ExciterGP - Батл-рок
текст песни
9
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
ExciterGP - Батл-рок - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Воздух улиц, вы*будни, баттл-рок.
На поле кто? Тот, кто был при Ватерлоо (он – ну типа я).
Жизнь заряжает ампером винцо,
Ну а смертушка родная метит бампером в лицо.
По дням четным я себе задам вопрос: «О чем ты?».
По дням нечетным я себе скажу: «Ну че ты?
Смотришь на весь мир словно через длинную челку,
Будто бы не видишь сути… Эклектика.
Слезы Бога по черной куртке… Стекай!
Мне гострайтили духи.
Кого-то этим шепотом они доводили до дурки.
Тихо стучась в подсознания двери,
Заставляли меня в то, что знают они, верить.
Ночью краснели глаза, об клаву мозолились пальцы.
Духи назойливы, мне б отоспаться.
Утром в офисный карцер,
Где пресмыкаться, яу.
«Нежно вдохни грязный воздух квартиры
И тихонечко пальчиком щелкай,
Чтоб описать всю структуру картины
Чей контур при жизни был так неотчетлив!»
Тянула ночь за веки в невесомость,
Но мне надо бы закончить, ведь ужасна в гневе совесть.
Семь слов мы отмерим, одной точкой отрежем,
На засохший глаз веко вниз – скрежет.
Холодное утро. Восемь часов.
Голодное нутро спустя восемь часов.
Я перебирал тех ночей протоколы,
Вопрошая гостей: «Ну зачем вам такое?»
А они, блядь, смешные такие,
Мило улыбались: «Ты пиши, но заткнись!
Ты полем битвы выступаешь для сотни законов,
Для сотен временных трендов, экзотик, знакомых(своих).
Но после смерти из тысячи масок в живых останется лишь только твоё лицо»
Не прилечь, не отдохнуть и не поспать.
Тату у Жизни с надписью «борьба».
«Завтра деремся!» - подбодрил рок.
Остается только думать под батл-рок.
Мне музон подсказала стихия…
Когда небо надело свитер из туч,
Молния лизнула, раскалив, бересту…
Послышался в окна и двери стук.
Спроси Джордисона,
Он потвердит, что я не брешу,
Но грома раскат в тот день, стоит признать,
Был самым лучшим в этом мире крэшем.
Дождь забарабанил. Падали капли.
Сотни капотов – как пады AKAI.
Приземлялась вода легким хэтом.
С водостока на землю, текла рыбьим скелетом.
И словно по бочке, патроны воды били по крышам домов,
На слабую долю обстреливала артиллерия полотна дорог.
То был идеальный ритм, под который
Танатофобы умереть были б готовы.
Танцоры отрывались бы голыми,
Телами двигаясь так, что отрывались бы головы.
Я кричал: «Научи!», но грязная синева
Шепнула мне: «Сынок, заткнись и внимай.
Ты запомни часть меня, секунду Звука Природы.
Осцилляторы – ничто, ваш музон сдохнет при родах еще…
Ведь вы не вечны, а мы – Абсолют.
Лопнет опера из мыла. Занавес. Салют.»
На поле кто? Тот, кто был при Ватерлоо (он – ну типа я).
Жизнь заряжает ампером винцо,
Ну а смертушка родная метит бампером в лицо.
По дням четным я себе задам вопрос: «О чем ты?».
По дням нечетным я себе скажу: «Ну че ты?
Смотришь на весь мир словно через длинную челку,
Будто бы не видишь сути… Эклектика.
Слезы Бога по черной куртке… Стекай!
Мне гострайтили духи.
Кого-то этим шепотом они доводили до дурки.
Тихо стучась в подсознания двери,
Заставляли меня в то, что знают они, верить.
Ночью краснели глаза, об клаву мозолились пальцы.
Духи назойливы, мне б отоспаться.
Утром в офисный карцер,
Где пресмыкаться, яу.
«Нежно вдохни грязный воздух квартиры
И тихонечко пальчиком щелкай,
Чтоб описать всю структуру картины
Чей контур при жизни был так неотчетлив!»
Тянула ночь за веки в невесомость,
Но мне надо бы закончить, ведь ужасна в гневе совесть.
Семь слов мы отмерим, одной точкой отрежем,
На засохший глаз веко вниз – скрежет.
Холодное утро. Восемь часов.
Голодное нутро спустя восемь часов.
Я перебирал тех ночей протоколы,
Вопрошая гостей: «Ну зачем вам такое?»
А они, блядь, смешные такие,
Мило улыбались: «Ты пиши, но заткнись!
Ты полем битвы выступаешь для сотни законов,
Для сотен временных трендов, экзотик, знакомых(своих).
Но после смерти из тысячи масок в живых останется лишь только твоё лицо»
Не прилечь, не отдохнуть и не поспать.
Тату у Жизни с надписью «борьба».
«Завтра деремся!» - подбодрил рок.
Остается только думать под батл-рок.
Мне музон подсказала стихия…
Когда небо надело свитер из туч,
Молния лизнула, раскалив, бересту…
Послышался в окна и двери стук.
Спроси Джордисона,
Он потвердит, что я не брешу,
Но грома раскат в тот день, стоит признать,
Был самым лучшим в этом мире крэшем.
Дождь забарабанил. Падали капли.
Сотни капотов – как пады AKAI.
Приземлялась вода легким хэтом.
С водостока на землю, текла рыбьим скелетом.
И словно по бочке, патроны воды били по крышам домов,
На слабую долю обстреливала артиллерия полотна дорог.
То был идеальный ритм, под который
Танатофобы умереть были б готовы.
Танцоры отрывались бы голыми,
Телами двигаясь так, что отрывались бы головы.
Я кричал: «Научи!», но грязная синева
Шепнула мне: «Сынок, заткнись и внимай.
Ты запомни часть меня, секунду Звука Природы.
Осцилляторы – ничто, ваш музон сдохнет при родах еще…
Ведь вы не вечны, а мы – Абсолют.
Лопнет опера из мыла. Занавес. Салют.»
The air of the streets, you*weekdays, battles rock.
Who is on the field? The one who was under Waterloo (he is - well, like I).
Life charges with Amper Winzo,
Well, the native death marks in the face with a bumper.
On the days of even I will ask myself the question: "What are you talking about?"
On the days of the odds, I will say to myself: “Well, what are you?
You look at the whole world as if through a long bang,
As if you can’t see the essence ... eclecticism.
The tears of God on a black jacket ... flow!
Spirits were gone.
They brought someone in this whisper to Durka.
Cutting quietly on the door subconscious,
They made me in what they know, believe.
Eyes blushed at night, fingers fried on Klava.
Spirits are annoying, I would have to sleep.
In the morning in an office punishment cell,
Where to repent, yau.
"Directly inhale the dirty air of the apartment
And click softly with your finger,
To describe the entire structure of the picture
Whose contour during his lifetime was so unsent! ”
I pulled the night a century in weightlessness,
But I would have to be completed, because conscience is terrible in anger.
We measure seven words, cut off one point,
On the chopped eye, the eyelids down is a rattle.
Cold morning. Eight hours.
Hungry guts after eight hours.
I sorted out the protocols of those nights
Thinking the guests: "Well, why do you need this?"
And they, fucking, are funny as
They smiled sweetly: “You write, but shut up!
You are a battlefield for hundreds of laws,
For hundreds of temporary trends, exotic, acquaintances (their own).
But after the death of a thousand masks, only your face will remain alive. "
Do not lie down, do not relax and not sleep.
Tattoo at life with the inscription "Struggle".
"Tomorrow we are fighting!" - The rock encouraged.
It remains only to think under the batl-rock.
Muson was prompted by the element ...
When the sky was filled with a sweater from clouds,
Lightning licked, hot, birch bark ...
The knock was heard in the windows and door.
Ask Jordison
He will confuse that I do not rush
But thunder is a retirement that day, it is worth recognizing
He was the best Crash in this world.
The rain drummed. Drops fell.
Hundreds of hoods are like AKAI pads.
The water landed with a light hat.
From the drain to the ground, flowed with a fish skeleton.
And as if on a barrel, water cartridges beat on the roofs of houses,
The artillery of roads of roads fired on a weak share.
That was the perfect rhythm under which
Tanatophobes were ready to die.
Dancers would be torn naked,
With bodies, moving so that the heads would come off.
I shouted: “Teach!”, But dirty blue
She whispered to me: “Son, shut up and listen.
You remember part of me, a second of the sound of nature.
The oscillators are nothing, your muzon will die during childbirth yet ...
After all, you are not eternal, and we are the Absolute.
The opera will burst from the soap. A curtain. Firework."
Who is on the field? The one who was under Waterloo (he is - well, like I).
Life charges with Amper Winzo,
Well, the native death marks in the face with a bumper.
On the days of even I will ask myself the question: "What are you talking about?"
On the days of the odds, I will say to myself: “Well, what are you?
You look at the whole world as if through a long bang,
As if you can’t see the essence ... eclecticism.
The tears of God on a black jacket ... flow!
Spirits were gone.
They brought someone in this whisper to Durka.
Cutting quietly on the door subconscious,
They made me in what they know, believe.
Eyes blushed at night, fingers fried on Klava.
Spirits are annoying, I would have to sleep.
In the morning in an office punishment cell,
Where to repent, yau.
"Directly inhale the dirty air of the apartment
And click softly with your finger,
To describe the entire structure of the picture
Whose contour during his lifetime was so unsent! ”
I pulled the night a century in weightlessness,
But I would have to be completed, because conscience is terrible in anger.
We measure seven words, cut off one point,
On the chopped eye, the eyelids down is a rattle.
Cold morning. Eight hours.
Hungry guts after eight hours.
I sorted out the protocols of those nights
Thinking the guests: "Well, why do you need this?"
And they, fucking, are funny as
They smiled sweetly: “You write, but shut up!
You are a battlefield for hundreds of laws,
For hundreds of temporary trends, exotic, acquaintances (their own).
But after the death of a thousand masks, only your face will remain alive. "
Do not lie down, do not relax and not sleep.
Tattoo at life with the inscription "Struggle".
"Tomorrow we are fighting!" - The rock encouraged.
It remains only to think under the batl-rock.
Muson was prompted by the element ...
When the sky was filled with a sweater from clouds,
Lightning licked, hot, birch bark ...
The knock was heard in the windows and door.
Ask Jordison
He will confuse that I do not rush
But thunder is a retirement that day, it is worth recognizing
He was the best Crash in this world.
The rain drummed. Drops fell.
Hundreds of hoods are like AKAI pads.
The water landed with a light hat.
From the drain to the ground, flowed with a fish skeleton.
And as if on a barrel, water cartridges beat on the roofs of houses,
The artillery of roads of roads fired on a weak share.
That was the perfect rhythm under which
Tanatophobes were ready to die.
Dancers would be torn naked,
With bodies, moving so that the heads would come off.
I shouted: “Teach!”, But dirty blue
She whispered to me: “Son, shut up and listen.
You remember part of me, a second of the sound of nature.
The oscillators are nothing, your muzon will die during childbirth yet ...
After all, you are not eternal, and we are the Absolute.
The opera will burst from the soap. A curtain. Firework."
Другие песни исполнителя: