L. van Beethoven - Son. n 2, op. 2. Largo Appassionato
текст песни
60
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
L. van Beethoven - Son. n 2, op. 2. Largo Appassionato - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
«Вот сейчас я вам покажу в нежных звуках жизнь, которая покорно и радостно обрекла себя на мучения, страдания и смерть. Ни жалобы, ни упрека, ни боли самолюбия я не знал. Я перед тобою — одна молитва: „Да святится имя Твое“.
Да, я предвижу страдание, кровь и смерть. И думаю, что трудно расстаться телу с душой, но, Прекрасная, хвала тебе, страстная хвала и тихая любовь. „Да святится имя Твое“.
Вспоминаю каждый твой шаг, улыбку, взгляд, звук твоей походки. Сладкой грустью, тихой, прекрасной грустью обвеяны мои последние воспоминания. Но я не причиню тебе горя. Я ухожу один, молча, так угодно было богу и судьбе. „Да святится имя Твое“.
В предсмертный печальный час я молюсь только тебе. Жизнь могла бы быть прекрасной и для меня. Не ропщи, бедное сердце, не ропщи. В душе я призываю смерть, но в сердце полон хвалы тебе: „Да святится имя Твое“.
Ты, ты и люди, которые окружали тебя, все вы не знаете, как ты была прекрасна. Бьют часы. Время. И, умирая, я в скорбный час расставания с жизнью все-таки пою — слава Тебе.
Вот она идет, все усмиряющая смерть, а я говорю — слава Тебе!..»
Княгиня Вера обняла ствол акации, прижалась к нему и плакала. Дерево мягко сотрясалось. Налетел легкий ветер и, точно сочувствуя ей, зашелестел листьями. Острее запахли звезды табака... И в это время удивительная музыка, будто бы подчиняясь ее горю, продолжала:
«Успокойся, дорогая, успокойся, успокойся. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Ты ведь моя единая и последняя любовь. Успокойся, я с тобой. Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Помнишь? Вот я чувствую твои слезы. Успокойся. Мне спать так сладко, сладко, сладко».
Женни Рейтер вышла из комнаты, уже кончив играть, и увидала княгиню Веру, сидящую на скамейке всю в слезах.
— Что с тобой? — спросила пианистка.
Вера, с глазами, блестящими от слез, беспокойно, взволнованно стала целовать ей лицо, губы, глаза и говорила:
— Нет, нет, — он меня простил теперь. Все хорошо.
Куприн "Гранатовый браслет"
Да, я предвижу страдание, кровь и смерть. И думаю, что трудно расстаться телу с душой, но, Прекрасная, хвала тебе, страстная хвала и тихая любовь. „Да святится имя Твое“.
Вспоминаю каждый твой шаг, улыбку, взгляд, звук твоей походки. Сладкой грустью, тихой, прекрасной грустью обвеяны мои последние воспоминания. Но я не причиню тебе горя. Я ухожу один, молча, так угодно было богу и судьбе. „Да святится имя Твое“.
В предсмертный печальный час я молюсь только тебе. Жизнь могла бы быть прекрасной и для меня. Не ропщи, бедное сердце, не ропщи. В душе я призываю смерть, но в сердце полон хвалы тебе: „Да святится имя Твое“.
Ты, ты и люди, которые окружали тебя, все вы не знаете, как ты была прекрасна. Бьют часы. Время. И, умирая, я в скорбный час расставания с жизнью все-таки пою — слава Тебе.
Вот она идет, все усмиряющая смерть, а я говорю — слава Тебе!..»
Княгиня Вера обняла ствол акации, прижалась к нему и плакала. Дерево мягко сотрясалось. Налетел легкий ветер и, точно сочувствуя ей, зашелестел листьями. Острее запахли звезды табака... И в это время удивительная музыка, будто бы подчиняясь ее горю, продолжала:
«Успокойся, дорогая, успокойся, успокойся. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Ты ведь моя единая и последняя любовь. Успокойся, я с тобой. Подумай обо мне, и я буду с тобой, потому что мы с тобой любили друг друга только одно мгновение, но навеки. Ты обо мне помнишь? Помнишь? Помнишь? Вот я чувствую твои слезы. Успокойся. Мне спать так сладко, сладко, сладко».
Женни Рейтер вышла из комнаты, уже кончив играть, и увидала княгиню Веру, сидящую на скамейке всю в слезах.
— Что с тобой? — спросила пианистка.
Вера, с глазами, блестящими от слез, беспокойно, взволнованно стала целовать ей лицо, губы, глаза и говорила:
— Нет, нет, — он меня простил теперь. Все хорошо.
Куприн "Гранатовый браслет"
"Now I will show you in gentle sounds of life, which is humbled and happily requested itself on torment, suffering and death. Not a complaint, nor reproach, nor the pain of pride, I did not know. I am in front of you - one prayer: "Yes, your name will be sainted."
Yes, I foresee suffering, blood and death. And I think that it is difficult to part the body with a soul, but, beautiful, praise you, passionate praise and quiet love. "Yes, your name is yours."
I remember every move, smile, look, the sound of your gait. Sweet sadness, quiet, beautiful sadness of the swabs of my latest memories. But I will not cause you grief. I'm leaving alone, silently, so wondered God and fate. "Yes, your name is yours."
In a suicide sad hour, I pray only for you. Life would be beautiful for me. Do not hopping, poor heart, not wop. In the soul, I urge death, but in my heart half the praise you: "Yes, your name will be hid."
You, you and people who surround you all you do not know how you were beautiful. Beat the clock. Time. And, dying, I still sing in a sorrowful hour of parting with life - thank you.
Here it goes, everything is grappling death, and I say - thank you! .. "
Princess Vera hugged the barrel of acacia, pressed towards him and cried. The tree gently shook. The light wind flew around and, accurately sympathizing with her, the necklace with leaves. The sharper smelled to the stars of tobacco ... And at that time, amazing music seemed to obey her grief, continued:
"Calm down, dear, calm down, calm down. Do you remember me about me? Do you remember? You are my united and last love. Calm down, I'm with you. Think about me and I will be with you, because we loved each other only one instant, but forever. Do you remember me about me? Do you remember? Do you remember? Here I feel your tears. Take it easy. I sleep so sweet, sweet, sweet. "
Female Reuteter came out of the room, already finishing to play, and saw the princess faith sitting on the bench all in tears.
- What happened to you? - asked the pianist.
Faith, with eyes shining from tears, restlessly, excitedly began to kiss her face, lips, eyes and spoke:
"No, no," he forgave me now. Everything is fine.
Kuprin "Pomegranate bracelet"
Yes, I foresee suffering, blood and death. And I think that it is difficult to part the body with a soul, but, beautiful, praise you, passionate praise and quiet love. "Yes, your name is yours."
I remember every move, smile, look, the sound of your gait. Sweet sadness, quiet, beautiful sadness of the swabs of my latest memories. But I will not cause you grief. I'm leaving alone, silently, so wondered God and fate. "Yes, your name is yours."
In a suicide sad hour, I pray only for you. Life would be beautiful for me. Do not hopping, poor heart, not wop. In the soul, I urge death, but in my heart half the praise you: "Yes, your name will be hid."
You, you and people who surround you all you do not know how you were beautiful. Beat the clock. Time. And, dying, I still sing in a sorrowful hour of parting with life - thank you.
Here it goes, everything is grappling death, and I say - thank you! .. "
Princess Vera hugged the barrel of acacia, pressed towards him and cried. The tree gently shook. The light wind flew around and, accurately sympathizing with her, the necklace with leaves. The sharper smelled to the stars of tobacco ... And at that time, amazing music seemed to obey her grief, continued:
"Calm down, dear, calm down, calm down. Do you remember me about me? Do you remember? You are my united and last love. Calm down, I'm with you. Think about me and I will be with you, because we loved each other only one instant, but forever. Do you remember me about me? Do you remember? Do you remember? Here I feel your tears. Take it easy. I sleep so sweet, sweet, sweet. "
Female Reuteter came out of the room, already finishing to play, and saw the princess faith sitting on the bench all in tears.
- What happened to you? - asked the pianist.
Faith, with eyes shining from tears, restlessly, excitedly began to kiss her face, lips, eyes and spoke:
"No, no," he forgave me now. Everything is fine.
Kuprin "Pomegranate bracelet"