Василий Шукшин - Осенью
текст песни
10
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Василий Шукшин - Осенью - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
05:37
А Филипп стал думать про свою жизнь. Вот как у него случилось в молодости с женитьбой. Была в их селе девка Марья Ермилова, красавица. Круглоликая, румяная, приветливая... Загляденье. О такой невесте можно только мечтать на полатях. Филипп очень любил её, и Марья тоже его любила - дело шло к свадьбе. Но связался Филипп с комсомольцами... И опять же: сам комсомольцем не был, но кричал и ниспровергал всё наравне с ними. Нравилось Филиппу, что комсомольцы восстали против стариков сельских, против их засилья. Было такое дело: поднялся весь молодой сознательный народ против церковных браков. Неслыханное творилось... Старики ничего сделать не могут, злятся, хватаются за бичи - хоть бичами, да исправить молокососов, но только хуже толкают их к упорству. Весёлое было время. Филипп, конечно, тут как тут: тоже против венчанья, А Марья - нет, не против: у Марьи мать с отцом крепкие, да и сама она окончательно выпряглась из передовых рядов: хочет венчаться. Филипп очутился в тяжёлом положении. Он уговаривал Марью всячески (он говорить был мастер, за это, наверно, и любила его Марья - искусство, редкое на селе), убеждал, сокрушал темноту деревенскую, читал ей статьи разные, фельетоны, зубоскалил с болью в сердце... Марья ни в какую: венчаться, и всё. Теперь, оглядываясь на свою жизнь, Филипп знал, что тогда он непоправимо сглупил. Расстались они с Марьей, Филипп не изменился потом, никогда не жалел и теперь не жалеет, что посильно, как мог участвовал в переустройстве жизни, а Марью жалел. Всю жизнь сердце кровью плакало и болело. Не было дня, чтобы он не вспомнил Марью. По первости было так тяжко, что хотел руки на себя наложить. И с годами боль не ушла. Уже была семья - по правилам гражданского брака - детишки были... А болело и болело по Марье сердце. Жена его, Фёкла Кузовникова, когда обнаружила у Филиппа эту его постоянную печаль, возненавидела Филиппа. И эта глубокая тихая ненависть тоже стала жить в ней постоянно. Филипп не ненавидел Феклу, нет... Но вот на войне, например, когда говорили: "Вы защищаете ваших матерей, жён...", Филипп вместо Фёклы видел мысленно Марью. И если бы случилось погибнуть, то и погиб бы он с мыслью о Марье. Боль не ушла с годами, но, конечно, не жгла так, как жгла первые женатые годы.
17:06
Непостижимо... Никогда в своей жизни он не подумал: что, если Марья умрет? Ни разу так не подумал. Вот уж к чему не готов был, к её смерти. Когда крытая машина стала съезжать с парома, Филипп ощутил нестерпимую боль в груди. Охватило беспокойство: что-то он должен сделать! Ведь увезут сейчас. Совсем. Ведь нельзя же так: проводил глазами, и всё. Как же быть? И беспокойство всё больше овладевало им, а он не трогался с места, и от этого становилось вовсе не по себе.
"Да проститься же надо было!.. - понял он, когда крытая машина взбиралась уже на взвоз. - Хоть проститься-то!.. Хоть посмотреть-то последний раз. Гроб-то ещё не заколочен, посмотреть-то можно же!" И почудилось Филиппу, что эти люди, которые провезли мимо него Марью, что они не должны так сделать - провезти, и всё. Ведь если чьё это горе, так больше всего - его горе, В гробу-то Марья. Куда же они её?.. И опрокинулось на Филиппа всё не изжитое жизнью, не истреблённое временем, незабытое, дорогое до боли... Вся жизнь долгая стояла перед лицом - самое главное, самое нужное, чем он жив был... Он не замечал, что плачет. Смотрел вслед чудовищной машине, где гроб... Машина поднялась на взвоз и уехала в улицу, скрылась. Вот теперь жизнь пойдёт как-то иначе: он привык, что на земле есть Марья. Трудно бывало, тяжко - он вспоминал Марью и не знал сиротства. Как же теперь-то будет? Господи, пустота какая, боль какая!
21:32
Машина остановилась.
Филипп зашел сзади... Взялся за борт руками и полез по железной этой короткой лесенке, которая внизу кузова.
- Павел... - сказал он просительно и сам не узнал своего голоса: так просительно он не собирался говорить. - Дай я попрощаюсь с ней... Открой, хоть гляну.
Павел вдруг резко встал и шагнул к нему... Филипп успел близко увидеть его лицо... Изменившееся лицо, глаза, в которых давеча стояла грусть, теперь они вдруг сделались злые...
- Иди отсюда! - негромко, жестоко сказал Павел. И толкнул Филиппа в грудь.
А Филипп стал думать про свою жизнь. Вот как у него случилось в молодости с женитьбой. Была в их селе девка Марья Ермилова, красавица. Круглоликая, румяная, приветливая... Загляденье. О такой невесте можно только мечтать на полатях. Филипп очень любил её, и Марья тоже его любила - дело шло к свадьбе. Но связался Филипп с комсомольцами... И опять же: сам комсомольцем не был, но кричал и ниспровергал всё наравне с ними. Нравилось Филиппу, что комсомольцы восстали против стариков сельских, против их засилья. Было такое дело: поднялся весь молодой сознательный народ против церковных браков. Неслыханное творилось... Старики ничего сделать не могут, злятся, хватаются за бичи - хоть бичами, да исправить молокососов, но только хуже толкают их к упорству. Весёлое было время. Филипп, конечно, тут как тут: тоже против венчанья, А Марья - нет, не против: у Марьи мать с отцом крепкие, да и сама она окончательно выпряглась из передовых рядов: хочет венчаться. Филипп очутился в тяжёлом положении. Он уговаривал Марью всячески (он говорить был мастер, за это, наверно, и любила его Марья - искусство, редкое на селе), убеждал, сокрушал темноту деревенскую, читал ей статьи разные, фельетоны, зубоскалил с болью в сердце... Марья ни в какую: венчаться, и всё. Теперь, оглядываясь на свою жизнь, Филипп знал, что тогда он непоправимо сглупил. Расстались они с Марьей, Филипп не изменился потом, никогда не жалел и теперь не жалеет, что посильно, как мог участвовал в переустройстве жизни, а Марью жалел. Всю жизнь сердце кровью плакало и болело. Не было дня, чтобы он не вспомнил Марью. По первости было так тяжко, что хотел руки на себя наложить. И с годами боль не ушла. Уже была семья - по правилам гражданского брака - детишки были... А болело и болело по Марье сердце. Жена его, Фёкла Кузовникова, когда обнаружила у Филиппа эту его постоянную печаль, возненавидела Филиппа. И эта глубокая тихая ненависть тоже стала жить в ней постоянно. Филипп не ненавидел Феклу, нет... Но вот на войне, например, когда говорили: "Вы защищаете ваших матерей, жён...", Филипп вместо Фёклы видел мысленно Марью. И если бы случилось погибнуть, то и погиб бы он с мыслью о Марье. Боль не ушла с годами, но, конечно, не жгла так, как жгла первые женатые годы.
17:06
Непостижимо... Никогда в своей жизни он не подумал: что, если Марья умрет? Ни разу так не подумал. Вот уж к чему не готов был, к её смерти. Когда крытая машина стала съезжать с парома, Филипп ощутил нестерпимую боль в груди. Охватило беспокойство: что-то он должен сделать! Ведь увезут сейчас. Совсем. Ведь нельзя же так: проводил глазами, и всё. Как же быть? И беспокойство всё больше овладевало им, а он не трогался с места, и от этого становилось вовсе не по себе.
"Да проститься же надо было!.. - понял он, когда крытая машина взбиралась уже на взвоз. - Хоть проститься-то!.. Хоть посмотреть-то последний раз. Гроб-то ещё не заколочен, посмотреть-то можно же!" И почудилось Филиппу, что эти люди, которые провезли мимо него Марью, что они не должны так сделать - провезти, и всё. Ведь если чьё это горе, так больше всего - его горе, В гробу-то Марья. Куда же они её?.. И опрокинулось на Филиппа всё не изжитое жизнью, не истреблённое временем, незабытое, дорогое до боли... Вся жизнь долгая стояла перед лицом - самое главное, самое нужное, чем он жив был... Он не замечал, что плачет. Смотрел вслед чудовищной машине, где гроб... Машина поднялась на взвоз и уехала в улицу, скрылась. Вот теперь жизнь пойдёт как-то иначе: он привык, что на земле есть Марья. Трудно бывало, тяжко - он вспоминал Марью и не знал сиротства. Как же теперь-то будет? Господи, пустота какая, боль какая!
21:32
Машина остановилась.
Филипп зашел сзади... Взялся за борт руками и полез по железной этой короткой лесенке, которая внизу кузова.
- Павел... - сказал он просительно и сам не узнал своего голоса: так просительно он не собирался говорить. - Дай я попрощаюсь с ней... Открой, хоть гляну.
Павел вдруг резко встал и шагнул к нему... Филипп успел близко увидеть его лицо... Изменившееся лицо, глаза, в которых давеча стояла грусть, теперь они вдруг сделались злые...
- Иди отсюда! - негромко, жестоко сказал Павел. И толкнул Филиппа в грудь.
05:37
And Philip began to think about his life. This is how he happened in his youth with marriage. There was a girl in their village Marya Ermilova, a beauty. Cool, rosy, friendly ... a sight for sore eyes. You can only dream about such a bride on the floors. Philip loved her very much, and Marya also loved him - it went to the wedding. But Philip contacted the Komsomol members ... And again: he himself was not a Komsomol member, but he shouted and overthrew everything on a par with them. Philip liked that the Komsomol members rebelled against the elderly rural, against their dominance. There was such a thing: the whole young conscious people rose against church marriages. The unlucky was going on ... The old people can’t do anything, they are angry, grab onto the beachs - even scourges, and fix the dairy, but only worse pushing them to perseverance. It was fun. Philip, of course, is right there: also against wedding, but Marya - no, do not mind: Marya’s mother and her father have strong, and she herself finally turned up from the advanced rows: she wants to get married. Philip found himself in a difficult position. He persuaded Marya in every way (he was a master to say, for this, probably, Marya loved him - an art, rare in the village), convinced him, crushed the darkness of the village, read her articles different, feuilletons, dentisted with pain in her heart ... Mary is not in any way: to get married, and that’s it. Now, looking back at his life, Philip knew that then he irreparably stupid. They parted with Marya, Philip did not change later, he never spared and now does not regret that he was unlikely, as he could participate in the reconstruction of life, and Marya regretted. Throughout my life, my heart cried with blood and hurt. It was not a day that he did not remember Marya. The first was so hard that he wanted to put his hands on himself. And over the years, the pain did not go away. There was already a family - according to the rules of civil marriage - the kids were ... And the heart hurt and hurt. His wife, Fyokla Kuzovnikov, when she found this constant sadness from Philip, hated Philip. And this deep quiet hatred also began to live in it constantly. Philip did not hate Fekla, no ... But in the war, for example, when they said: "You protect your mothers, wives ...", Philip instead of Fyokla mentally Marya. And if it happened to die, he would have died with the thought of Marya. The pain did not go over the years, but, of course, did not burn the way she burned the first married years.
17:06
Incomprehensible ... He never thought in his life: what if Mary is dying? I never thought so. That was not ready for, for her death. When the covered car began to move off the ferry, Philip felt unbearable chest pain. Anxiety was embraced: he must do something! After all, they will take away now. At all. After all, you can’t like this: I spent his eyes, and that’s it. How to be? And the anxiety more and more took possession of him, and he did not touch, and from this it became completely uncomfortable.
“Yes, it was necessary to say goodbye! ..” he understood, when the covered car climbed up for an entity. “At least say goodbye! .. At least to look at something last. The coffin is not yet picked up, you can see something!” And Philip thought that these people who drove him by Marya, that they should not do this - to be carried away, and that’s all. After all, if someone is grief, so the most - his grief, in the coffin of Marya. Where are they her? .. And they overturned everything that was not obsolete with his life, not exterminated by time, not time, dear to pain ... The whole life was long standing in the face - the most important thing, the most necessary that he was alive ... He did not notice that he was crying. I looked after the monstrous car, where the coffin ... the car rose to the outburst and went into the street, disappeared. Now life will go somehow differently: he is used to the fact that there is Mary on Earth. It was difficult, hard - he recalled Marya and did not know orphans. How will it be now? Lord, what a void, what a pain!
21:32
The car stopped.
Philip went behind ... He took his hands overboard and climbed on this short ladder, which is at the bottom of the body.
“Pavel ...” he said, and he did not recognize his voice: he was not going to speak so pleadingly. - Let me say goodbye to her ... Open, at least look.
Paul suddenly stood up and stepped towards him ... Philip managed to see his face closely ... The changed face, his eyes in which the village was sad, now they suddenly became angry ...
- Get out! - quietly, cruelly said Pavel. And pushed Philip in the chest.
And Philip began to think about his life. This is how he happened in his youth with marriage. There was a girl in their village Marya Ermilova, a beauty. Cool, rosy, friendly ... a sight for sore eyes. You can only dream about such a bride on the floors. Philip loved her very much, and Marya also loved him - it went to the wedding. But Philip contacted the Komsomol members ... And again: he himself was not a Komsomol member, but he shouted and overthrew everything on a par with them. Philip liked that the Komsomol members rebelled against the elderly rural, against their dominance. There was such a thing: the whole young conscious people rose against church marriages. The unlucky was going on ... The old people can’t do anything, they are angry, grab onto the beachs - even scourges, and fix the dairy, but only worse pushing them to perseverance. It was fun. Philip, of course, is right there: also against wedding, but Marya - no, do not mind: Marya’s mother and her father have strong, and she herself finally turned up from the advanced rows: she wants to get married. Philip found himself in a difficult position. He persuaded Marya in every way (he was a master to say, for this, probably, Marya loved him - an art, rare in the village), convinced him, crushed the darkness of the village, read her articles different, feuilletons, dentisted with pain in her heart ... Mary is not in any way: to get married, and that’s it. Now, looking back at his life, Philip knew that then he irreparably stupid. They parted with Marya, Philip did not change later, he never spared and now does not regret that he was unlikely, as he could participate in the reconstruction of life, and Marya regretted. Throughout my life, my heart cried with blood and hurt. It was not a day that he did not remember Marya. The first was so hard that he wanted to put his hands on himself. And over the years, the pain did not go away. There was already a family - according to the rules of civil marriage - the kids were ... And the heart hurt and hurt. His wife, Fyokla Kuzovnikov, when she found this constant sadness from Philip, hated Philip. And this deep quiet hatred also began to live in it constantly. Philip did not hate Fekla, no ... But in the war, for example, when they said: "You protect your mothers, wives ...", Philip instead of Fyokla mentally Marya. And if it happened to die, he would have died with the thought of Marya. The pain did not go over the years, but, of course, did not burn the way she burned the first married years.
17:06
Incomprehensible ... He never thought in his life: what if Mary is dying? I never thought so. That was not ready for, for her death. When the covered car began to move off the ferry, Philip felt unbearable chest pain. Anxiety was embraced: he must do something! After all, they will take away now. At all. After all, you can’t like this: I spent his eyes, and that’s it. How to be? And the anxiety more and more took possession of him, and he did not touch, and from this it became completely uncomfortable.
“Yes, it was necessary to say goodbye! ..” he understood, when the covered car climbed up for an entity. “At least say goodbye! .. At least to look at something last. The coffin is not yet picked up, you can see something!” And Philip thought that these people who drove him by Marya, that they should not do this - to be carried away, and that’s all. After all, if someone is grief, so the most - his grief, in the coffin of Marya. Where are they her? .. And they overturned everything that was not obsolete with his life, not exterminated by time, not time, dear to pain ... The whole life was long standing in the face - the most important thing, the most necessary that he was alive ... He did not notice that he was crying. I looked after the monstrous car, where the coffin ... the car rose to the outburst and went into the street, disappeared. Now life will go somehow differently: he is used to the fact that there is Mary on Earth. It was difficult, hard - he recalled Marya and did not know orphans. How will it be now? Lord, what a void, what a pain!
21:32
The car stopped.
Philip went behind ... He took his hands overboard and climbed on this short ladder, which is at the bottom of the body.
“Pavel ...” he said, and he did not recognize his voice: he was not going to speak so pleadingly. - Let me say goodbye to her ... Open, at least look.
Paul suddenly stood up and stepped towards him ... Philip managed to see his face closely ... The changed face, his eyes in which the village was sad, now they suddenly became angry ...
- Get out! - quietly, cruelly said Pavel. And pushed Philip in the chest.
Другие песни исполнителя: