Владимир Набоков - Лилит
текст песни
51
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Владимир Набоков - Лилит - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
В.Набоков
Я умер. Яворы и ставни
горячий теребил Эол
вдоль пыльной улицы.
Я шел,
и фавны шли, и в каждом фавне
я мнил, что Пана узнаю:
"Добро, я, кажется, в раю".
От солнца заслонясь, сверкая
подмышкой рыжею, в дверях
вдруг встала девочка нагая
с речною лилией в кудрях,
стройна, как женщина, и нежно
цвели сосцы -- и вспомнил я
весну земного бытия,
когда из-за ольхи прибрежной
я близко-близко видеть мог,
как дочка мельника меньшая
шла из воды, вся золотая,
с бородкой мокрой между ног.
И вот теперь, в том самом фраке,
в котором был вчера убит,
с усмешкой хищною гуляки
я подошел к моей Лилит.
Через плечо зеленым глазом
она взглянула -- и на мне
одежды вспыхнули и разом
испепелились.
В глубине
был греческий диван мохнатый,
вино на столике, гранаты,
и в вольной росписи стена.
Двумя холодными перстами
по-детски взяв меня за пламя:
"Сюда",-- промолвила она.
Без принужденья, без усилья,
лишь с медленностью озорной,
она раздвинула, как крылья,
свои коленки предо мной.
И обольстителен и весел
был запрокинувшийся лик,
и яростным ударом чресел
я в незабытую проник.
Змея в змее, сосуд в сосуде,
к ней пригнанный, я в ней скользил,
уже восторг в растущем зуде
неописуемый сквозил,--
как вдруг она легко рванулась,
отпрянула и, ноги сжав,
вуаль какую-то подняв,
в нее по бедра завернулась,
и, полон сил, на полпути
к блаженству, я ни с чем остался
и ринулся и зашатался
от ветра странного. "Впусти",--
я крикнул, с ужасом заметя,
что вновь на улице стою
и мерзко блеющие дети
глядят на булаву мою.
"Впусти",-- и козлоногий, рыжий
народ все множился. "Впусти же,
иначе я с ума сойду!"
Молчала дверь. И перед всеми
мучительно я пролил семя
и понял вдруг, что я в аду.
Я умер. Яворы и ставни
горячий теребил Эол
вдоль пыльной улицы.
Я шел,
и фавны шли, и в каждом фавне
я мнил, что Пана узнаю:
"Добро, я, кажется, в раю".
От солнца заслонясь, сверкая
подмышкой рыжею, в дверях
вдруг встала девочка нагая
с речною лилией в кудрях,
стройна, как женщина, и нежно
цвели сосцы -- и вспомнил я
весну земного бытия,
когда из-за ольхи прибрежной
я близко-близко видеть мог,
как дочка мельника меньшая
шла из воды, вся золотая,
с бородкой мокрой между ног.
И вот теперь, в том самом фраке,
в котором был вчера убит,
с усмешкой хищною гуляки
я подошел к моей Лилит.
Через плечо зеленым глазом
она взглянула -- и на мне
одежды вспыхнули и разом
испепелились.
В глубине
был греческий диван мохнатый,
вино на столике, гранаты,
и в вольной росписи стена.
Двумя холодными перстами
по-детски взяв меня за пламя:
"Сюда",-- промолвила она.
Без принужденья, без усилья,
лишь с медленностью озорной,
она раздвинула, как крылья,
свои коленки предо мной.
И обольстителен и весел
был запрокинувшийся лик,
и яростным ударом чресел
я в незабытую проник.
Змея в змее, сосуд в сосуде,
к ней пригнанный, я в ней скользил,
уже восторг в растущем зуде
неописуемый сквозил,--
как вдруг она легко рванулась,
отпрянула и, ноги сжав,
вуаль какую-то подняв,
в нее по бедра завернулась,
и, полон сил, на полпути
к блаженству, я ни с чем остался
и ринулся и зашатался
от ветра странного. "Впусти",--
я крикнул, с ужасом заметя,
что вновь на улице стою
и мерзко блеющие дети
глядят на булаву мою.
"Впусти",-- и козлоногий, рыжий
народ все множился. "Впусти же,
иначе я с ума сойду!"
Молчала дверь. И перед всеми
мучительно я пролил семя
и понял вдруг, что я в аду.
V.Nabokov
I died. Jaws and shutters
Hot fucking eOL.
Along the dusty street.
I walked
and the faws walked and in every favor
I imagine that Pan I find out:
"Good, I seem to be in paradise."
From the sun shielded, sparkling
armpit redhead in the door
suddenly got a girl nagging
With a river Lily in curls,
Slim, like a woman and gently
bloomed the nipples - and I remembered
Spring of earthly existence
when because of alder coastal
I could see closely
Little miller's daughter
watered from water, all gold,
With a beard wet between the legs.
And now, in that Thrake,
in which he was killed yesterday
With a grin predatory walks
I approached my Lilith.
Over the shoulder with a green eye
She looked - and on me
clothes flashed and once
Skuped.
In depth
there was a Greek sofa shaggy
wine on the table, grenades,
And in a free painting wall.
Two cold fingers
Childish taking me for the flame:
"Here," she said.
Without forced, without an effort,
only with the slowness of mischievous
She swayed like wings,
Your knees before me.
And seductive and cheerful
There was a trapped face,
and violent strike chest
I enforced in an unforgettable.
Snake in the snake, vessel in the vessel,
To her driven, I slid in it,
already delighted in the growing itch
indescribable swayed, -
What suddenly she easily rushed,
pulled out and, squeezing,
Veil some raising,
In her hips wrapped,
and, full of power, halfway
To bliss, I have left anything
And rushed and looked
From the wind strange. "Letting", -
I shouted, with horror notice,
What is standing on the street
and frozen baking children
Look at the male my makeup.
"Impact", - and a goggled, redhead
The people crowded all. "In addition to
Otherwise, I'm crazy! "
Sung door. And before all
painfully I shed seed
And he understood suddenly that I am in hell.
I died. Jaws and shutters
Hot fucking eOL.
Along the dusty street.
I walked
and the faws walked and in every favor
I imagine that Pan I find out:
"Good, I seem to be in paradise."
From the sun shielded, sparkling
armpit redhead in the door
suddenly got a girl nagging
With a river Lily in curls,
Slim, like a woman and gently
bloomed the nipples - and I remembered
Spring of earthly existence
when because of alder coastal
I could see closely
Little miller's daughter
watered from water, all gold,
With a beard wet between the legs.
And now, in that Thrake,
in which he was killed yesterday
With a grin predatory walks
I approached my Lilith.
Over the shoulder with a green eye
She looked - and on me
clothes flashed and once
Skuped.
In depth
there was a Greek sofa shaggy
wine on the table, grenades,
And in a free painting wall.
Two cold fingers
Childish taking me for the flame:
"Here," she said.
Without forced, without an effort,
only with the slowness of mischievous
She swayed like wings,
Your knees before me.
And seductive and cheerful
There was a trapped face,
and violent strike chest
I enforced in an unforgettable.
Snake in the snake, vessel in the vessel,
To her driven, I slid in it,
already delighted in the growing itch
indescribable swayed, -
What suddenly she easily rushed,
pulled out and, squeezing,
Veil some raising,
In her hips wrapped,
and, full of power, halfway
To bliss, I have left anything
And rushed and looked
From the wind strange. "Letting", -
I shouted, with horror notice,
What is standing on the street
and frozen baking children
Look at the male my makeup.
"Impact", - and a goggled, redhead
The people crowded all. "In addition to
Otherwise, I'm crazy! "
Sung door. And before all
painfully I shed seed
And he understood suddenly that I am in hell.