Buccc - Я менял голову
текст песни
50
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Buccc - Я менял голову - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
я менял голову, отдал свою на проветривание.
крики по ветру, а сопли меня проведывали.
два выхода: врать и врать всем.
сто метров от края. переписываю кассеты.
отпечатки твои в одиночных постелях,
последние краешки тела в глазах красных.
звезды опознали по венам и зрачкам белым,
твоя прожженная ничтожная жизнь. я не победил,
но я участвовал.
в пепельнице только фильтры,
на кровати белье
и переписанные фильмы.
у соседей кто-то блюет своей фантазией,
а трезвость в разъездах.
улыбку, губы и грубость прозевал.
мои назойливые радости в горло подлезли
и спят в подъездах.
настоящая весна будет самая,
была мартовская чушь.
ямы, трещины, ямы
и только лучшая в глазах там.
между ссорами, каждые сорок секунд
брал трубку,
номер через восьмерку и длинный гудок.
положи, глупая, я далеко.
успокаивая надрывность кидал крошки в ритм.
музыка, бристоль представил, усталость и мосты.
кто-то успокаивает, а кто-то устаканивается.
под стеной, на коробках, в проповеди он отдал
отдал, отдал, но зная, что подарят.
кто-то пьет по праздникам, а кто-то одинаково грустит
разбивая себя на пазлы.
я часто достаю из шкафа бесповоротность
чаще достаю людей. и скромность,
дыша только в форточки и в воротники
по-иному людей воротит.
я люблю всех и спешку, и ненавижу одиночество.
а ты себя, успешность свою возлюбленную
и ненавидишь окна, в которые молча.
крики по ветру, а сопли меня проведывали.
два выхода: врать и врать всем.
сто метров от края. переписываю кассеты.
отпечатки твои в одиночных постелях,
последние краешки тела в глазах красных.
звезды опознали по венам и зрачкам белым,
твоя прожженная ничтожная жизнь. я не победил,
но я участвовал.
в пепельнице только фильтры,
на кровати белье
и переписанные фильмы.
у соседей кто-то блюет своей фантазией,
а трезвость в разъездах.
улыбку, губы и грубость прозевал.
мои назойливые радости в горло подлезли
и спят в подъездах.
настоящая весна будет самая,
была мартовская чушь.
ямы, трещины, ямы
и только лучшая в глазах там.
между ссорами, каждые сорок секунд
брал трубку,
номер через восьмерку и длинный гудок.
положи, глупая, я далеко.
успокаивая надрывность кидал крошки в ритм.
музыка, бристоль представил, усталость и мосты.
кто-то успокаивает, а кто-то устаканивается.
под стеной, на коробках, в проповеди он отдал
отдал, отдал, но зная, что подарят.
кто-то пьет по праздникам, а кто-то одинаково грустит
разбивая себя на пазлы.
я часто достаю из шкафа бесповоротность
чаще достаю людей. и скромность,
дыша только в форточки и в воротники
по-иному людей воротит.
я люблю всех и спешку, и ненавижу одиночество.
а ты себя, успешность свою возлюбленную
и ненавидишь окна, в которые молча.
I changed my head, I gave my ventilation.
Screams in the wind, and the snot spent me.
Two outputs: lie and lie to everyone.
One hundred meters from the edge. I rewrite the cassette.
Your prints in single beds,
The last edges of the body in the eyes of red.
Stars identified on the veins and pupils whites,
Your burned insignificant life. I did not win
But I participated.
In the ashtray only filters,
on the bed linen
And rewritten movies.
Someone's neighbors are fantasy,
And sobriety in the roads.
Smile, lips and rudeness span.
My annoying joy in the throat
And sleep in the entrances.
This spring will be the most
There was a Martov nonsense.
Pits, cracks, pits
And only the best in the eyes there.
between quarrels every forty second
took the phone
Number across the eight and long beep.
Put, stupid, I'm far away.
Soothing the supervision threw crumbs in rhythm.
Music, Bristol presented, fatigue and bridges.
Someone calms down, and someone is settled.
under the wall, on the boxes, in the preaching he gave
Gave, gave, but knowing what to give.
someone drinks on the holidays, and someone is equally sad
Bring yourself to puzzles.
I often get out of the cabinet damage
More often I get people. and modesty
Breathing only in the window and collars
Thrown people turn.
I love everyone and hurry, and hate loneliness.
And you, the success of our beloved
And hate the windows in which silently.
Screams in the wind, and the snot spent me.
Two outputs: lie and lie to everyone.
One hundred meters from the edge. I rewrite the cassette.
Your prints in single beds,
The last edges of the body in the eyes of red.
Stars identified on the veins and pupils whites,
Your burned insignificant life. I did not win
But I participated.
In the ashtray only filters,
on the bed linen
And rewritten movies.
Someone's neighbors are fantasy,
And sobriety in the roads.
Smile, lips and rudeness span.
My annoying joy in the throat
And sleep in the entrances.
This spring will be the most
There was a Martov nonsense.
Pits, cracks, pits
And only the best in the eyes there.
between quarrels every forty second
took the phone
Number across the eight and long beep.
Put, stupid, I'm far away.
Soothing the supervision threw crumbs in rhythm.
Music, Bristol presented, fatigue and bridges.
Someone calms down, and someone is settled.
under the wall, on the boxes, in the preaching he gave
Gave, gave, but knowing what to give.
someone drinks on the holidays, and someone is equally sad
Bring yourself to puzzles.
I often get out of the cabinet damage
More often I get people. and modesty
Breathing only in the window and collars
Thrown people turn.
I love everyone and hurry, and hate loneliness.
And you, the success of our beloved
And hate the windows in which silently.
Другие песни исполнителя: