Виктор Дзансолов - Проклятые пески
текст песни
20
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Виктор Дзансолов - Проклятые пески - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Братьям моим. Михаилу и Павлу
Ты кровь их соберешь по капле, мама,
И, зарыдав у Богоматери в ногах,
Расскажешь, как зияла эта яма,
Сынами вырытая в проклятых песках.
Как пулемет на камне ждал угрюмо,
И тот, в бушлате, звонко крикнул: «Что, начнем?»
Как голый мальчик, чтоб уже не думать,
Над ямой стал и горло проколол гвоздем.
Как вырвал пьяный конвоир лопату
Из рук сестры в косынке и сказал: «Ложись»,
Как сын (поёт "брат", хотя песня-обращение к матери...не очень верное изменение) твой старший гладил руки брату,
Как стыла под ногами глинистая слизь.
И плыл рассвет ноябрьский над туманом,
И тополь чуть желтел в невидимом луче,
И старый прапорщик во френче рваном,
С чернильной звездочкой на сломанном плече
Вдруг начал петь — и эти бредовые
Мольбы бросал свинцовой брызжущей струе:
Всех убиенных помяни, Россия,
Егда приидеши во царствие Твое...
1925.
Иван Савин (настоящее имя Иван Иванович Саволаин (Саволайнен). В 1925 году ему было всего 26 лет.
Из единственного прижизненного сборника "Ладонка" (издан в Белграде в 1926)
Цитата из Евангелия от Луки: благоразумный разбойник, распятый по правую руку от Христа просил его: "помяни́ мя, Гóсподи, егдá прiи́деши во цáрствiи си́"
Воевал в Белой армии, в которой воевали и четыре его брата, двое погибли в бою (им было 15 и 14 лет), двое попали в плен и были расстреляны (им и посвящено стихотворение). В ноябре 1920 года, когда Красная армия заняла Крым, Савин попал в плен к красным и чудом избежал расстрела, испытав издевательства, голод и холод (все это он потом описал в автобиографической повести «Плен»). Пройдя через тюрьмы и отделы ЧК Савину удалось эмигрировать в Финляндию, откуда родом был его отец.
Впечатления от жестокости красных отразились и в этом стихотворении, где Иван как бы воссоздаёт сцену расстрела его братьев с другими пленными.
Бунин уже после смерти Савина так оценил его поэтический дар: «То, что он оставил после себя, навсегда обеспечило ему незабвенную страницу в русской литературе. Во-первых по причине полной своеобразностью стихов и их пафоса. Во-вторых по той красоте и силе, которыми звучит их общий тон. Некоторые же строфы — особенно»
«БРАТУ»
Не бойся, милый. Это я.
Я ничего тебе не сделаю.
Я только обовью тебя,
Как саваном, печалью белою.
Я только выну злую сталь
Из ран запекшихся. Не странно ли:
Еще свежа клинка эмаль.
А ведь с тех пор три года канули.
Поет ковыль. Струится тишь.
Какой ты бледный стал и маленький!
Все о семье своей грустишь
И рвешься к ней из вечной спаленки?
Не надо. В ночь ушла семья.
Ты в дом войдешь, никем не встреченный.
Не бойся милый, это я
Целую лоб твой искалеченный.
(1923 год, то есть 3 года после смерти брата Бориса "три года канули", ему снится брат)
Брату Николаю
Мальчик кудрявый смеется лукаво.
Смуглому мальчику весело.
Что наконец-то на грудь ему слава
Беленький крестик повесила.
Бой отгремел. На груди донесенье
Штабу дивизии. Гордыми лирами
Строки звенят: бронепоезд в сражении
Синими взят кирасирами.
Липы да клевер. Упала с кургана
Капля горячего олова.
Мальчик вздохнул, покачнулся и странно
Тронул ладонями голову.
Словно искал эту пулю шальную.
Вздрогнул весь. Стремя зазвякало.
В клевер упал. И на грудь неживую
Липа росою заплакала…
Схоронили ль тебя — разве знаю?
Разве знаю, где память твоя?
Где годов твоих краткую стаю
Задушила чужая земля?
Все могилы родимые стерты.
Никого, никого не найти…
Белый витязь мой, братик мой мертвый,
Ты в моей похоронен груди.
Спи спокойно! В тоске без предела,
В полыхающей болью любви,
Я несу твое детское тело,
Как евангелие из крови.
1925
Ты кровь их соберешь по капле, мама,
И, зарыдав у Богоматери в ногах,
Расскажешь, как зияла эта яма,
Сынами вырытая в проклятых песках.
Как пулемет на камне ждал угрюмо,
И тот, в бушлате, звонко крикнул: «Что, начнем?»
Как голый мальчик, чтоб уже не думать,
Над ямой стал и горло проколол гвоздем.
Как вырвал пьяный конвоир лопату
Из рук сестры в косынке и сказал: «Ложись»,
Как сын (поёт "брат", хотя песня-обращение к матери...не очень верное изменение) твой старший гладил руки брату,
Как стыла под ногами глинистая слизь.
И плыл рассвет ноябрьский над туманом,
И тополь чуть желтел в невидимом луче,
И старый прапорщик во френче рваном,
С чернильной звездочкой на сломанном плече
Вдруг начал петь — и эти бредовые
Мольбы бросал свинцовой брызжущей струе:
Всех убиенных помяни, Россия,
Егда приидеши во царствие Твое...
1925.
Иван Савин (настоящее имя Иван Иванович Саволаин (Саволайнен). В 1925 году ему было всего 26 лет.
Из единственного прижизненного сборника "Ладонка" (издан в Белграде в 1926)
Цитата из Евангелия от Луки: благоразумный разбойник, распятый по правую руку от Христа просил его: "помяни́ мя, Гóсподи, егдá прiи́деши во цáрствiи си́"
Воевал в Белой армии, в которой воевали и четыре его брата, двое погибли в бою (им было 15 и 14 лет), двое попали в плен и были расстреляны (им и посвящено стихотворение). В ноябре 1920 года, когда Красная армия заняла Крым, Савин попал в плен к красным и чудом избежал расстрела, испытав издевательства, голод и холод (все это он потом описал в автобиографической повести «Плен»). Пройдя через тюрьмы и отделы ЧК Савину удалось эмигрировать в Финляндию, откуда родом был его отец.
Впечатления от жестокости красных отразились и в этом стихотворении, где Иван как бы воссоздаёт сцену расстрела его братьев с другими пленными.
Бунин уже после смерти Савина так оценил его поэтический дар: «То, что он оставил после себя, навсегда обеспечило ему незабвенную страницу в русской литературе. Во-первых по причине полной своеобразностью стихов и их пафоса. Во-вторых по той красоте и силе, которыми звучит их общий тон. Некоторые же строфы — особенно»
«БРАТУ»
Не бойся, милый. Это я.
Я ничего тебе не сделаю.
Я только обовью тебя,
Как саваном, печалью белою.
Я только выну злую сталь
Из ран запекшихся. Не странно ли:
Еще свежа клинка эмаль.
А ведь с тех пор три года канули.
Поет ковыль. Струится тишь.
Какой ты бледный стал и маленький!
Все о семье своей грустишь
И рвешься к ней из вечной спаленки?
Не надо. В ночь ушла семья.
Ты в дом войдешь, никем не встреченный.
Не бойся милый, это я
Целую лоб твой искалеченный.
(1923 год, то есть 3 года после смерти брата Бориса "три года канули", ему снится брат)
Брату Николаю
Мальчик кудрявый смеется лукаво.
Смуглому мальчику весело.
Что наконец-то на грудь ему слава
Беленький крестик повесила.
Бой отгремел. На груди донесенье
Штабу дивизии. Гордыми лирами
Строки звенят: бронепоезд в сражении
Синими взят кирасирами.
Липы да клевер. Упала с кургана
Капля горячего олова.
Мальчик вздохнул, покачнулся и странно
Тронул ладонями голову.
Словно искал эту пулю шальную.
Вздрогнул весь. Стремя зазвякало.
В клевер упал. И на грудь неживую
Липа росою заплакала…
Схоронили ль тебя — разве знаю?
Разве знаю, где память твоя?
Где годов твоих краткую стаю
Задушила чужая земля?
Все могилы родимые стерты.
Никого, никого не найти…
Белый витязь мой, братик мой мертвый,
Ты в моей похоронен груди.
Спи спокойно! В тоске без предела,
В полыхающей болью любви,
Я несу твое детское тело,
Как евангелие из крови.
1925
My brothers. Mikhail and Paul
You will collect their blood drop by drop, mom,
And, having sobbed at the Mother of God in the legs,
Tell me how this pit gaped,
Sons dug in damned sands.
As a machine gun on a stone, I waited gloomily,
And he, in a pea jacket, shouted loudly: "What, let's start?"
Like a naked boy, so as not to think,
Over the pit, and pierced the throat with a nail.
How the drunken escort to the shovel pulled out
From the hands of a sister in a scarf and said: "Lie down"
Like a son (sings a "brother", although a song-figure for a mother ... not a very true change) your elder stroked his hands to his brother,
As the clay mucus was crushed under her feet.
And the Noyabrian dawn over the fog sailed,
And the poplar is slightly yellowed in an invisible ray,
And the old warrant officer in Frenche,
With an ink star on a broken shoulder
Suddenly began to sing - and these delusional
The prayers threw the lead spraying stream:
All killed murders, Russia,
Dyghiy to your kingdom ...
1925.
Ivan Savin (real name Ivan Ivanovich Savolain (Savolinen). In 1925 he was only 26 years old.
From the only lifetime collection "Ladonka" (published in Belgrade in 1926)
Quote from the Gospel of Luke: a prudent robber, crucified on his right hand from Christ, asked him: "Memory, gloom, the USD in Tsariyi"
He fought in the White Army, in which four of his brothers fought, two died in battle (they were 15 and 14 years old), two were captured and were shot (they were dedicated to the poem). In November 1920, when the Red Army occupied the Crimea, Savin was captured by the Reds and miraculously escaped the execution, experiencing bullying, hunger and cold (he later described all this in the autobiographical novel “Captivity”). Having passed through the prisons and departments of the Cheka, Savin managed to emigrate to Finland, where his father came from.
The impressions of the cruelty of the Reds were also reflected in this poem, where Ivan, as it were, recreates the scene of the execution of his brothers with other prisoners.
After the death of Savin, Bunin appreciated his poetic gift: “What he left behind forever provided him with an unforgettable page in Russian literature. Firstly, because of the complete peculiarity of poems and their pathos. Secondly, for the beauty and strength that their common tone sounds. Some stanzas are especially "
"Brother"
Do not be afraid, dear. It's me.
I will not do anything to you.
I will only overtake you
Like a shawl, white sadness.
I'm only forced steel
From wounds baked. Is it strange:
Another fresh enamel blade.
But since then three years have sunk.
Sings Kovil. Twes flowing.
How pale you have become and small!
All about your family are sad
And you will rush to her from an eternal bedroom?
No need. The family left at night.
You will enter the house, not met by anyone.
Do not be afraid dear, it's me
My forehead is your crippled.
(1923, that is, 3 years after the death of Boris's brother "sunk for three years", he dreams of a brother)
Brother Nikolai
The curly boy laughs slyly.
The dark -skinned boy has fun.
That at last on his chest is glory
The white cross hung.
The battle was dead. On the chest report
The division headquarters. Proud lira
Lines ring: armored train in the battle
The blue is taken with cuirassiers.
Linden and clover. Fell from the mound
A drop of hot tin.
The boy sighed, swayed and strangely
He touched his head with his palms.
As if looking for this crazy bullet.
He started all. The stirrup was ragged.
He fell into the clover. And inanimate on the chest
Lipa cried with dew ...
They buried you - do I know?
Do I know where your memory is?
Where are your short flocks
The alien land strangled?
All the graves of the birthday are erased.
No one to find nobody ...
My white knight, my brother is dead,
You are my chest buried in mine.
Sleep well! In longing without limit,
In blazing pain of love,
I carry your children's body
Like the gospel of blood.
1925
You will collect their blood drop by drop, mom,
And, having sobbed at the Mother of God in the legs,
Tell me how this pit gaped,
Sons dug in damned sands.
As a machine gun on a stone, I waited gloomily,
And he, in a pea jacket, shouted loudly: "What, let's start?"
Like a naked boy, so as not to think,
Over the pit, and pierced the throat with a nail.
How the drunken escort to the shovel pulled out
From the hands of a sister in a scarf and said: "Lie down"
Like a son (sings a "brother", although a song-figure for a mother ... not a very true change) your elder stroked his hands to his brother,
As the clay mucus was crushed under her feet.
And the Noyabrian dawn over the fog sailed,
And the poplar is slightly yellowed in an invisible ray,
And the old warrant officer in Frenche,
With an ink star on a broken shoulder
Suddenly began to sing - and these delusional
The prayers threw the lead spraying stream:
All killed murders, Russia,
Dyghiy to your kingdom ...
1925.
Ivan Savin (real name Ivan Ivanovich Savolain (Savolinen). In 1925 he was only 26 years old.
From the only lifetime collection "Ladonka" (published in Belgrade in 1926)
Quote from the Gospel of Luke: a prudent robber, crucified on his right hand from Christ, asked him: "Memory, gloom, the USD in Tsariyi"
He fought in the White Army, in which four of his brothers fought, two died in battle (they were 15 and 14 years old), two were captured and were shot (they were dedicated to the poem). In November 1920, when the Red Army occupied the Crimea, Savin was captured by the Reds and miraculously escaped the execution, experiencing bullying, hunger and cold (he later described all this in the autobiographical novel “Captivity”). Having passed through the prisons and departments of the Cheka, Savin managed to emigrate to Finland, where his father came from.
The impressions of the cruelty of the Reds were also reflected in this poem, where Ivan, as it were, recreates the scene of the execution of his brothers with other prisoners.
After the death of Savin, Bunin appreciated his poetic gift: “What he left behind forever provided him with an unforgettable page in Russian literature. Firstly, because of the complete peculiarity of poems and their pathos. Secondly, for the beauty and strength that their common tone sounds. Some stanzas are especially "
"Brother"
Do not be afraid, dear. It's me.
I will not do anything to you.
I will only overtake you
Like a shawl, white sadness.
I'm only forced steel
From wounds baked. Is it strange:
Another fresh enamel blade.
But since then three years have sunk.
Sings Kovil. Twes flowing.
How pale you have become and small!
All about your family are sad
And you will rush to her from an eternal bedroom?
No need. The family left at night.
You will enter the house, not met by anyone.
Do not be afraid dear, it's me
My forehead is your crippled.
(1923, that is, 3 years after the death of Boris's brother "sunk for three years", he dreams of a brother)
Brother Nikolai
The curly boy laughs slyly.
The dark -skinned boy has fun.
That at last on his chest is glory
The white cross hung.
The battle was dead. On the chest report
The division headquarters. Proud lira
Lines ring: armored train in the battle
The blue is taken with cuirassiers.
Linden and clover. Fell from the mound
A drop of hot tin.
The boy sighed, swayed and strangely
He touched his head with his palms.
As if looking for this crazy bullet.
He started all. The stirrup was ragged.
He fell into the clover. And inanimate on the chest
Lipa cried with dew ...
They buried you - do I know?
Do I know where your memory is?
Where are your short flocks
The alien land strangled?
All the graves of the birthday are erased.
No one to find nobody ...
My white knight, my brother is dead,
You are my chest buried in mine.
Sleep well! In longing without limit,
In blazing pain of love,
I carry your children's body
Like the gospel of blood.
1925
Другие песни исполнителя: