Владимир Маяковский - Мама и убитый немцами вечер
текст песни
29
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Владимир Маяковский - Мама и убитый немцами вечер - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
По черным улицам белые матери
судорожно простерлись, как по гробу глазет.
Выплакались в орущих о побитом неприятеле:
«Ах, закройте, закройте глаза газет!»
Письмо.
Мама, громче!
Дым.
Дым.
Дым еще!
Что вы мямлите, мама, мне?
Видите —
весь воздух вымощен
громыхающим под ядрами камнем!
Ма — а — а — ма!
Сейчас притащили израненный вечер.
Крепился долго,
кургузый,
шершавый,
и вдруг, —
надломивши тучные плечи,
расплакался, бедный, на шее Варшавы.
Звезды в платочках из синего ситца
визжали:
«Убит,
дорогой,
дорогой мой!»
И глаз новолуния страшно косится
на мертвый кулак с зажатой обоймой
Сбежались смотреть литовские села,
как, поцелуем в обрубок вкована,
слезя золотые глаза костелов,
пальцы улиц ломала Ковна
А вечер кричит,
безногий,
безрукий:
«Неправда,
я еще могу-с —
хе! —
выбряцав шпоры в горящей мазурке,
выкрутить русый ус!»
Звонок.
Что вы,
мама?
Белая, белая, как на гробе глазет.
«Оставьте!
О нем это,
об убитом, телеграмма.
Ах, закройте,
закройте глаза газет!»
судорожно простерлись, как по гробу глазет.
Выплакались в орущих о побитом неприятеле:
«Ах, закройте, закройте глаза газет!»
Письмо.
Мама, громче!
Дым.
Дым.
Дым еще!
Что вы мямлите, мама, мне?
Видите —
весь воздух вымощен
громыхающим под ядрами камнем!
Ма — а — а — ма!
Сейчас притащили израненный вечер.
Крепился долго,
кургузый,
шершавый,
и вдруг, —
надломивши тучные плечи,
расплакался, бедный, на шее Варшавы.
Звезды в платочках из синего ситца
визжали:
«Убит,
дорогой,
дорогой мой!»
И глаз новолуния страшно косится
на мертвый кулак с зажатой обоймой
Сбежались смотреть литовские села,
как, поцелуем в обрубок вкована,
слезя золотые глаза костелов,
пальцы улиц ломала Ковна
А вечер кричит,
безногий,
безрукий:
«Неправда,
я еще могу-с —
хе! —
выбряцав шпоры в горящей мазурке,
выкрутить русый ус!»
Звонок.
Что вы,
мама?
Белая, белая, как на гробе глазет.
«Оставьте!
О нем это,
об убитом, телеграмма.
Ах, закройте,
закройте глаза газет!»
Black streets are white mothers
Frantically stretched out, as he sees on the coffin.
Crowned into scums about a beaten enemy:
"Ah, close, close the eyes of the newspapers!"
Letter.
Mom, louder!
Smoke.
Smoke.
Smoke yet!
What are you mumbling, mom, me?
See -
All air is paved
Lumping under the nuclei stone!
Ma - a - a - ma!
Now they dragged the wounded evening.
It was attached for a long time
Kurguzy,
rough,
and suddenly, -
breaking the fat shoulders,
He burst into tears, poor, on the neck of Warsaw.
Stars in scarves from Sitz
screeched:
"Killed,
expensive,
My dear!"
And the eye of the new moon is scary
on a dead fist with a closed clip
The Lithuanian villages ran away,
how, a kiss in the stump is injected,
Watching the golden eyes of the churches,
The fingers of the streets broke Kovna
And the evening shouts,
legless,
armless:
"Not true,
I can still, sir-
Hey! -
Cashing spurs in a burning mazurka,
To unscrew the blond mustache! "
Call.
What do you,
mother?
White, white, like on a coffin.
“Leave it!
It is about him,
About the murdered, telegram.
Ah, close,
Close the eyes of the newspapers! "
Frantically stretched out, as he sees on the coffin.
Crowned into scums about a beaten enemy:
"Ah, close, close the eyes of the newspapers!"
Letter.
Mom, louder!
Smoke.
Smoke.
Smoke yet!
What are you mumbling, mom, me?
See -
All air is paved
Lumping under the nuclei stone!
Ma - a - a - ma!
Now they dragged the wounded evening.
It was attached for a long time
Kurguzy,
rough,
and suddenly, -
breaking the fat shoulders,
He burst into tears, poor, on the neck of Warsaw.
Stars in scarves from Sitz
screeched:
"Killed,
expensive,
My dear!"
And the eye of the new moon is scary
on a dead fist with a closed clip
The Lithuanian villages ran away,
how, a kiss in the stump is injected,
Watching the golden eyes of the churches,
The fingers of the streets broke Kovna
And the evening shouts,
legless,
armless:
"Not true,
I can still, sir-
Hey! -
Cashing spurs in a burning mazurka,
To unscrew the blond mustache! "
Call.
What do you,
mother?
White, white, like on a coffin.
“Leave it!
It is about him,
About the murdered, telegram.
Ah, close,
Close the eyes of the newspapers! "
Другие песни исполнителя: