Gitarrik - Второй мировой вальс
текст песни
22
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Gitarrik - Второй мировой вальс - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Стихи Александра Пелевина
Я плюшевый Гитлер, я плюшевый Гитлер с заплаткой на левом боку.
Я теплый и мягкий, поставлен на полку и там разгоняю тоску.
Хозяйка моя, белокурая дева, мной греется лютой зимой
И кружится в вальсе, и кружится в вальсе, и кружится в вальсе со мной.
И вечером зимним, напившись глинтвейна, она заберется в кровать,
Накроется пледом, прижмет меня к телу и будет всю ночь обнимать.
Под теплыми пальцами пьяной хозяйки напрягся мой плюшевый член,
И мне неохота, и мне неохота сползать с её голых колен.
Я плюшевый Сталин, я плюшевый Сталин, и я не маньяк и не псих.
Нелепо торчит деревянная трубка в усах серебристых моих.
И летнею ночью, и летнею ночью с хозяйкой не будем без дел -
Хозяйка моя, белокурая дева, со мной поиграет в расстрел.
В подвалы Лубянки, в подвалы Лубянки хозяйка меня поведет,
Напишет донос, приговор зачитает и, может быть, даже убьет.
А после она мне нашепчет на ушко о чем-то заветном слова,
Но я не услышу, ведь пылью и ватой набита моя голова.
Мы Гитлер и Сталин, мы Гитлер и Сталин, нас двое - мы пламя и лёд.
Но каждую ночь мы глаза открываем, как только хозяйка уснет.
Друг другу язвим и сердито трясемся у чувств безнадежных в плену,
За руку и сердце прекрасной хозяйки ведем мировую войну.
Пока спит хозяйка, пока спит хозяйка, ей снится навязчивый сон,
Как плюшевый Гитлер и плюшевый Сталин смеются над ней в унисон.
Как рвутся снаряды, как рушатся стены, как падают звезды в траву,
И каждую ночь оловянные орды берут то Берлин, то Москву.
Рвались конфетти и визжали снаряды, по воздуху плыл серпантин,
Москва исчезала в пыли и руинах и рушился с полки Берлин.
Пластмассовый танк беспощадно и зверски давил оловянных солдат,
И те задыхались, слюной истекая в дыму шоколадных гранат.
И так мы дрались за священное право в постели хозяйки заснуть,
Притворно храпеть и игрушечной лапой поглаживать пышную грудь.
И было такое: однажды мы оба увидели с полки для книг,
Что к нашей любимой приходит с цветами чужой волосатый мужик.
О плюшевый Гитлер! О плюшевый Сталин! Окончены ваши бои.
Вы взялись за руки, сбежали из дома, оставив игрушки свои.
Осталось бродить по ночному проспекту, пить водку и выть на луну.
Назойливый Гофман в бреду алкогольном придумал вам вашу войну.
Я плюшевый Гитлер, я плюшевый Гитлер с заплаткой на левом боку.
Я теплый и мягкий, поставлен на полку и там разгоняю тоску.
Хозяйка моя, белокурая дева, мной греется лютой зимой
И кружится в вальсе, и кружится в вальсе, и кружится в вальсе со мной.
И вечером зимним, напившись глинтвейна, она заберется в кровать,
Накроется пледом, прижмет меня к телу и будет всю ночь обнимать.
Под теплыми пальцами пьяной хозяйки напрягся мой плюшевый член,
И мне неохота, и мне неохота сползать с её голых колен.
Я плюшевый Сталин, я плюшевый Сталин, и я не маньяк и не псих.
Нелепо торчит деревянная трубка в усах серебристых моих.
И летнею ночью, и летнею ночью с хозяйкой не будем без дел -
Хозяйка моя, белокурая дева, со мной поиграет в расстрел.
В подвалы Лубянки, в подвалы Лубянки хозяйка меня поведет,
Напишет донос, приговор зачитает и, может быть, даже убьет.
А после она мне нашепчет на ушко о чем-то заветном слова,
Но я не услышу, ведь пылью и ватой набита моя голова.
Мы Гитлер и Сталин, мы Гитлер и Сталин, нас двое - мы пламя и лёд.
Но каждую ночь мы глаза открываем, как только хозяйка уснет.
Друг другу язвим и сердито трясемся у чувств безнадежных в плену,
За руку и сердце прекрасной хозяйки ведем мировую войну.
Пока спит хозяйка, пока спит хозяйка, ей снится навязчивый сон,
Как плюшевый Гитлер и плюшевый Сталин смеются над ней в унисон.
Как рвутся снаряды, как рушатся стены, как падают звезды в траву,
И каждую ночь оловянные орды берут то Берлин, то Москву.
Рвались конфетти и визжали снаряды, по воздуху плыл серпантин,
Москва исчезала в пыли и руинах и рушился с полки Берлин.
Пластмассовый танк беспощадно и зверски давил оловянных солдат,
И те задыхались, слюной истекая в дыму шоколадных гранат.
И так мы дрались за священное право в постели хозяйки заснуть,
Притворно храпеть и игрушечной лапой поглаживать пышную грудь.
И было такое: однажды мы оба увидели с полки для книг,
Что к нашей любимой приходит с цветами чужой волосатый мужик.
О плюшевый Гитлер! О плюшевый Сталин! Окончены ваши бои.
Вы взялись за руки, сбежали из дома, оставив игрушки свои.
Осталось бродить по ночному проспекту, пить водку и выть на луну.
Назойливый Гофман в бреду алкогольном придумал вам вашу войну.
Poems by Alexander Pelevin
I am a plush Hitler, I am a plush Hitler with a patch on his left side.
I am warm and soft, put on the shelf and disperse the longing there.
My mistress, blonde maiden, heateds me fierce in the winter
And spinning in a waltz, and circles in a waltz, and spin in a waltz with me.
And in the evening of the winter, having drunk mulled wine, she will get into the bed,
It is covered with a plaid, press me to the body and will hug me all night.
Under the warm fingers of a drunken mistress tensed my teddy member,
Both I am reluctant, and I am reluctant to crawl from her bare knees.
I am a plush Stalin, I am Stalin’s plush, and I am not a maniac or a psycho.
The wooden tube in my silver mustache is ridiculous.
And summer at night, and we will not be without a summer at night with the hostess -
My mistress, a blond maiden, will play with me in shooting.
In the basements of the Lubyanka, the hostess will lead me into the basements of Lubyanka,
He will write a denunciation, reads the verdict and, perhaps, even kill.
And after she whispers to me in my ear about something a cherished word,
But I will not hear, because my head is full of dust and cotton.
We are Hitler and Stalin, we are Hitler and Stalin, there are two of us - we are flame and ice.
But every night we open our eyes as soon as the hostess falls asleep.
We will ulcerate each other and shook angrily at the feelings of hopeless ones,
By the hand and heart of a beautiful mistress we wage a world war.
While the mistress is sleeping, while the hostess is sleeping, she has a dream of an obsessive dream,
Like plush Hitler and Plush Stalin laugh at her in unison.
How shells are torn, how the walls collapse, how the stars fall into the grass,
And every night tin hordes take either Berlin or Moscow.
Confetti was torn and shells screamed, a serpentine sailed through the air,
Moscow disappeared into dust and ruins and collapsed from the Berlin shelf.
The plastic tank mercilessly and brutally pressed tin soldiers,
And they suffocated, saliva expired in the smoke of chocolate grenades.
And so we fought for the sacred right in the house of the hostess to fall asleep,
Pickle to snore and stroke the lush breasts with a toy paw.
And it was: once we both saw from the shelf for books,
What a hairy man comes to our beloved with flowers.
O Plush Hitler! Oh plush Stalin! Your battles are over.
You held hands, ran away from home, leaving your toys.
It remains to wander along the night avenue, drink vodka and howl on the moon.
An annoying Hoffmann in the delirium of alcohol came up with your war.
I am a plush Hitler, I am a plush Hitler with a patch on his left side.
I am warm and soft, put on the shelf and disperse the longing there.
My mistress, blonde maiden, heateds me fierce in the winter
And spinning in a waltz, and circles in a waltz, and spin in a waltz with me.
And in the evening of the winter, having drunk mulled wine, she will get into the bed,
It is covered with a plaid, press me to the body and will hug me all night.
Under the warm fingers of a drunken mistress tensed my teddy member,
Both I am reluctant, and I am reluctant to crawl from her bare knees.
I am a plush Stalin, I am Stalin’s plush, and I am not a maniac or a psycho.
The wooden tube in my silver mustache is ridiculous.
And summer at night, and we will not be without a summer at night with the hostess -
My mistress, a blond maiden, will play with me in shooting.
In the basements of the Lubyanka, the hostess will lead me into the basements of Lubyanka,
He will write a denunciation, reads the verdict and, perhaps, even kill.
And after she whispers to me in my ear about something a cherished word,
But I will not hear, because my head is full of dust and cotton.
We are Hitler and Stalin, we are Hitler and Stalin, there are two of us - we are flame and ice.
But every night we open our eyes as soon as the hostess falls asleep.
We will ulcerate each other and shook angrily at the feelings of hopeless ones,
By the hand and heart of a beautiful mistress we wage a world war.
While the mistress is sleeping, while the hostess is sleeping, she has a dream of an obsessive dream,
Like plush Hitler and Plush Stalin laugh at her in unison.
How shells are torn, how the walls collapse, how the stars fall into the grass,
And every night tin hordes take either Berlin or Moscow.
Confetti was torn and shells screamed, a serpentine sailed through the air,
Moscow disappeared into dust and ruins and collapsed from the Berlin shelf.
The plastic tank mercilessly and brutally pressed tin soldiers,
And they suffocated, saliva expired in the smoke of chocolate grenades.
And so we fought for the sacred right in the house of the hostess to fall asleep,
Pickle to snore and stroke the lush breasts with a toy paw.
And it was: once we both saw from the shelf for books,
What a hairy man comes to our beloved with flowers.
O Plush Hitler! Oh plush Stalin! Your battles are over.
You held hands, ran away from home, leaving your toys.
It remains to wander along the night avenue, drink vodka and howl on the moon.
An annoying Hoffmann in the delirium of alcohol came up with your war.
Другие песни исполнителя: