Владимир Высоцкий - баллада о детс...
текст песни
89
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Владимир Высоцкий - баллада о детс... - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Час зачатья я помню неточно.
Значит, память моя однобока.
Но зачат я был ночью, порочно,
И явился на свет не до срока.
Я рождался не в муках, не в злобе,
Девять месяцев — это не лет.
Первый срок отбывал я в утробе:
Ничего там хорошего нет.
Спасибо вам святители, что плюнули да дунули,
Что вдруг мои родители зачать меня задумали,
В те времена укромные, теперь почти былинные,
Когда срока огромные брели в этапы длинные.
Их брали в ночь зачатия, а многих даже ранее,
А вот живет же братия — моя честна компания.
Ходу, думушки резвые, ходу,
Слово, строченьки, милые, слово!
В первый раз получил я свободу
По указу от тридцать восьмого.
Знать бы мне, кто так долго мурыжил -
Отыгрался бы на подлеце,
Но родился и жил я и выжил,
Дом на Первой Мещанской в конце.
Там за стеной, за стеночкою, за перегородочкой
Соседушка с соседушкою баловались водочкой.
Все жили вровень, скромно так: система коридорная,
На тридцать восемь комнаток всего одна уборная.
Здесь зуб на зуб не попадал, не грела телогреечка.
Здесь я доподлинно узнал, почем она, копеечка.
Не боялась сирены соседка,
И привыкла к ней мать понемногу.
И плевал я, здоровый трехлетка,
На воздушную эту тревогу.
Да не все то, что сверху от бога -
И народ зажигалки тушил.
И, как малая фронту подмога,
Мой песок и дырявый кувшин.
И било солнце в три ручья, сквозь дыры крыш просеяно
На Евдоким Кириллыча и Кисю Моисеевну.
Она ему: Как сыновья? — Да без вести пропавшие!
Эх, Киська, мы одна семья, вы тоже пострадавшие.
Вы тоже пострадавшие, а значит обрусевшие.-
Мои — без вести павшие, твои — безвинно севшие.
Я ушел от пеленок и сосок,
Поживал — не забыт, не заброшен.
И дразнили меня «недоносок»,
Хоть и был я нормально доношен.
Маскировку пытался срывать я,
— Пленных гонят,- чего ж мы дрожим?
Возвращались отцы наши, братья
По домам, по своим да чужим.
У тети Зины кофточка с драконами, да змеями -
То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.
Трофейная Япония, трофейная Германия:
Пришла страна Лимония — сплошная чемодания.
Взял у отца на станции погоны, словно цацки, я,
А из эвакуации толпой валили штатские.
Осмотрелись они, оклемались,
Похмелились, потом протрезвели.
И отплакали те, кто дождались,
Недождавшиеся отревели.
Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
Мы спросили:- зачем? — Он в ответ,
Мол, коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет.
Пророчество папашино не слушал Витька с корешом:
Из коридора нашего в тюремный коридор ушел.
Да он всегда был спорщиком, припрешь к стене — откажется
Прошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется.
Но у отцов свои умы, а что до нас касательно,
На жизнь засматривались мы вполне самостоятельно.
Все — от нас до почти годовалых
Толковищу вели до кровянки,
А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки.
Не досталось им даже по пуле,
В ремеслухе живи не тужи.
Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули -
Из напильников сделать ножи.
Они воткнутся в легкие
От никотина черные,
По рукоятки легкие трехцветные наборные.
Вели дела отменные сопливые острожники.
На стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики.
Сперва играли в фантики в пристенок с крохоборами,
И вот ушли романтики из подворотен ворами.
Было время и были подвалы,
Было дело и цены снижали.
И текли, куда надо, каналы
И в конце, куда надо, впадали.
Дети бывших старшин да майоров
До бедовых широт поднялись,
Потому, что из всех коридоров
Им казалось сподручнее вниз.
Значит, память моя однобока.
Но зачат я был ночью, порочно,
И явился на свет не до срока.
Я рождался не в муках, не в злобе,
Девять месяцев — это не лет.
Первый срок отбывал я в утробе:
Ничего там хорошего нет.
Спасибо вам святители, что плюнули да дунули,
Что вдруг мои родители зачать меня задумали,
В те времена укромные, теперь почти былинные,
Когда срока огромные брели в этапы длинные.
Их брали в ночь зачатия, а многих даже ранее,
А вот живет же братия — моя честна компания.
Ходу, думушки резвые, ходу,
Слово, строченьки, милые, слово!
В первый раз получил я свободу
По указу от тридцать восьмого.
Знать бы мне, кто так долго мурыжил -
Отыгрался бы на подлеце,
Но родился и жил я и выжил,
Дом на Первой Мещанской в конце.
Там за стеной, за стеночкою, за перегородочкой
Соседушка с соседушкою баловались водочкой.
Все жили вровень, скромно так: система коридорная,
На тридцать восемь комнаток всего одна уборная.
Здесь зуб на зуб не попадал, не грела телогреечка.
Здесь я доподлинно узнал, почем она, копеечка.
Не боялась сирены соседка,
И привыкла к ней мать понемногу.
И плевал я, здоровый трехлетка,
На воздушную эту тревогу.
Да не все то, что сверху от бога -
И народ зажигалки тушил.
И, как малая фронту подмога,
Мой песок и дырявый кувшин.
И било солнце в три ручья, сквозь дыры крыш просеяно
На Евдоким Кириллыча и Кисю Моисеевну.
Она ему: Как сыновья? — Да без вести пропавшие!
Эх, Киська, мы одна семья, вы тоже пострадавшие.
Вы тоже пострадавшие, а значит обрусевшие.-
Мои — без вести павшие, твои — безвинно севшие.
Я ушел от пеленок и сосок,
Поживал — не забыт, не заброшен.
И дразнили меня «недоносок»,
Хоть и был я нормально доношен.
Маскировку пытался срывать я,
— Пленных гонят,- чего ж мы дрожим?
Возвращались отцы наши, братья
По домам, по своим да чужим.
У тети Зины кофточка с драконами, да змеями -
То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.
Трофейная Япония, трофейная Германия:
Пришла страна Лимония — сплошная чемодания.
Взял у отца на станции погоны, словно цацки, я,
А из эвакуации толпой валили штатские.
Осмотрелись они, оклемались,
Похмелились, потом протрезвели.
И отплакали те, кто дождались,
Недождавшиеся отревели.
Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
Мы спросили:- зачем? — Он в ответ,
Мол, коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет.
Пророчество папашино не слушал Витька с корешом:
Из коридора нашего в тюремный коридор ушел.
Да он всегда был спорщиком, припрешь к стене — откажется
Прошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется.
Но у отцов свои умы, а что до нас касательно,
На жизнь засматривались мы вполне самостоятельно.
Все — от нас до почти годовалых
Толковищу вели до кровянки,
А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки.
Не досталось им даже по пуле,
В ремеслухе живи не тужи.
Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули -
Из напильников сделать ножи.
Они воткнутся в легкие
От никотина черные,
По рукоятки легкие трехцветные наборные.
Вели дела отменные сопливые острожники.
На стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики.
Сперва играли в фантики в пристенок с крохоборами,
И вот ушли романтики из подворотен ворами.
Было время и были подвалы,
Было дело и цены снижали.
И текли, куда надо, каналы
И в конце, куда надо, впадали.
Дети бывших старшин да майоров
До бедовых широт поднялись,
Потому, что из всех коридоров
Им казалось сподручнее вниз.
An hour to conceive, I remember inaccurately.
So, my memory is one-bed.
But I was conceived at night, erased,
And appeared to the light not until the term.
I was not born in flour, not in malice,
Nine months is no years.
I left the first time in the womb:
There is nothing good there.
Thank you saint that they spit yes,
What is suddenly my parents conceived me,
In those times, secluded, now almost epic
When the time is huge birds in the stages are long.
They were taken on the night of conception, and many even earlier,
And here lives brethren - my honest company.
The move, the fools are fat, go,
Word, line, cute, word!
I received freedom for the first time
By decree from thirty eighth.
To know me who is so long Murzil -
Would love to the scoundrel
But I was born and lived and survived,
House on the first mesh at the end.
There behind the wall, behind the wall, behind the partition
The neighbor with a neighbor was bottled by vodka.
All lived in short, modesty: Corridian system,
For thirty-eight rooms only one restroom.
Here I did not get a tooth tooth, I did not warm the telogrech.
Here I learned in addition, how much she, a penny.
The neighbor was not afraid of sirens,
And got used to her mother little.
And I spawned, a healthy three-year older,
On air anxiety.
Yes not all that from the top from God -
And the people of the lighter extinguish.
And, like a small front of the face,
My sand and a holey jug.
And beat the sun in three streams, through the holes of the roofs
On Evdokim Kirillic and Kisu Moiseevna.
She is: how sons? - Yes, there is no missing!
Eh, Kiska, we are one family, you are also victims.
You are also victims, and therefore rubing.
MY - WITHOUT SEE FAST, yours - innocently sitting.
I left the diaper and nipples,
Wait - not forgotten, not abandoned.
And tease me "Salamon",
Although I was normal Donate.
Disguise tried to tear me
- Captive chase, - What are we trembling?
Our fathers returned, brothers
Home, according to your own yes.
Aunt Zina blouse with dragons, yes snakes -
That Popova Wovka's father came with trophies.
Trophy Japan, trophy Germany:
Country of Limonia has come - a solid suitcase.
I took the father at the station's station, as if Tsatski, I,
And from the evacuation, the crowds were piled by civilian.
They looked around, omit,
They wonder, then rubbed.
And squandered those who waited
Beyond the victims.
He became the subway to dig Father Vitkin with Genkoy,
We asked: - Why? - he is in response
They say, the corridors end with a wall,
And tunnels are removed.
The prophecy of Papashino did not listen to Vitka with the crust:
Out of our corridor in the prison corridor left.
Yes, he was always a dispute, I will chase to the wall - refuses
He passed the corridor and cumshed the wall, it seems.
But the fathers have their own minds, and as for us regarding
We were sought for life quite independently.
All - from us to almost one year old
Intelligence led to blood
And in basements and mixtures
The guys wanted under the tanks.
Did not get them even on the pool,
In the craft you can not fool.
Neither dare nor take a chance, but risked -
From the files to make knives.
They stick to the lungs
From nicotine black,
By handle light tricolor set.
The deeds are excellent snags.
On the construction site, the Germans prisoners on bread changed the knives.
First played in candy in trimenting with crumbles,
And here we left the romance from the conviction of the thieves.
There was time and were cellars,
It was the case and the price was reduced.
And flowed, where necessary, channels
And at the end, where necessary, fell.
Children of former seniters yes Majorov
Before the trouble launched,
Because of all corridors
They seemed more handy down.
So, my memory is one-bed.
But I was conceived at night, erased,
And appeared to the light not until the term.
I was not born in flour, not in malice,
Nine months is no years.
I left the first time in the womb:
There is nothing good there.
Thank you saint that they spit yes,
What is suddenly my parents conceived me,
In those times, secluded, now almost epic
When the time is huge birds in the stages are long.
They were taken on the night of conception, and many even earlier,
And here lives brethren - my honest company.
The move, the fools are fat, go,
Word, line, cute, word!
I received freedom for the first time
By decree from thirty eighth.
To know me who is so long Murzil -
Would love to the scoundrel
But I was born and lived and survived,
House on the first mesh at the end.
There behind the wall, behind the wall, behind the partition
The neighbor with a neighbor was bottled by vodka.
All lived in short, modesty: Corridian system,
For thirty-eight rooms only one restroom.
Here I did not get a tooth tooth, I did not warm the telogrech.
Here I learned in addition, how much she, a penny.
The neighbor was not afraid of sirens,
And got used to her mother little.
And I spawned, a healthy three-year older,
On air anxiety.
Yes not all that from the top from God -
And the people of the lighter extinguish.
And, like a small front of the face,
My sand and a holey jug.
And beat the sun in three streams, through the holes of the roofs
On Evdokim Kirillic and Kisu Moiseevna.
She is: how sons? - Yes, there is no missing!
Eh, Kiska, we are one family, you are also victims.
You are also victims, and therefore rubing.
MY - WITHOUT SEE FAST, yours - innocently sitting.
I left the diaper and nipples,
Wait - not forgotten, not abandoned.
And tease me "Salamon",
Although I was normal Donate.
Disguise tried to tear me
- Captive chase, - What are we trembling?
Our fathers returned, brothers
Home, according to your own yes.
Aunt Zina blouse with dragons, yes snakes -
That Popova Wovka's father came with trophies.
Trophy Japan, trophy Germany:
Country of Limonia has come - a solid suitcase.
I took the father at the station's station, as if Tsatski, I,
And from the evacuation, the crowds were piled by civilian.
They looked around, omit,
They wonder, then rubbed.
And squandered those who waited
Beyond the victims.
He became the subway to dig Father Vitkin with Genkoy,
We asked: - Why? - he is in response
They say, the corridors end with a wall,
And tunnels are removed.
The prophecy of Papashino did not listen to Vitka with the crust:
Out of our corridor in the prison corridor left.
Yes, he was always a dispute, I will chase to the wall - refuses
He passed the corridor and cumshed the wall, it seems.
But the fathers have their own minds, and as for us regarding
We were sought for life quite independently.
All - from us to almost one year old
Intelligence led to blood
And in basements and mixtures
The guys wanted under the tanks.
Did not get them even on the pool,
In the craft you can not fool.
Neither dare nor take a chance, but risked -
From the files to make knives.
They stick to the lungs
From nicotine black,
By handle light tricolor set.
The deeds are excellent snags.
On the construction site, the Germans prisoners on bread changed the knives.
First played in candy in trimenting with crumbles,
And here we left the romance from the conviction of the thieves.
There was time and were cellars,
It was the case and the price was reduced.
And flowed, where necessary, channels
And at the end, where necessary, fell.
Children of former seniters yes Majorov
Before the trouble launched,
Because of all corridors
They seemed more handy down.
Другие песни исполнителя: