной кружились,
словно птицы, семь букв. И из них сложились
три дыхания, три пустоты, три слога —
никогда... И ведущая вдаль дорога
завершилась забором из досок тесных.
И надежда на то, что еще воскреснут
сны, в которых мы будем вдвоем с тобою,
вдруг разбилась, как бьется волна прибоя
о скалу. Никогда. Никогда. Послушай,
как вползает со звуками старость в душу,
как становится все до смешного просто,
как кончается жизнь, словно горстка проса
между пальцев скользнет и исчезнет, словно
ластик надпись стирает. И это слово
повторял я прилежно, до самой ночи,
повторял как молитву, как "Аве, Отче!",
повторял как актер учит роль к премьере.
Никогда. Никогда. Никогда... Поверь мне,
что все дело лишь в этом. И, скуки ради,
напиши "никогда" на полях тетради.
Не играй больше в эту игру со мною.
Не шути, что ты станешь моей женою
через пять лет и зим. Я не верю в игры.
Всякий раз, когда вижу я елок иглы
на снегу — мне не весело. Это признак
окончания игр. И спастись капризом,
словно в детстве, уже не удастся ныне.
Я скорей отыщу водопой в пустыне,
чем в толпе многолюдной отмечу взглядом
тех, кто будет со мною однажды рядом.
Ты устанешь считать до пяти, устанешь.
Ты невестой моей никогда не станешь.
Ни в какой из гостиниц, устав от бег
I write this letter to you, saying goodbye ...
Because I am aging. Earth, rotating,
Save me a smile. But hardly - more.
Having urged the pain, I will stay with pain
And with a smile. This is perhaps a means
wait for death without falling into childhood,
without falling into youth ... Sedaya River
Only in the Dead Sea flows longing.
Everything broke like a match, not flashing red
a spark. And an attempt to be closer to you
It will turn out to be such an unusual distance,
that you should not try. Rains sobbed
two weeks. Now it’s cool outside
But not damp. Let my poems are awkward,
But to you ... soon the lines are freezed in an envelope,
As if they locked the souls into the bodies to death.
I know in advance what line
will become the last in this poem. Dot
Or, more precisely, the finale is not close,
But already obvious. And a ghost
the addressee is recognized by itself
By the latest word. Game with fate,
As you know, it usually comes out sideways.
But I have to tell you this ... with God!
I live now where sand and pine trees.
So the doctors ordered. Only one unbearable -
Dull morning eyes lack light.
You can’t write anything. Summer slopped down
horizon for the scruff of the scruff of the scalp. And in addition
The first snow is in no hurry on the alleys of summer cottages
Dance a white waltz. The rest is tolerant.
Only now, if someone passes by
at home of the old, where I am hidden today,
I know for sure - not you ... Spots will dissolve
Yellow maples on the gray canvas of the landscape.
I say goodbye to you without even having expressed even
the taste of the meeting ... I no longer scare me,
that another is in no hurry to meet the dawn
It does not scare that the summer is like in a fly.
The coolness of water in a glass remains
On the forgotten veranda, but apples are smell,
Yes, the sunset pointing to us to the West.
I really want to go to the sea. Now, probably
It storms there. But the owner of one tavern
He also remembers me. And if it happens,
that I'll come there - I can get drunk
wonderful red wine. Landscapes
There are all the same - berths, empty beaches ...
All seasons are closed, and even dead.
Falling asleep, drive out from your eyes.
The contour of the mountains. But the presence of the mountains, however,
You feel in the room. Like a dog,
Looking for an angle where it smells of people. Sadly,
Like a pendulum, the noise of the tide is coughing.
My acquaintance artist ... it seems, however,
At the beginning of the novel. One night
In the workshop, his chilly, huddled in a corner,
I watched the traces leave coal
On the sheet. Web of fragile lines
trembles someone's life. And black hoarfrost
Coal crumbs will throw shadows long
On the sand and on the seedlings of dry plants.
What is colorless - draw with seven flowers.
I don’t know why I am ... light.
Never ... my language is so mediocre poorly,
To explain to you how the dawn was pale
In the early morning, when they circled over me,
Like birds, seven letters. And they got out of them
Three breaths, three voids, three syllables -
Never ... and leading road in the distance
It ended with a fence from the black boards.
And the hope for the fact that they will still be resurrected
Dreams in which we will be together with you,
Suddenly crashed, as a wave of surf beats
About the rock. Never. Never. Listen,
how old age crawls with sounds,
How everything is getting ridiculous simply,
how life ends like a handful of millet
Between the fingers slides and disappears, as if
Eraser is erasing the inscription. And this word
I repeated diligently until the very night
repeated as a prayer, as "Ave, Father!",
He repeated as the actor teaches the role to the premiere.
Never. Never. Never ... believe me
That the whole thing is only in this. And, for the sake of boredom,
Write "Never" in the fields of the notebook.
Do not play this game with me anymore.
Do not joke that you will become my wife
Five years later and winter. I do not believe in games.
Whenever I see the needle Christmas tree
In the snow - I am not fun. This is a sign
ending of games. And escape the whim
As if in childhood, it will not be possible now.
I will soon find a watering water in the desert,
than in the crowd of crowded gaze
Those who will be with me are nearby.
You will get tired of counting up to five, you will get tired.
You will never become my bride.
In any of the hotels, tired of running
Because I am aging. Earth, rotating,
Save me a smile. But hardly - more.
Having urged the pain, I will stay with pain
And with a smile. This is perhaps a means
wait for death without falling into childhood,
without falling into youth ... Sedaya River
Only in the Dead Sea flows longing.
Everything broke like a match, not flashing red
a spark. And an attempt to be closer to you
It will turn out to be such an unusual distance,
that you should not try. Rains sobbed
two weeks. Now it’s cool outside
But not damp. Let my poems are awkward,
But to you ... soon the lines are freezed in an envelope,
As if they locked the souls into the bodies to death.
I know in advance what line
will become the last in this poem. Dot
Or, more precisely, the finale is not close,
But already obvious. And a ghost
the addressee is recognized by itself
By the latest word. Game with fate,
As you know, it usually comes out sideways.
But I have to tell you this ... with God!
I live now where sand and pine trees.
So the doctors ordered. Only one unbearable -
Dull morning eyes lack light.
You can’t write anything. Summer slopped down
horizon for the scruff of the scruff of the scalp. And in addition
The first snow is in no hurry on the alleys of summer cottages
Dance a white waltz. The rest is tolerant.
Only now, if someone passes by
at home of the old, where I am hidden today,
I know for sure - not you ... Spots will dissolve
Yellow maples on the gray canvas of the landscape.
I say goodbye to you without even having expressed even
the taste of the meeting ... I no longer scare me,
that another is in no hurry to meet the dawn
It does not scare that the summer is like in a fly.
The coolness of water in a glass remains
On the forgotten veranda, but apples are smell,
Yes, the sunset pointing to us to the West.
I really want to go to the sea. Now, probably
It storms there. But the owner of one tavern
He also remembers me. And if it happens,
that I'll come there - I can get drunk
wonderful red wine. Landscapes
There are all the same - berths, empty beaches ...
All seasons are closed, and even dead.
Falling asleep, drive out from your eyes.
The contour of the mountains. But the presence of the mountains, however,
You feel in the room. Like a dog,
Looking for an angle where it smells of people. Sadly,
Like a pendulum, the noise of the tide is coughing.
My acquaintance artist ... it seems, however,
At the beginning of the novel. One night
In the workshop, his chilly, huddled in a corner,
I watched the traces leave coal
On the sheet. Web of fragile lines
trembles someone's life. And black hoarfrost
Coal crumbs will throw shadows long
On the sand and on the seedlings of dry plants.
What is colorless - draw with seven flowers.
I don’t know why I am ... light.
Never ... my language is so mediocre poorly,
To explain to you how the dawn was pale
In the early morning, when they circled over me,
Like birds, seven letters. And they got out of them
Three breaths, three voids, three syllables -
Never ... and leading road in the distance
It ended with a fence from the black boards.
And the hope for the fact that they will still be resurrected
Dreams in which we will be together with you,
Suddenly crashed, as a wave of surf beats
About the rock. Never. Never. Listen,
how old age crawls with sounds,
How everything is getting ridiculous simply,
how life ends like a handful of millet
Between the fingers slides and disappears, as if
Eraser is erasing the inscription. And this word
I repeated diligently until the very night
repeated as a prayer, as "Ave, Father!",
He repeated as the actor teaches the role to the premiere.
Never. Never. Never ... believe me
That the whole thing is only in this. And, for the sake of boredom,
Write "Never" in the fields of the notebook.
Do not play this game with me anymore.
Do not joke that you will become my wife
Five years later and winter. I do not believe in games.
Whenever I see the needle Christmas tree
In the snow - I am not fun. This is a sign
ending of games. And escape the whim
As if in childhood, it will not be possible now.
I will soon find a watering water in the desert,
than in the crowd of crowded gaze
Those who will be with me are nearby.
You will get tired of counting up to five, you will get tired.
You will never become my bride.
In any of the hotels, tired of running