Владимир Туриянский - Воспоминания на станции Сивая Маска
текст песни
9
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Владимир Туриянский - Воспоминания на станции Сивая Маска - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Мой дед Григорий родом из Одессы,
Моя генеалогия проста.
Пускай струна завьется мелким бесом,
Попробуем мелодию с листа.
Дед выстроил у моря халабуду
С еврейским здравым смыслом, без затей,
И бабушка, послушная Талмуду,
Родила много дедушке детей.
А папа, Лев Абрамыч, был из Польши.
Капиталистов видя всех в гробу,
Он был тогда известный всем подпольщик,
В Одессе вел подпольную борьбу.
Там были интересные моменты,
Смешалось все: "виват", "банзай", "ура",
Чека, Деникин, Троцкий, интервенты,
Налетчики, маркеры, шулера.
Разрушили весь мир до основанья.
Кто был никем, так и живет никем.
Все кончилось на Тихом океане,
Но началось, как в песне, "а затем..."
И тут, когда пошла такая пьянка,
И в ход пошел последний огурец,
Тут вылез, словно бледная поганка,
Товарищ Сталин - "наш родной Отец".
...И по этапу двинулись: врачи,
Баптисты, прокуроры и эсдеки,
Крестьяне, работяги, скрипачи,
Князья, народовольцы - словом, "зеки".
Их всех не сосчитать. Ответ простой:
Мы знаем, кто играл в игрушки эти.
И Лев Абрамыч сгинул под Интой,
Но дело сделано, и я на этом свете.
Я пережил две малые войны,
Одну Великую (за все спасибо маме),
Штук семь руководителей страны,
Пять "по рогам" и ссылку в Казахстане.
Я реабилитирован навек,
Я эту справку в рамочке повесил...
Гуляют вьюги, заметает снег,
Над мертвым лагерем ни говора, ни песен.
И вот теперь у света на краю,
Где под ногами мечется поземка,
На белой зоне у ворот стою
И песенку для вас пою негромко.
Моя генеалогия проста.
Пускай струна завьется мелким бесом,
Попробуем мелодию с листа.
Дед выстроил у моря халабуду
С еврейским здравым смыслом, без затей,
И бабушка, послушная Талмуду,
Родила много дедушке детей.
А папа, Лев Абрамыч, был из Польши.
Капиталистов видя всех в гробу,
Он был тогда известный всем подпольщик,
В Одессе вел подпольную борьбу.
Там были интересные моменты,
Смешалось все: "виват", "банзай", "ура",
Чека, Деникин, Троцкий, интервенты,
Налетчики, маркеры, шулера.
Разрушили весь мир до основанья.
Кто был никем, так и живет никем.
Все кончилось на Тихом океане,
Но началось, как в песне, "а затем..."
И тут, когда пошла такая пьянка,
И в ход пошел последний огурец,
Тут вылез, словно бледная поганка,
Товарищ Сталин - "наш родной Отец".
...И по этапу двинулись: врачи,
Баптисты, прокуроры и эсдеки,
Крестьяне, работяги, скрипачи,
Князья, народовольцы - словом, "зеки".
Их всех не сосчитать. Ответ простой:
Мы знаем, кто играл в игрушки эти.
И Лев Абрамыч сгинул под Интой,
Но дело сделано, и я на этом свете.
Я пережил две малые войны,
Одну Великую (за все спасибо маме),
Штук семь руководителей страны,
Пять "по рогам" и ссылку в Казахстане.
Я реабилитирован навек,
Я эту справку в рамочке повесил...
Гуляют вьюги, заметает снег,
Над мертвым лагерем ни говора, ни песен.
И вот теперь у света на краю,
Где под ногами мечется поземка,
На белой зоне у ворот стою
И песенку для вас пою негромко.
My grandfather Grigory is from Odessa,
My genealogy is simple.
Let the string be covered with a small demon,
Let's try the melody from the sheet.
Grandfather built a halabuda by the sea
With Jewish common sense, without going
And grandmother, obedient to the Talmudu,
I gave birth to a lot of grandfathers of children.
And dad, Lev Abramych, was from Poland.
The capitalists seeing everyone in the coffin,
He was then known to everyone underground,
In Odessa he led an underground struggle.
There were interesting moments
Everything was mixed: "Vivat", "Banzai", "Hurray",
Check, Denikin, Trotsky, Intventions,
Raiders, markers, shuler.
Destroyed the whole world to the foundation.
Who was nobody lives by anyone.
It all ended in the Pacific Ocean
But it began, as in the song, "and then ..."
And then, when such a booze went,
And the last cucumber was used,
Then I got out, like a pale executive,
Comrade Stalin is "our own father."
... and the stage moved: doctors,
Baptists, prosecutors and Esdeki,
Peasants, hard workers, violinists,
The princes, the people's volumes - in a word, "convicts".
They are not counted all. The answer is simple:
We know who played these toys.
And Lev Abramych perked under the inta,
But the work is done, and I am in this world.
I survived two small wars
One great (for all thanks to mom),
Pieces of seven leaders of the country,
Five "horns" and a link in Kazakhstan.
I am rehabilitated forever
I hung this certificate in the frame ...
Blizzards are walking, snowing,
Above the dead camp, no dialect, no songs.
And now at the world on the edge,
Where the Parting is rushing under the feet,
I stand on the white zone at the gate
And I sing a song for you quietly.
My genealogy is simple.
Let the string be covered with a small demon,
Let's try the melody from the sheet.
Grandfather built a halabuda by the sea
With Jewish common sense, without going
And grandmother, obedient to the Talmudu,
I gave birth to a lot of grandfathers of children.
And dad, Lev Abramych, was from Poland.
The capitalists seeing everyone in the coffin,
He was then known to everyone underground,
In Odessa he led an underground struggle.
There were interesting moments
Everything was mixed: "Vivat", "Banzai", "Hurray",
Check, Denikin, Trotsky, Intventions,
Raiders, markers, shuler.
Destroyed the whole world to the foundation.
Who was nobody lives by anyone.
It all ended in the Pacific Ocean
But it began, as in the song, "and then ..."
And then, when such a booze went,
And the last cucumber was used,
Then I got out, like a pale executive,
Comrade Stalin is "our own father."
... and the stage moved: doctors,
Baptists, prosecutors and Esdeki,
Peasants, hard workers, violinists,
The princes, the people's volumes - in a word, "convicts".
They are not counted all. The answer is simple:
We know who played these toys.
And Lev Abramych perked under the inta,
But the work is done, and I am in this world.
I survived two small wars
One great (for all thanks to mom),
Pieces of seven leaders of the country,
Five "horns" and a link in Kazakhstan.
I am rehabilitated forever
I hung this certificate in the frame ...
Blizzards are walking, snowing,
Above the dead camp, no dialect, no songs.
And now at the world on the edge,
Where the Parting is rushing under the feet,
I stand on the white zone at the gate
And I sing a song for you quietly.
Другие песни исполнителя: