Геннадий Жуков - Речитатив о ночном выпасе
текст песни
18
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Геннадий Жуков - Речитатив о ночном выпасе - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
...Очнувшись, я сказал: проклятые трамваи!
(Геннадий)
...Ночи беззвездной литая десница гулкою чашей лежит на глазницах.
Спичку зажгу - все легче, все лучше! - опознавательный факел заблудших...
Черное небо все глуше, все ниже. Агнец в подпалинах рыжих
дрожит меж ладонью и сердцем, как дека дутара, то к сердцу саднящему,
словно саднящая рана, прильнет исступленно, то дрогнет и ринется прочь.
И кличет, и кличет надменную мглу: где моя мама? Кто моя мама?
Ушла на закат отара. Ночь.
Ночь гулкою чашей накрыла глазницы. Коня моего умыкнула степная весна -
на травах настоянных пьяных кровей - кобылица! Не тронь меня, агнец...
Хватит с меня чабана... Не тронь меня, агнец тихий! Не тронь.
Ушла на закат отара. Лежу в чебреце, как обломок кентавра. Сбросил меня конь.
В общем, простое дело. Сбросил, как голову - тело. Бремя ему голова моя, тяжкое бремя.
Этой отаре заблудшей я - пастырь слепой. Ах, забери меня, клан мой -
трамвайное племя! Я здесь из города. Я здесь изгой.
Горе! Не то что на влажной лошажьей спине - на скаку,
на бегу - я на степи этой буйной сидеть не могу!
Горе... Колеса - достойные лавров! - и многие лета колесовали кентавров
на лошадей и поэтов. Так и живем. Уже вечность живем одне,
в смутном родстве и смутной вине.
Друг мой, собрат, если станет коню невтерпеж, конь твой уйдет -
ты другого коня не найдешь. Друг мой, собрат, если канет отара к закату -
стадо посеешь - такую же ночку пожнешь. Ночку - ни зги! - встретишь навзничь,
как город в развалинах. Все возвратимо - по кругу, по ободу - все!
И у судьбы колесо. И у истории колесо. Лишь у свободы четыре точеных ноги.
А у любви - и того-то - лишь крылья в подпалинах.
Не тронь меня, агнец тихий, не тронь.
Агнец светлый, слетай - там, за бездною ночи, огонь!
Там очерчен магический круг на холмах -
Там лепечет костер о семи языках.
Там чабан, словно посох чабаний, носат,
Из трубки сипатой сосет самосад.
Там подпасок в ладони зажал уголек -
Чтобы я свое сердце саднящее пеплом прижег.
Скажи им: я слышу - трава врастает мне в спину.
Скажи им: я знаю - нет ног у меня.
Скажи, пусть вернут мне мою драгоценную половину.
Коня мне - пугливого, словно крыло вдохновенья! -
Коня мне. Полтела отдам за коня!
(Геннадий)
...Ночи беззвездной литая десница гулкою чашей лежит на глазницах.
Спичку зажгу - все легче, все лучше! - опознавательный факел заблудших...
Черное небо все глуше, все ниже. Агнец в подпалинах рыжих
дрожит меж ладонью и сердцем, как дека дутара, то к сердцу саднящему,
словно саднящая рана, прильнет исступленно, то дрогнет и ринется прочь.
И кличет, и кличет надменную мглу: где моя мама? Кто моя мама?
Ушла на закат отара. Ночь.
Ночь гулкою чашей накрыла глазницы. Коня моего умыкнула степная весна -
на травах настоянных пьяных кровей - кобылица! Не тронь меня, агнец...
Хватит с меня чабана... Не тронь меня, агнец тихий! Не тронь.
Ушла на закат отара. Лежу в чебреце, как обломок кентавра. Сбросил меня конь.
В общем, простое дело. Сбросил, как голову - тело. Бремя ему голова моя, тяжкое бремя.
Этой отаре заблудшей я - пастырь слепой. Ах, забери меня, клан мой -
трамвайное племя! Я здесь из города. Я здесь изгой.
Горе! Не то что на влажной лошажьей спине - на скаку,
на бегу - я на степи этой буйной сидеть не могу!
Горе... Колеса - достойные лавров! - и многие лета колесовали кентавров
на лошадей и поэтов. Так и живем. Уже вечность живем одне,
в смутном родстве и смутной вине.
Друг мой, собрат, если станет коню невтерпеж, конь твой уйдет -
ты другого коня не найдешь. Друг мой, собрат, если канет отара к закату -
стадо посеешь - такую же ночку пожнешь. Ночку - ни зги! - встретишь навзничь,
как город в развалинах. Все возвратимо - по кругу, по ободу - все!
И у судьбы колесо. И у истории колесо. Лишь у свободы четыре точеных ноги.
А у любви - и того-то - лишь крылья в подпалинах.
Не тронь меня, агнец тихий, не тронь.
Агнец светлый, слетай - там, за бездною ночи, огонь!
Там очерчен магический круг на холмах -
Там лепечет костер о семи языках.
Там чабан, словно посох чабаний, носат,
Из трубки сипатой сосет самосад.
Там подпасок в ладони зажал уголек -
Чтобы я свое сердце саднящее пеплом прижег.
Скажи им: я слышу - трава врастает мне в спину.
Скажи им: я знаю - нет ног у меня.
Скажи, пусть вернут мне мою драгоценную половину.
Коня мне - пугливого, словно крыло вдохновенья! -
Коня мне. Полтела отдам за коня!
... waking up, I said: damned trams!
(Gennady)
... Nights of a starless cast a lumpy lumpy a lobby lies on the eye sockets.
I will light a match - everything is easier, everything is better! - The identification torch of the lost ...
The Black Sky is silent, everything is lower. Lamb in knitting tanks
trembles between the palm and heart, like a deck dutar, then to the heart of a sennya,
Like a sowing wound, it will come frantically, it will flinch and rush away.
And the crying, and the arrogant darkness calls: where is my mother? Who is my mother?
She went to the sunset of Otar. Night.
The night covered the eye sockets with a lobby. My horse washed the steppe spring -
On the herbs of infused drunken blood - a mare! Do not touch me, Lamb ...
Enough of me a shepherd ... do not touch me, the Lamb is quiet! Do not touch.
She went to the sunset of Otar. I am lying in the Chebrez as a fragment of a centaur. The horse dropped me.
In general, a simple thing. He threw off as his head - the body. The burden is my head, a heavy burden.
This Otarean I am a blind shepherd is blind. Ah, take me, my clan -
Tram tribe! I'm here from the city. I'm an outcast here.
Woe! Not like on a damp hunch back - on a gallop,
On the run - I can’t sit on the steppe of this violent!
Woe ... wheels are worthy laurels! - and many summer wheels have been wheeled
On horses and poets. That's how we live. We already live only eternity,
In vague kinship and vague fault.
My friend, fellow, if the horse becomes unreasonable, your horse will leave -
You will not find another horse. My friend, fellow, if the Otar will sink to sunset -
Sow a herd - you will reap the same night. Night - not ZGI! - You will meet the backwards
Like a city in ruins. Everything is refundable - in a circle, on a rim - that's it!
And fate has a wheel. And the story has a wheel. Only freedom has four chiseled legs.
And in love - and that - only wings in the tan.
Do not touch me, the Lamb is quiet, do not touch.
Lamb light, fly - there, in the abyss of the night, fire!
A magic circle on the hills is outlined there -
There is a bonfire about seven languages.
There is a shepherd, like a boaty staff, nosat,
Samad sucks from the tube with a sipata.
There, the cork squeezed in the palm of his hand -
So that I burn my heart in a penny.
Tell them: I hear - the grass grows in my back.
Tell them: I know - I have no legs.
Tell me, let them return my precious half to me.
The horse is shy to me, like an inspiration wing! -
Horse to me. I will give it to the horse!
(Gennady)
... Nights of a starless cast a lumpy lumpy a lobby lies on the eye sockets.
I will light a match - everything is easier, everything is better! - The identification torch of the lost ...
The Black Sky is silent, everything is lower. Lamb in knitting tanks
trembles between the palm and heart, like a deck dutar, then to the heart of a sennya,
Like a sowing wound, it will come frantically, it will flinch and rush away.
And the crying, and the arrogant darkness calls: where is my mother? Who is my mother?
She went to the sunset of Otar. Night.
The night covered the eye sockets with a lobby. My horse washed the steppe spring -
On the herbs of infused drunken blood - a mare! Do not touch me, Lamb ...
Enough of me a shepherd ... do not touch me, the Lamb is quiet! Do not touch.
She went to the sunset of Otar. I am lying in the Chebrez as a fragment of a centaur. The horse dropped me.
In general, a simple thing. He threw off as his head - the body. The burden is my head, a heavy burden.
This Otarean I am a blind shepherd is blind. Ah, take me, my clan -
Tram tribe! I'm here from the city. I'm an outcast here.
Woe! Not like on a damp hunch back - on a gallop,
On the run - I can’t sit on the steppe of this violent!
Woe ... wheels are worthy laurels! - and many summer wheels have been wheeled
On horses and poets. That's how we live. We already live only eternity,
In vague kinship and vague fault.
My friend, fellow, if the horse becomes unreasonable, your horse will leave -
You will not find another horse. My friend, fellow, if the Otar will sink to sunset -
Sow a herd - you will reap the same night. Night - not ZGI! - You will meet the backwards
Like a city in ruins. Everything is refundable - in a circle, on a rim - that's it!
And fate has a wheel. And the story has a wheel. Only freedom has four chiseled legs.
And in love - and that - only wings in the tan.
Do not touch me, the Lamb is quiet, do not touch.
Lamb light, fly - there, in the abyss of the night, fire!
A magic circle on the hills is outlined there -
There is a bonfire about seven languages.
There is a shepherd, like a boaty staff, nosat,
Samad sucks from the tube with a sipata.
There, the cork squeezed in the palm of his hand -
So that I burn my heart in a penny.
Tell them: I hear - the grass grows in my back.
Tell them: I know - I have no legs.
Tell me, let them return my precious half to me.
The horse is shy to me, like an inspiration wing! -
Horse to me. I will give it to the horse!
Другие песни исполнителя: