25-17 feat. Д. Ревякин - Подорожник
текст песни
50
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
25-17 feat. Д. Ревякин - Подорожник - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Через поле, через лес.
В небе солнце в луже бес.
За рекой через овраг.
Там живет, Иван Дурак.
Сладко спит и горько пьет.
Так идет за годом год.
В небе солнце в рюмке бес.
Острый нож, тупой обрез.
Что бы я ни выл волком от тоски.
Бабушка связала собачеи носки.
Я по улице ходил ноги жег углями.
А внутри напухли стопы волдырями.
Мое молодое сердечко глупое.
А я послушал и сказал, пойду поем.
А я подумал и решил, пойду попью.
А говорить уже не мог, я баб люблю.
На чьей-то хате спирт гречка.
В чьих-то объятиях молчи сердечко.
Босой а по саму шляпку на гвоздь.
А за ребрами постыла шрамов гроздь.
Пыль дорог пяткой луплю топаю.
Песенку свою пою, сосуды лопаю.
И как пальцами не мытыми виноградину.
Я давлю в себе эту гадину.
Пилит сук, да делит лес.
В небе солнце в сердце бес.
Под ногами рос сорняк.
Съел его Иван Дурак.
Пелена сошла с очей.
Был ни кем, ушел ни с чем.
Достучался до небес.
Ищет новых дурачков, старый хитрый бес.
Оберет тебя до нитки хоть и не картежник.
А в замен оставит жизнь, грош ей цена.
А когда излечит раны русский подорожник.
Света белого держись, путь сочиняй.
В небе солнце в луже бес.
За рекой через овраг.
Там живет, Иван Дурак.
Сладко спит и горько пьет.
Так идет за годом год.
В небе солнце в рюмке бес.
Острый нож, тупой обрез.
Что бы я ни выл волком от тоски.
Бабушка связала собачеи носки.
Я по улице ходил ноги жег углями.
А внутри напухли стопы волдырями.
Мое молодое сердечко глупое.
А я послушал и сказал, пойду поем.
А я подумал и решил, пойду попью.
А говорить уже не мог, я баб люблю.
На чьей-то хате спирт гречка.
В чьих-то объятиях молчи сердечко.
Босой а по саму шляпку на гвоздь.
А за ребрами постыла шрамов гроздь.
Пыль дорог пяткой луплю топаю.
Песенку свою пою, сосуды лопаю.
И как пальцами не мытыми виноградину.
Я давлю в себе эту гадину.
Пилит сук, да делит лес.
В небе солнце в сердце бес.
Под ногами рос сорняк.
Съел его Иван Дурак.
Пелена сошла с очей.
Был ни кем, ушел ни с чем.
Достучался до небес.
Ищет новых дурачков, старый хитрый бес.
Оберет тебя до нитки хоть и не картежник.
А в замен оставит жизнь, грош ей цена.
А когда излечит раны русский подорожник.
Света белого держись, путь сочиняй.
Through the field, through the forest.
In the sky sun in a pool demon.
Behind the river through the ravine.
There lives, Ivan Fool.
Sweet sleeps and drinks bitterly.
So go after year.
In the sky sun in a glass of demon.
A sharp knife, stupid edge.
Whatever I have a wolf from longing.
Grandmother knitted dog socks.
I walked down the street with coals.
And inside frightened foot by blisters.
My young heart is stupid.
And I listened and said, I will sing.
And I thought and decided, I will go.
And I could not say, I love Bab.
On someone's hut alcohol buckwheat.
In someone's embraces, silent hearts.
Bosoya and on the heat itself on a nail.
And behind the ribs pose a bunch of stars.
Dust of the roads with a heel puffed.
I sing my song, the vessels of the foot.
And as your fingers are not sooty grape.
I press this gadine in myself.
Pill bites, yes divides the forest.
In the sky sun in the heart of the demon.
Under the legs grew weed.
I ate him Ivan Fool.
Pellea descended with eyes.
He was anyone left with anything.
Required to heaven.
Looking for new fools, an old cunning demon.
Wrags you to the thread, though not a gambler.
And in the substitution will leave life, it is a member of her.
And when the wounds of the Russian plantain will cure.
White lights hold on, composure path.
In the sky sun in a pool demon.
Behind the river through the ravine.
There lives, Ivan Fool.
Sweet sleeps and drinks bitterly.
So go after year.
In the sky sun in a glass of demon.
A sharp knife, stupid edge.
Whatever I have a wolf from longing.
Grandmother knitted dog socks.
I walked down the street with coals.
And inside frightened foot by blisters.
My young heart is stupid.
And I listened and said, I will sing.
And I thought and decided, I will go.
And I could not say, I love Bab.
On someone's hut alcohol buckwheat.
In someone's embraces, silent hearts.
Bosoya and on the heat itself on a nail.
And behind the ribs pose a bunch of stars.
Dust of the roads with a heel puffed.
I sing my song, the vessels of the foot.
And as your fingers are not sooty grape.
I press this gadine in myself.
Pill bites, yes divides the forest.
In the sky sun in the heart of the demon.
Under the legs grew weed.
I ate him Ivan Fool.
Pellea descended with eyes.
He was anyone left with anything.
Required to heaven.
Looking for new fools, an old cunning demon.
Wrags you to the thread, though not a gambler.
And in the substitution will leave life, it is a member of her.
And when the wounds of the Russian plantain will cure.
White lights hold on, composure path.