Christine Tobin - Sailing to Byzantium
текст песни
24
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Christine Tobin - Sailing to Byzantium - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
That is no country for old men. The young
In one another’s arms, birds in the trees
– Those dying generations – at their song,
The salmon‐falls, the mackerel‐crowded seas,
Fish, flesh, or fowl, commend all summer long
Whatever is begotten, born, and dies.
Caught in that sensual music all neglect
Monuments of unageing intellect.
An aged man is but a paltry thing,
A tattered coat upon a stick, unless
Soul clap its hands and sing, and louder sing
For every tatter in its mortal dress,
Nor is there singing school but studying
Monuments of its own magnificence;
And therefore I have sailed the seas and come
To the holy city of Byzantium.
O sages standing in God’s holy fire
As in the gold mosaic of a wall,
Come from the holy fire, perne in a gyre,
And be the singing‐masters of my soul.
Consume my heart away; sick with desire
And fastened to a dying animal
It knows not what it is; and gather me
Into the artifice of eternity.
Once out of nature I shall never take
My bodily form from any natural thing,
But such a form as Grecian goldsmiths make
Of hammered gold and gold enamelling
To keep a drowsy Emperor awake;
Or set upon a golden bough to sing
To lords and ladies of Byzantium
Of what is past, or passing, or to come.
In one another’s arms, birds in the trees
– Those dying generations – at their song,
The salmon‐falls, the mackerel‐crowded seas,
Fish, flesh, or fowl, commend all summer long
Whatever is begotten, born, and dies.
Caught in that sensual music all neglect
Monuments of unageing intellect.
An aged man is but a paltry thing,
A tattered coat upon a stick, unless
Soul clap its hands and sing, and louder sing
For every tatter in its mortal dress,
Nor is there singing school but studying
Monuments of its own magnificence;
And therefore I have sailed the seas and come
To the holy city of Byzantium.
O sages standing in God’s holy fire
As in the gold mosaic of a wall,
Come from the holy fire, perne in a gyre,
And be the singing‐masters of my soul.
Consume my heart away; sick with desire
And fastened to a dying animal
It knows not what it is; and gather me
Into the artifice of eternity.
Once out of nature I shall never take
My bodily form from any natural thing,
But such a form as Grecian goldsmiths make
Of hammered gold and gold enamelling
To keep a drowsy Emperor awake;
Or set upon a golden bough to sing
To lords and ladies of Byzantium
Of what is past, or passing, or to come.
Это не страна для стариков. Молодой
В руках друг друга, птицы на деревьях
- Эти умирающие поколения - в их песне,
Лосось -падения, моря с скумбрии,
Рыба, плоть или птица, похвалить все лето
Все, что рождено, рождено и умирает.
Попал в эту чувственную музыку, все пренебрегают
Памятники несомненного интеллекта.
Пожилой мужчина - это всего лишь ничтожная вещь,
Поттившее пальто на палке, если только
Душа хлопает в ладоши и поет, и громче петь
За каждый в своем смертельном платье,
Не есть и пения, а учится
Памятники его собственного великолепия;
И поэтому я проплыл в море и пришел
К священному городу Византии.
O Мудрецы, стоящие в священном огне Бога
Как в золотой мозаике стены,
Прийти из святого огня, Перне в гире,
И будьте поют мастера моей души.
Поглоти мое сердце вдали; Болен желанием
И прикреплено к умирающему животному
Он не знает, что это такое; И собери меня
В искусство вечности.
Оказавшись от природы, я никогда не возьму
Моя телесная форма от любой естественной вещи,
Но такая форма, как греческие голдсмиты
Кованой золотой и золотой эмали
Чтобы дать сонливый император проснулся;
Или построить на золотой ветвь, чтобы петь
Лордам и дамам Византии
Из того, что прошло, или прохождение, или прийти.
В руках друг друга, птицы на деревьях
- Эти умирающие поколения - в их песне,
Лосось -падения, моря с скумбрии,
Рыба, плоть или птица, похвалить все лето
Все, что рождено, рождено и умирает.
Попал в эту чувственную музыку, все пренебрегают
Памятники несомненного интеллекта.
Пожилой мужчина - это всего лишь ничтожная вещь,
Поттившее пальто на палке, если только
Душа хлопает в ладоши и поет, и громче петь
За каждый в своем смертельном платье,
Не есть и пения, а учится
Памятники его собственного великолепия;
И поэтому я проплыл в море и пришел
К священному городу Византии.
O Мудрецы, стоящие в священном огне Бога
Как в золотой мозаике стены,
Прийти из святого огня, Перне в гире,
И будьте поют мастера моей души.
Поглоти мое сердце вдали; Болен желанием
И прикреплено к умирающему животному
Он не знает, что это такое; И собери меня
В искусство вечности.
Оказавшись от природы, я никогда не возьму
Моя телесная форма от любой естественной вещи,
Но такая форма, как греческие голдсмиты
Кованой золотой и золотой эмали
Чтобы дать сонливый император проснулся;
Или построить на золотой ветвь, чтобы петь
Лордам и дамам Византии
Из того, что прошло, или прохождение, или прийти.