Дмитрий Панов - 40 дней без солнца
текст песни
18
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Дмитрий Панов - 40 дней без солнца - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Стены вымокли от пота, сорок дней зимы + 10.
Вновь похмелье да икота; литров выжранных не взвесить.
Попритихли мрачным бредом календарные куранты,
И совсем не держат небо посиневшие атланты.
А ноябрь да декабрь мужеложат на бесснежье.
Пастернаки поиздохли; пусто логово медвежье.
Издрочилися поэты в подоконниковых позах,
И не теплятся минеты в пергидрольных “белых розах”.
Просто сорок дней без солнца,
И сорвало на хер крышу.
Алконавты-многожёнцы
Без зазренья клеют лыжи.
В декадентской, липкой жиже
Разложенье всё бесстыжей.
Купоросят в зелень бронзу
Эти сорок дней без солнца.
Лужи вылизаны небом, придавившем, но не взявшем,
И тургеневские девы пухнут похотью уставшей –
Изорвали все подолы в ожидании объятий,
И скатились до прикола целомудренных апатий.
Покрошив стихи на буквы, мозг всё жиже, суть - всё мягче.
Ягод нет кислее клюквы, и не тонет в речке мячик.
И не плачет чья-то Таня, лишь стаканы всё полнее.
Приросли к асфальту сани; слёзы стали солонее.
Просто сорок дней без солнца,
И сорвало на хер крышу.
Алконавты-многожёнцы
Без зазренья клеют лыжи.
В декадентской, липкой жиже
Разложенье всё бесстыжей.
Купоросят в зелень бронзу
Эти сорок дней без солнца.
Проступает жир смиренья, козлоногий и безмозгий.
И шарфы не до коленей, и размётаны причёски.
И опять не разобраться, где афиши, где иконы.
Продолжаю обнуляться, растекаясь по бетону…
Вновь похмелье да икота; литров выжранных не взвесить.
Попритихли мрачным бредом календарные куранты,
И совсем не держат небо посиневшие атланты.
А ноябрь да декабрь мужеложат на бесснежье.
Пастернаки поиздохли; пусто логово медвежье.
Издрочилися поэты в подоконниковых позах,
И не теплятся минеты в пергидрольных “белых розах”.
Просто сорок дней без солнца,
И сорвало на хер крышу.
Алконавты-многожёнцы
Без зазренья клеют лыжи.
В декадентской, липкой жиже
Разложенье всё бесстыжей.
Купоросят в зелень бронзу
Эти сорок дней без солнца.
Лужи вылизаны небом, придавившем, но не взявшем,
И тургеневские девы пухнут похотью уставшей –
Изорвали все подолы в ожидании объятий,
И скатились до прикола целомудренных апатий.
Покрошив стихи на буквы, мозг всё жиже, суть - всё мягче.
Ягод нет кислее клюквы, и не тонет в речке мячик.
И не плачет чья-то Таня, лишь стаканы всё полнее.
Приросли к асфальту сани; слёзы стали солонее.
Просто сорок дней без солнца,
И сорвало на хер крышу.
Алконавты-многожёнцы
Без зазренья клеют лыжи.
В декадентской, липкой жиже
Разложенье всё бесстыжей.
Купоросят в зелень бронзу
Эти сорок дней без солнца.
Проступает жир смиренья, козлоногий и безмозгий.
И шарфы не до коленей, и размётаны причёски.
И опять не разобраться, где афиши, где иконы.
Продолжаю обнуляться, растекаясь по бетону…
The walls were wet from sweat, forty days of winter + 10.
Again a hangover and a hikhot; Water liters do not weigh.
Calendar chimes were flickered with gloomy delirium,
And the blue Atlantes do not hold the sky at all.
And November and December are pinched in snowlessness.
Pasternaks have a fucking; Bear lactor.
The poets were fiddled in windowsous poses,
And the blowjobs in the perhydric “white roses” do not get warm.
Just forty days without the sun
And the roof was torn to dick.
Alconauts are many
Skis glue it without a dawn.
In a decadent, sticky slurry
The decomposition is all shameless.
Brobic greens
These forty days without the sun.
Puddles are licked by the sky that crushed, but did not take,
And Turgenev’s virgins will chop the lust of the tired -
They spent all the hem in anticipation of the hug
And they rolled up to the jokes of chaste apathy.
Having crushed poems on the letters, the brain is all the slurry, the essence is everything softer.
There are no cranberries, and does not sink a ball in the river.
And someone’s tanya does not cry, only glasses are more and more fully.
Grew to the asphalt of the sled; Tears have become stray.
Just forty days without the sun
And the roof was torn to dick.
Alconauts are many
Skis glue it without a dawn.
In a decadent, sticky slurry
The decomposition is all shameless.
Brobic greens
These forty days without the sun.
Fat of humor, goat -hearted and brainless.
And scarves are not to the knees, and hairstyles are blocked.
And again, do not figure out where the posters are, where are the icons.
I continue to zero, spreading on concrete ...
Again a hangover and a hikhot; Water liters do not weigh.
Calendar chimes were flickered with gloomy delirium,
And the blue Atlantes do not hold the sky at all.
And November and December are pinched in snowlessness.
Pasternaks have a fucking; Bear lactor.
The poets were fiddled in windowsous poses,
And the blowjobs in the perhydric “white roses” do not get warm.
Just forty days without the sun
And the roof was torn to dick.
Alconauts are many
Skis glue it without a dawn.
In a decadent, sticky slurry
The decomposition is all shameless.
Brobic greens
These forty days without the sun.
Puddles are licked by the sky that crushed, but did not take,
And Turgenev’s virgins will chop the lust of the tired -
They spent all the hem in anticipation of the hug
And they rolled up to the jokes of chaste apathy.
Having crushed poems on the letters, the brain is all the slurry, the essence is everything softer.
There are no cranberries, and does not sink a ball in the river.
And someone’s tanya does not cry, only glasses are more and more fully.
Grew to the asphalt of the sled; Tears have become stray.
Just forty days without the sun
And the roof was torn to dick.
Alconauts are many
Skis glue it without a dawn.
In a decadent, sticky slurry
The decomposition is all shameless.
Brobic greens
These forty days without the sun.
Fat of humor, goat -hearted and brainless.
And scarves are not to the knees, and hairstyles are blocked.
And again, do not figure out where the posters are, where are the icons.
I continue to zero, spreading on concrete ...