Венедикт Ерофеев - О легкомыслии и мировой скорби
текст песни
30
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Венедикт Ерофеев - О легкомыслии и мировой скорби - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
"Вот-вот! Ты хорошо это, Веничка, сказал. Наше завтра и так далее. Очень складно и умно ты это сказал, ты редко говоришь так складно и умно."
"И вообще, мозгов в тебе не очень много. Тебе ли, опять же, этого не знать? Смирись, Веничка, хотя бы на том, что твоя душа вместительнее ума твоего. Да и зачем тебе ум, если у тебя есть совесть и сверх того еще и вкус? Совесть и вкус - это уж так много, что мозги становятся прямо излишними."
"А когда ты в первый раз заметил, Веничка, что ты дурак?"
"А вот когда. Когда я услышал, одновременно, сразу два полярных упрека: и в скучности, и в легкомыслии. Потому что если человек умен и скучен, он не опустится до легкомыслия. А если он легкомыслен да умен - он скучным быть себе не позволит. А вот я, рохля, как-то сумел сочетать."
"И сказать, почему? Потому что я болен душой, но не подаю и вида. Потому что, с тех пор, как помню себя, я только и делаю, что симулирую душевное здоровье, каждый миг, и на это рас ходую все (все без остатка) и умственные, и физические, и какие угодно силы. Вот оттого и скушен. Все, о чем вы говорите, все, что повседневно вас занимает, - мне бесконечно посторонне. Да. А о том, что меня занимает, - об этом никогда и никому не скажу ни слова. Может, из боязни прослыть стебанутым, может, еще отчего, но все-таки - ни слова."
"Помню, еще очень давно, когда при мне заводили речь или спор о каком-нибудь вздоре, я говорил: "э! И хочется это вам толковать об этом вздоре!" а мне удивлялись и говорили: "какой же это вздор? Если и это вздор, то что же тогда не вздор?" а я говорил: "О, не знаю, не знаю! Но есть".
"Я не утверждаю, что теперь - мне - истина уже известна или что я вплотную к ней подошел. Вовсе нет. Но я уже на такое расстояние к ней подошел, с которого ее удобнее всего рассмотреть."
"И я смотрю и вижу, и поэтому скорбен. И я не верю, чтобы кто-нибудь еще из вас таскал в себе это горчайшее месиво - из чего это месиво, сказать затруднительно, да вы все равно не поймете, но больше всего в нем "скорби" и "страха". Назовем хоть так. Вот: "скорби" и "страха" больше всего, и еще немоты. И каждый день, с утра, "мое прекрасное сердце" источает этот настой и купается в нем до вечера. У других, я знаю, у других это случается, если кто-нибудь вдруг умрет, если самое необходимое существо на свете вдруг умрет. Но у меня-то ведь это вечно! - хоть это-то поймите!"
"Как же не быть мне скушным и как не пить кубанскую? Я это право заслужил. Я знаю лучше, чем вы, что "мировая скорбь" - не фикция, пущенная в оборот старыми литераторами, потому что я сам ношу ее в себе и знаю, что это такое, и не хочу этого скрывать. Надо привыкнуть смело, в глаза людям, говорить о своих достоинствах. Кому же, как не нам самим, знать, до какой степени мы хороши?"
"К примеру: вы видели "Неутешное горе" Крамского? Ну конечно, видели. Так вот, если бы у нее, у этой оцепеневшей княгини или боярыни, какая-нибудь кошка уронила бы в эту минуту на пол что-нибудь такое - ну, фиал из севрского фарфора - или, положим, разорвала бы в клочки какой-нибудь пеньюар немыслимой цены - что ж она? Стала бы суматошиться и плескать руками? Никогда бы ни стала, потому что все это для нее вздор, потому что на день или на три, но теперь она "выше всяких пеньюаров и кошек и всякого севра"!"
"Ну так как же? Скушна эта княгиня? Она невозможно скушна и еще бы не была скушна! Она легкомысленна? В высшей степени легкомысленна!
"Вот так и я. Теперь вы поняли, отчего я грустнее всех забулдыг? Отчего я легковеснее всех идиотов, но и мрачнее всякого дерьма? Отчего я и дурак, и демон, и пустомеля разом?"
"Вот и прекрасно, что вы все поняли. Выпьем за понимание - весь этот остаток кубанской, из горлышка, и немедленно выпьем."
"Смотрите, как это делается!"
"И вообще, мозгов в тебе не очень много. Тебе ли, опять же, этого не знать? Смирись, Веничка, хотя бы на том, что твоя душа вместительнее ума твоего. Да и зачем тебе ум, если у тебя есть совесть и сверх того еще и вкус? Совесть и вкус - это уж так много, что мозги становятся прямо излишними."
"А когда ты в первый раз заметил, Веничка, что ты дурак?"
"А вот когда. Когда я услышал, одновременно, сразу два полярных упрека: и в скучности, и в легкомыслии. Потому что если человек умен и скучен, он не опустится до легкомыслия. А если он легкомыслен да умен - он скучным быть себе не позволит. А вот я, рохля, как-то сумел сочетать."
"И сказать, почему? Потому что я болен душой, но не подаю и вида. Потому что, с тех пор, как помню себя, я только и делаю, что симулирую душевное здоровье, каждый миг, и на это рас ходую все (все без остатка) и умственные, и физические, и какие угодно силы. Вот оттого и скушен. Все, о чем вы говорите, все, что повседневно вас занимает, - мне бесконечно посторонне. Да. А о том, что меня занимает, - об этом никогда и никому не скажу ни слова. Может, из боязни прослыть стебанутым, может, еще отчего, но все-таки - ни слова."
"Помню, еще очень давно, когда при мне заводили речь или спор о каком-нибудь вздоре, я говорил: "э! И хочется это вам толковать об этом вздоре!" а мне удивлялись и говорили: "какой же это вздор? Если и это вздор, то что же тогда не вздор?" а я говорил: "О, не знаю, не знаю! Но есть".
"Я не утверждаю, что теперь - мне - истина уже известна или что я вплотную к ней подошел. Вовсе нет. Но я уже на такое расстояние к ней подошел, с которого ее удобнее всего рассмотреть."
"И я смотрю и вижу, и поэтому скорбен. И я не верю, чтобы кто-нибудь еще из вас таскал в себе это горчайшее месиво - из чего это месиво, сказать затруднительно, да вы все равно не поймете, но больше всего в нем "скорби" и "страха". Назовем хоть так. Вот: "скорби" и "страха" больше всего, и еще немоты. И каждый день, с утра, "мое прекрасное сердце" источает этот настой и купается в нем до вечера. У других, я знаю, у других это случается, если кто-нибудь вдруг умрет, если самое необходимое существо на свете вдруг умрет. Но у меня-то ведь это вечно! - хоть это-то поймите!"
"Как же не быть мне скушным и как не пить кубанскую? Я это право заслужил. Я знаю лучше, чем вы, что "мировая скорбь" - не фикция, пущенная в оборот старыми литераторами, потому что я сам ношу ее в себе и знаю, что это такое, и не хочу этого скрывать. Надо привыкнуть смело, в глаза людям, говорить о своих достоинствах. Кому же, как не нам самим, знать, до какой степени мы хороши?"
"К примеру: вы видели "Неутешное горе" Крамского? Ну конечно, видели. Так вот, если бы у нее, у этой оцепеневшей княгини или боярыни, какая-нибудь кошка уронила бы в эту минуту на пол что-нибудь такое - ну, фиал из севрского фарфора - или, положим, разорвала бы в клочки какой-нибудь пеньюар немыслимой цены - что ж она? Стала бы суматошиться и плескать руками? Никогда бы ни стала, потому что все это для нее вздор, потому что на день или на три, но теперь она "выше всяких пеньюаров и кошек и всякого севра"!"
"Ну так как же? Скушна эта княгиня? Она невозможно скушна и еще бы не была скушна! Она легкомысленна? В высшей степени легкомысленна!
"Вот так и я. Теперь вы поняли, отчего я грустнее всех забулдыг? Отчего я легковеснее всех идиотов, но и мрачнее всякого дерьма? Отчего я и дурак, и демон, и пустомеля разом?"
"Вот и прекрасно, что вы все поняли. Выпьем за понимание - весь этот остаток кубанской, из горлышка, и немедленно выпьем."
"Смотрите, как это делается!"
"That's it! You are good, Venichka, said. Our tomorrow and so on. Very fold and smartly you said that, you rarely say so fold and smartly."
"And in general, there are not very many brains in you. Do you, again, do not know this? Mount, Benchka, at least on the fact that your soul is more spacious than your mind. Yes, and why do you need a conscience and beyond That is also the taste? Conscience and taste - this is so much that the brains become directly excessive. "
"And when did you notice for the first time, Venichka, what are you a fool?"
"But when, when, when I heard, at the same time, two polar reproaches at once: both in boring and in frivolity. Because if a person is smart and bored, he will not go down to frivolity. And if he is frivolous and smart - he is not boring to be boring It will allow. But I, Rochly, somehow managed to combine. "
“And say why? Because I am sick with my soul, but I don’t give me a look. Because, since I remember myself, I only do that I am simulating my spiritual health, every moment, and I have everything (everything is running (all without a trace) both mental and physical, and any forces. That's why everything that you are talking about, everything that takes you every day is endlessly extraneous. Yes. And about what occupies me, about - oh about. I will never say a word to anyone. Maybe out of fear of passing through the stubborn, maybe still, but still - not a word. "
"I remember, for a very long time, when I got a speech or a dispute about some kind of nonsense, I said:" Uh! And I would like to interpret this about this nonsense! "And they surprised me and said:" What kind of nonsense is it? If this is nonsense, then what then is not nonsense? "And I said:" Oh, I don’t know, I don’t know! But there is. "
"I do not claim that now - the truth is already known to me or that I have come close to it. Not at all. But I have already approached it from which it is most convenient to consider."
"And I see and see, and therefore is mournful. And I do not believe that someone else was carrying this worst mess in yourself - from which it is messed up, it is difficult to say, but you still won’t understand, but most of all in it “Sorrow” and “Fear”. We’ll call it at least. Here: “sorrow” and “fear” most, and more dumbness. And every day, in the morning, “my beautiful heart” exudes this infusion and bathes it until the evening. In others, I know, others happen if someone suddenly dies, if the most necessary creature in the world suddenly dies. But I have it forever!-at least understand! ”
"How not to be cheeky for me and how not to drink Kuban? I have deserved this right. I know better than you, that" world sorrow "is not a fiction put into circulation by old writers, because I myself wear it in myself and know What is it, and I do not want to hide it. I need to get used to it boldly, in the eyes of people, to talk about our virtues. To whom, if not for ourselves, to know to what extent we are good? "
“For example: you saw the“ unwanted grief ”of Kramsky? Well, of course, you saw. So, if she, with this numb princess or a nobleman, would drop something like that at that moment-well,, well,, well, FIAL from Sevre porcelain - or, let us put it, to tear some kind of peignoir of an unthinkable price - why she? Would it be safe and splash hands? It would never have become, because all this is nonsense for her, because for a day or on a day or on Three, but now she is "beyond all peignoirs and cats and all soufers!"
"Well, how, this princess is boring? She is impossible to be boring and still not boring! She is frivolous? It is highly frivolous!
"So I am. Now you understand why I am more sad than all Zabuldyg? Why am I more light than all idiots, but also darker than any shit? Why am I a fool, a demon, and an empty one at once?"
"That's wonderful that you understood everything. Let's drink for understanding - all this rest of Kuban, from the neck, and immediately drink."
"Look how this is done!"
"And in general, there are not very many brains in you. Do you, again, do not know this? Mount, Benchka, at least on the fact that your soul is more spacious than your mind. Yes, and why do you need a conscience and beyond That is also the taste? Conscience and taste - this is so much that the brains become directly excessive. "
"And when did you notice for the first time, Venichka, what are you a fool?"
"But when, when, when I heard, at the same time, two polar reproaches at once: both in boring and in frivolity. Because if a person is smart and bored, he will not go down to frivolity. And if he is frivolous and smart - he is not boring to be boring It will allow. But I, Rochly, somehow managed to combine. "
“And say why? Because I am sick with my soul, but I don’t give me a look. Because, since I remember myself, I only do that I am simulating my spiritual health, every moment, and I have everything (everything is running (all without a trace) both mental and physical, and any forces. That's why everything that you are talking about, everything that takes you every day is endlessly extraneous. Yes. And about what occupies me, about - oh about. I will never say a word to anyone. Maybe out of fear of passing through the stubborn, maybe still, but still - not a word. "
"I remember, for a very long time, when I got a speech or a dispute about some kind of nonsense, I said:" Uh! And I would like to interpret this about this nonsense! "And they surprised me and said:" What kind of nonsense is it? If this is nonsense, then what then is not nonsense? "And I said:" Oh, I don’t know, I don’t know! But there is. "
"I do not claim that now - the truth is already known to me or that I have come close to it. Not at all. But I have already approached it from which it is most convenient to consider."
"And I see and see, and therefore is mournful. And I do not believe that someone else was carrying this worst mess in yourself - from which it is messed up, it is difficult to say, but you still won’t understand, but most of all in it “Sorrow” and “Fear”. We’ll call it at least. Here: “sorrow” and “fear” most, and more dumbness. And every day, in the morning, “my beautiful heart” exudes this infusion and bathes it until the evening. In others, I know, others happen if someone suddenly dies, if the most necessary creature in the world suddenly dies. But I have it forever!-at least understand! ”
"How not to be cheeky for me and how not to drink Kuban? I have deserved this right. I know better than you, that" world sorrow "is not a fiction put into circulation by old writers, because I myself wear it in myself and know What is it, and I do not want to hide it. I need to get used to it boldly, in the eyes of people, to talk about our virtues. To whom, if not for ourselves, to know to what extent we are good? "
“For example: you saw the“ unwanted grief ”of Kramsky? Well, of course, you saw. So, if she, with this numb princess or a nobleman, would drop something like that at that moment-well,, well,, well, FIAL from Sevre porcelain - or, let us put it, to tear some kind of peignoir of an unthinkable price - why she? Would it be safe and splash hands? It would never have become, because all this is nonsense for her, because for a day or on a day or on Three, but now she is "beyond all peignoirs and cats and all soufers!"
"Well, how, this princess is boring? She is impossible to be boring and still not boring! She is frivolous? It is highly frivolous!
"So I am. Now you understand why I am more sad than all Zabuldyg? Why am I more light than all idiots, but also darker than any shit? Why am I a fool, a demon, and an empty one at once?"
"That's wonderful that you understood everything. Let's drink for understanding - all this rest of Kuban, from the neck, and immediately drink."
"Look how this is done!"