Klaus Kinski - VILLON Das grosse Testament
текст песни
23
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Klaus Kinski - VILLON Das grosse Testament - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Als mich das Blut durchkochte dreißig Jahr
und Tag und Nacht nur Gram und Schande war,
da bin ich auch kein großes Licht gewesen,
auch nie als Narr von einem König angestellt.
Mich haben harte Besen
vom Mutterleib hineingefegt in diese Welt.
Doch du, Herr Bischof, Hund, du kannst mich nit
verfluchen, weil ich bitter Strafen litt.
Ich bin noch lange nicht dein Sklave hier,
du Judas, bin auch nicht dein Schmeicheltier.
Vergessen wird dir nie die Kerkerzelle,
als draußen Sommer war mit Feuermohn und Wein
und viele Frauen bettelnd auf der Schwelle
zu meinem Herzen lagen. Ach, du Stein;
der Satan wird dir zahlen, wie du mich so hart
geschlagen hast und mich genarrt.
Auch Jesus, der so hell brennt wie ein Stern,
der schont gewiß nicht all die feinen Herrn,
die mir so manche Freude stahlen
bei Nacht und auch bei Tageslicht;
sie werden es im Feuerofen zahlen,
mit keinem Geld entgehn sie dem Gericht.
Darüber wird vielleicht noch mancher Winter schnein
und ich ein armer und gejagter Dichter sein.
Oft denk ich deiner auch, mein Kamerad;
daß vor mir du verdarbst, ach, das ist schad.
Ich träumte heut, du bist ein Stern geworden,
der erste, wenn die Sonne untergeht,
dort, wo sonst keine Sterne stehn im Norden.
Jetzt hast du Nacht für Nacht mein Stoßgebet;
und daß statt deiner ich dereinst im Kerker saß,
wie gut, daß ich es bald verschwitzte und vergaß.
Gepeinigt hast du mich gar manche Nacht,
du siehst, ich habe mich deshalb nicht umgebracht,
dein Mädchen war mir Beistand, wenn's mich quälte,
und hat mit ihrem Fleisch mich gut genährt.
Ach, keiner in der Welt, den ich zum Bruder mir erwählte,
hat mir so reichlich Huld und Gunst gewährt.
Jetzt kommt ein guter Wind von Flandern her
und läßt mich Erde schmecken, Wald und Meer.
Auch Du, Maria, warst nicht schlecht zu mir,
mit Deinem Bild im Herzen schlief in mir das Tier.
Auch den Apostel Sankt Johannes kröne
mein Dankwort für so manchen Trost in großer Not.
Und dir, mein König, stolz im Kranz der Söhne,
erflehe ich den Sieg und Englands Tod;
es blüh dir Ruhm und Ehre für und für
und daß Sankt Petrus gnädig öffne dir die Himmelstür.
In dieser Welt, wo alles grau verweht,
dir, liebe Mutter, schnell noch ein Gebet.
Sei du der Baum, dess Blätter ewig dauern
und der uns immerblühend goldne Früchte schenkt.
Dir wird der Himmel nicht mit schwarzen Mauern
verrammelt sein, wenn der Herr Jesus deine Hände lenkt.
Du hast dich nie mit fremdem Gut gemein gemacht,
du hast gedarbt und an den Sohn gedacht.
Vielleicht erlöste dein Gebet mich aus dem Hungerloch.
Und nun nach bittrer Wochen Qual und Joch,
willst du, mein Herz, mir schnell den Abschied schreiben?
Ja, weil ich elend bin, zu nichts mehr gut,
muß ich wohl mit dem dunklen Wasser treiben
und durch mein Blut schwärt keine andre Glut:
Weil ich kein Geld mehr habe, auch kein Weib,
sing ich dies Winterlied nicht nur zum Zeitvertreib.
So lang ich Augen habe und noch einen Laut
und unter meinem Hintern noch ein Büschel Kraut,
will ich sie küssen, deine Sorgenhand,
die mich erhoben hat von Schanden allerhand.
Es kann mich nichts mehr schrecken,
ich seh nur dein Gesicht, nur deinen Mund,
ich darf in meinem Traum ihn schmecken
und schmecke mich vielleicht daran auch noch gesund.
Des ganzen Lebens schwarze Litanei,
vom Mutterleibe bis zum Todesschrei,
die langen Wanderungen durch die kalten
Gelächter aller Menschen und zuletzt
der Streich des Henkers, haben böse Falten
in mein Gesicht gemacht, mich so herumgehetzt
wie Wölfe, fort aus einem warmen Nest gejagt
und nie nach meinem Leid gefragt.
Mir hat's die Augen müder noch gemacht,
als alle Schriften, d
und Tag und Nacht nur Gram und Schande war,
da bin ich auch kein großes Licht gewesen,
auch nie als Narr von einem König angestellt.
Mich haben harte Besen
vom Mutterleib hineingefegt in diese Welt.
Doch du, Herr Bischof, Hund, du kannst mich nit
verfluchen, weil ich bitter Strafen litt.
Ich bin noch lange nicht dein Sklave hier,
du Judas, bin auch nicht dein Schmeicheltier.
Vergessen wird dir nie die Kerkerzelle,
als draußen Sommer war mit Feuermohn und Wein
und viele Frauen bettelnd auf der Schwelle
zu meinem Herzen lagen. Ach, du Stein;
der Satan wird dir zahlen, wie du mich so hart
geschlagen hast und mich genarrt.
Auch Jesus, der so hell brennt wie ein Stern,
der schont gewiß nicht all die feinen Herrn,
die mir so manche Freude stahlen
bei Nacht und auch bei Tageslicht;
sie werden es im Feuerofen zahlen,
mit keinem Geld entgehn sie dem Gericht.
Darüber wird vielleicht noch mancher Winter schnein
und ich ein armer und gejagter Dichter sein.
Oft denk ich deiner auch, mein Kamerad;
daß vor mir du verdarbst, ach, das ist schad.
Ich träumte heut, du bist ein Stern geworden,
der erste, wenn die Sonne untergeht,
dort, wo sonst keine Sterne stehn im Norden.
Jetzt hast du Nacht für Nacht mein Stoßgebet;
und daß statt deiner ich dereinst im Kerker saß,
wie gut, daß ich es bald verschwitzte und vergaß.
Gepeinigt hast du mich gar manche Nacht,
du siehst, ich habe mich deshalb nicht umgebracht,
dein Mädchen war mir Beistand, wenn's mich quälte,
und hat mit ihrem Fleisch mich gut genährt.
Ach, keiner in der Welt, den ich zum Bruder mir erwählte,
hat mir so reichlich Huld und Gunst gewährt.
Jetzt kommt ein guter Wind von Flandern her
und läßt mich Erde schmecken, Wald und Meer.
Auch Du, Maria, warst nicht schlecht zu mir,
mit Deinem Bild im Herzen schlief in mir das Tier.
Auch den Apostel Sankt Johannes kröne
mein Dankwort für so manchen Trost in großer Not.
Und dir, mein König, stolz im Kranz der Söhne,
erflehe ich den Sieg und Englands Tod;
es blüh dir Ruhm und Ehre für und für
und daß Sankt Petrus gnädig öffne dir die Himmelstür.
In dieser Welt, wo alles grau verweht,
dir, liebe Mutter, schnell noch ein Gebet.
Sei du der Baum, dess Blätter ewig dauern
und der uns immerblühend goldne Früchte schenkt.
Dir wird der Himmel nicht mit schwarzen Mauern
verrammelt sein, wenn der Herr Jesus deine Hände lenkt.
Du hast dich nie mit fremdem Gut gemein gemacht,
du hast gedarbt und an den Sohn gedacht.
Vielleicht erlöste dein Gebet mich aus dem Hungerloch.
Und nun nach bittrer Wochen Qual und Joch,
willst du, mein Herz, mir schnell den Abschied schreiben?
Ja, weil ich elend bin, zu nichts mehr gut,
muß ich wohl mit dem dunklen Wasser treiben
und durch mein Blut schwärt keine andre Glut:
Weil ich kein Geld mehr habe, auch kein Weib,
sing ich dies Winterlied nicht nur zum Zeitvertreib.
So lang ich Augen habe und noch einen Laut
und unter meinem Hintern noch ein Büschel Kraut,
will ich sie küssen, deine Sorgenhand,
die mich erhoben hat von Schanden allerhand.
Es kann mich nichts mehr schrecken,
ich seh nur dein Gesicht, nur deinen Mund,
ich darf in meinem Traum ihn schmecken
und schmecke mich vielleicht daran auch noch gesund.
Des ganzen Lebens schwarze Litanei,
vom Mutterleibe bis zum Todesschrei,
die langen Wanderungen durch die kalten
Gelächter aller Menschen und zuletzt
der Streich des Henkers, haben böse Falten
in mein Gesicht gemacht, mich so herumgehetzt
wie Wölfe, fort aus einem warmen Nest gejagt
und nie nach meinem Leid gefragt.
Mir hat's die Augen müder noch gemacht,
als alle Schriften, d
Когда кровь готовила тридцать лет
и днем и ночью был только грамм и стыд,
Я тоже не был большим светом
Никогда не работал как дурак короля.
У меня твердые метлы
Переключитесь в этот мир из матки.
Но ты, мистер Бишоп, собака, ты не можешь меня
Проклят, потому что я горько страдал.
Я далек от того, чтобы быть твоим рабом здесь
Ты, Иуда, я тоже не твое лестное животное.
Вы никогда не забудете ячейку подземелья
Как лето на улице было с огненными маками и вином
И многие женщины просят по порогу
были в моем сердце. О, ты камень;
Сатана заплатит вам, как сделать меня так сильно
ударил и оправит меня.
Также Иисус, который горит так же ярко, как звезда,
Он, конечно, не защищает всех прекрасных джентльменов,
кто украл мне радость
ночью, а также при дневном свете;
Вы заплатите это в огненную печь
Без денег они избежали суда.
Может быть
И я буду бедным и охотящимся поэтом.
Я часто думаю, что ваш товарищ;
Что передо мной ты портит, о, это вред.
Я мечтал сегодня, ты стал звездой
Первое, когда солнце уходит,
Где нет других звезд на севере.
Теперь у вас есть моя молитвенная ночь за ночью;
И это вместо моего я сидел в темнице однажды,
Как хорошо, что я скоро потел и забыл это.
Ты даже мучил меня на ночь
Ты видишь, что я не убил себя
Твоей девушке мне помогали, когда я меня мучал
И я хорошо накормила меня ее мясом.
О, никто в мире, который я выбрал брату,
предоставил мне так много и благосклонно.
Теперь хороший ветер исходит от Фландрии
И позвольте мне попробовать почву, лес и море.
Ты тоже, Мария, не была мне неплохой
С твоей фотографией в сердце животное спало во мне.
Также апостол Санкт Йоханнес Крён
Мое благодарственное слово за некоторое утешение в большей нужде.
И ты, мой король, гордится венком сыновей,
Я бегу от победы и смерти Англии;
Слава и честь цветения и за
И этот шарнир, любезно открывает небесную дверь.
В этом мире, где все дует серым,
Вы, дорогая мама, быстро еще одна молитва.
Быть деревом, поэтому листья принимают вечно
И это всегда дает нам золотые фрукты.
Вы не получите небо с черными стенами
Будьте радуются, когда Господь Иисус направляет ваши руки.
Вы никогда не общались с незнакомцами,
Вы окрашивали и думали о сыне.
Может быть, твоя молитва искупила меня из голодной дыры.
А теперь после того, как Биттрер недели агония и иго,
Вы хотите написать мое сердце, мое сердце быстро?
Да, потому что я несчастный, ничего хорошего,
Я должен ездить с темной водой
И моя кровь не клянется еще одна угли:
Потому что у меня больше нет денег, даже женщина,
Я пою эту зимнюю песню не только за времяпрепровождение.
Пока у меня есть глаза и еще один звук
и пучок травы под моей задницей,
Я хочу поцеловать ее, твои заботы,
Это подняло меня всевозможным стыдом.
Ничто больше не может напугать меня
Я вижу только твое лицо, только твое рот,
Я могу попробовать это во сне
И, может быть, попробовать это здоровым.
Черный Литани, вся жизнь,
От утробы до крика смерти,
Длинные походы через холод
Смех всех людей и, наконец,
Ручка шутка, плохие морщины
Сделано в моем лице, так что
Как волки, вдали от теплого гнезда
И никогда не спрашивал о моих страданиях.
Это были все еще мои глаза на меня,
чем все шрифты, D
и днем и ночью был только грамм и стыд,
Я тоже не был большим светом
Никогда не работал как дурак короля.
У меня твердые метлы
Переключитесь в этот мир из матки.
Но ты, мистер Бишоп, собака, ты не можешь меня
Проклят, потому что я горько страдал.
Я далек от того, чтобы быть твоим рабом здесь
Ты, Иуда, я тоже не твое лестное животное.
Вы никогда не забудете ячейку подземелья
Как лето на улице было с огненными маками и вином
И многие женщины просят по порогу
были в моем сердце. О, ты камень;
Сатана заплатит вам, как сделать меня так сильно
ударил и оправит меня.
Также Иисус, который горит так же ярко, как звезда,
Он, конечно, не защищает всех прекрасных джентльменов,
кто украл мне радость
ночью, а также при дневном свете;
Вы заплатите это в огненную печь
Без денег они избежали суда.
Может быть
И я буду бедным и охотящимся поэтом.
Я часто думаю, что ваш товарищ;
Что передо мной ты портит, о, это вред.
Я мечтал сегодня, ты стал звездой
Первое, когда солнце уходит,
Где нет других звезд на севере.
Теперь у вас есть моя молитвенная ночь за ночью;
И это вместо моего я сидел в темнице однажды,
Как хорошо, что я скоро потел и забыл это.
Ты даже мучил меня на ночь
Ты видишь, что я не убил себя
Твоей девушке мне помогали, когда я меня мучал
И я хорошо накормила меня ее мясом.
О, никто в мире, который я выбрал брату,
предоставил мне так много и благосклонно.
Теперь хороший ветер исходит от Фландрии
И позвольте мне попробовать почву, лес и море.
Ты тоже, Мария, не была мне неплохой
С твоей фотографией в сердце животное спало во мне.
Также апостол Санкт Йоханнес Крён
Мое благодарственное слово за некоторое утешение в большей нужде.
И ты, мой король, гордится венком сыновей,
Я бегу от победы и смерти Англии;
Слава и честь цветения и за
И этот шарнир, любезно открывает небесную дверь.
В этом мире, где все дует серым,
Вы, дорогая мама, быстро еще одна молитва.
Быть деревом, поэтому листья принимают вечно
И это всегда дает нам золотые фрукты.
Вы не получите небо с черными стенами
Будьте радуются, когда Господь Иисус направляет ваши руки.
Вы никогда не общались с незнакомцами,
Вы окрашивали и думали о сыне.
Может быть, твоя молитва искупила меня из голодной дыры.
А теперь после того, как Биттрер недели агония и иго,
Вы хотите написать мое сердце, мое сердце быстро?
Да, потому что я несчастный, ничего хорошего,
Я должен ездить с темной водой
И моя кровь не клянется еще одна угли:
Потому что у меня больше нет денег, даже женщина,
Я пою эту зимнюю песню не только за времяпрепровождение.
Пока у меня есть глаза и еще один звук
и пучок травы под моей задницей,
Я хочу поцеловать ее, твои заботы,
Это подняло меня всевозможным стыдом.
Ничто больше не может напугать меня
Я вижу только твое лицо, только твое рот,
Я могу попробовать это во сне
И, может быть, попробовать это здоровым.
Черный Литани, вся жизнь,
От утробы до крика смерти,
Длинные походы через холод
Смех всех людей и, наконец,
Ручка шутка, плохие морщины
Сделано в моем лице, так что
Как волки, вдали от теплого гнезда
И никогда не спрашивал о моих страданиях.
Это были все еще мои глаза на меня,
чем все шрифты, D
Другие песни исполнителя: