Владимир Семёнович Высотский - райские яблоки
текст песни
16
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Владимир Семёнович Высотский - райские яблоки - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Я умру, говорят,мы когда-то всегда умираем.
Съезжу на дармовых,если в спину сподобят ножом, —
Убиенных щадят,отпевают и балуют раем...
Не скажу про живых,а покойников мы бережём.
В грязь ударю лицом,завалюсь покрасивее набок —
И ударит душа на ворованных клячах в галоп!
Вот и дело с концом: в райских кущах покушаю яблок,
Подойду, не спеша, — вдруг апостол вернёт, остолоп?
...Чур меня самого! Наважденье, знакомое что-то:
Неродящий пустырь И сплошное ничто — беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И этап-богатырь — тысяч пять — на коленках сидел.
Как ржанёт коренник — я смирил его даром овсовым,
Да репей из мочал еле выдрал, и гриву заплёл.
Пётр-апостол, старик, что-то долго возился с засовом —
И кряхтел и ворчал, и не смог отворить — и ушёл.
Тот огромный этап не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.
Вот следы пёсьих лап... Да не рай это вовсе, а зона!
Всё вернулось на круг,и распятый над кругом висел.
Мы с конями глядим:вот уж истинно — зона всем зонам.
Хлебный дух из ворот — это крепче, чем руки вязать!
Я пока невредим, но и я нахлебался озоном,
Лепоты полон рот, и ругательства трудно сказать.
Засучив рукава, пролетели две тени в зелёном,
С криком: «В рельсу стучи!» — пропорхнули на крыльях бичи.
Там малина, братва, — нас встречают малиновым звоном!
Нет, звенели ключи...Это к нам подбирали ключи.
Я подох на задах — на руках на старушечьих дряблых,
Не к мадонне прижат божий сын, а — в хоромах холоп.
В дивных райских садах — просто прорва мороженых яблок,
Но сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Херувимы кружат, ангел окает с вышки — занятно.
Да не взыщет Христос — рву плоды ледяные с дерев.
Как я выстрелу рад — ускакал я на землю обратно,
Вот и яблок принёс, их за пазухой телом согрев.
Я вторично умру — если надо, мы вновь умираем.
Удалось, бог ты мой, — я не сам, вы мне пулю в живот.
Так сложилось в миру — всех застреленных балуют раем,
А оттуда — землёй, — бережёного бог бережёт.
В грязь ударю лицом, завалюсь после выстрела набок.
Кони хочут овсу, но пора закусить удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
Я тебе принесу, потому — и из рая ждала.
Я тебе принесу, потому — и из рая ждала.
Съезжу на дармовых,если в спину сподобят ножом, —
Убиенных щадят,отпевают и балуют раем...
Не скажу про живых,а покойников мы бережём.
В грязь ударю лицом,завалюсь покрасивее набок —
И ударит душа на ворованных клячах в галоп!
Вот и дело с концом: в райских кущах покушаю яблок,
Подойду, не спеша, — вдруг апостол вернёт, остолоп?
...Чур меня самого! Наважденье, знакомое что-то:
Неродящий пустырь И сплошное ничто — беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И этап-богатырь — тысяч пять — на коленках сидел.
Как ржанёт коренник — я смирил его даром овсовым,
Да репей из мочал еле выдрал, и гриву заплёл.
Пётр-апостол, старик, что-то долго возился с засовом —
И кряхтел и ворчал, и не смог отворить — и ушёл.
Тот огромный этап не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.
Вот следы пёсьих лап... Да не рай это вовсе, а зона!
Всё вернулось на круг,и распятый над кругом висел.
Мы с конями глядим:вот уж истинно — зона всем зонам.
Хлебный дух из ворот — это крепче, чем руки вязать!
Я пока невредим, но и я нахлебался озоном,
Лепоты полон рот, и ругательства трудно сказать.
Засучив рукава, пролетели две тени в зелёном,
С криком: «В рельсу стучи!» — пропорхнули на крыльях бичи.
Там малина, братва, — нас встречают малиновым звоном!
Нет, звенели ключи...Это к нам подбирали ключи.
Я подох на задах — на руках на старушечьих дряблых,
Не к мадонне прижат божий сын, а — в хоромах холоп.
В дивных райских садах — просто прорва мороженых яблок,
Но сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.
Херувимы кружат, ангел окает с вышки — занятно.
Да не взыщет Христос — рву плоды ледяные с дерев.
Как я выстрелу рад — ускакал я на землю обратно,
Вот и яблок принёс, их за пазухой телом согрев.
Я вторично умру — если надо, мы вновь умираем.
Удалось, бог ты мой, — я не сам, вы мне пулю в живот.
Так сложилось в миру — всех застреленных балуют раем,
А оттуда — землёй, — бережёного бог бережёт.
В грязь ударю лицом, завалюсь после выстрела набок.
Кони хочут овсу, но пора закусить удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
Я тебе принесу, потому — и из рая ждала.
Я тебе принесу, потому — и из рая ждала.
I will die, they say, we once always die.
I will go to the Darmovs if they are stabbed in the back, -
The killed people spare, the funeral and indulge in paradise ...
I will not say about the living, but we are giving the dead.
I hit the mud in my face, I will fall on more painful to one side -
And the soul will hit on stolen nags in the gallop!
This is the end with the end: I eat apples in heavenly linems,
I’ll come, slowly, ”suddenly the apostle will return, Ostolop?
... Chur myself! An obsession, familiar something:
The non -ruling wasteland and continuous nothing is lawlessness.
And among the cast gates towered nothing,
And the Stage-Bogatyr-five thousand-sat on his knees.
How the reminal ruddles - I humbled it with the gift of oatmeal,
Yes, burdock from the wash, barely torn, and the mane was braided.
Peter-Apostol, the old man, fiddled with the bolt for a long time-
And the grunted and grumbled, and could not open it - and left.
That huge stage did not emit a single moan,
Only squatted suddenly from the numb knees.
Here are the traces of the pesh paws ... Yes, it is not paradise at all, but a zone!
Everything returned to the circle, and the crucified above the circle hung.
The horses and I look: it’s really true - the zone to all zones.
The bread spirit from the gate is stronger than knit your hands!
I am still unharmed, but I also got over the ozone,
Lypota is full of mouth, and cursing is hard to say.
Having rolled up the sleeves, two shadows flew in green,
With a cry: "Knock in the rail!" - Fig on the wings of Beach.
There is raspberries, lads - we are greeted with a raspberry ringing!
No, the keys rang ... It was the keys to us.
I'm hesitated in the tasks - on the hands of old flabby,
The Madonna is not pressed by the Son, but - in the mansions of the serf.
In marvelous heavenly gardens - just a break in ice cream apples,
But the gardens guard and shoot without a miss in the forehead.
Cherubs are circling, the angel will shed from the tower - entertaining.
Yes, Christ will not recover - the ditches of ice fruits with trees.
How I am glad to shoot - I rode back to the ground,
So the apples brought them, the heating body behind the bosom.
I will die a second time - if necessary, we die again.
You succeeded, you are my God - I am not myself, you are a bullet in my stomach.
So it happened in the world - all the shot are pampering with paradise,
And from there - the earth, - God takes care of the aged.
I hit the mud in the mud, fall asleep after the shot to one side.
Horses want oats, but it's time to bit the bit.
Along a cliff with a whip of a groove of apples
I will bring you, because - and I was waiting from paradise.
I will bring you, because - and I was waiting from paradise.
I will go to the Darmovs if they are stabbed in the back, -
The killed people spare, the funeral and indulge in paradise ...
I will not say about the living, but we are giving the dead.
I hit the mud in my face, I will fall on more painful to one side -
And the soul will hit on stolen nags in the gallop!
This is the end with the end: I eat apples in heavenly linems,
I’ll come, slowly, ”suddenly the apostle will return, Ostolop?
... Chur myself! An obsession, familiar something:
The non -ruling wasteland and continuous nothing is lawlessness.
And among the cast gates towered nothing,
And the Stage-Bogatyr-five thousand-sat on his knees.
How the reminal ruddles - I humbled it with the gift of oatmeal,
Yes, burdock from the wash, barely torn, and the mane was braided.
Peter-Apostol, the old man, fiddled with the bolt for a long time-
And the grunted and grumbled, and could not open it - and left.
That huge stage did not emit a single moan,
Only squatted suddenly from the numb knees.
Here are the traces of the pesh paws ... Yes, it is not paradise at all, but a zone!
Everything returned to the circle, and the crucified above the circle hung.
The horses and I look: it’s really true - the zone to all zones.
The bread spirit from the gate is stronger than knit your hands!
I am still unharmed, but I also got over the ozone,
Lypota is full of mouth, and cursing is hard to say.
Having rolled up the sleeves, two shadows flew in green,
With a cry: "Knock in the rail!" - Fig on the wings of Beach.
There is raspberries, lads - we are greeted with a raspberry ringing!
No, the keys rang ... It was the keys to us.
I'm hesitated in the tasks - on the hands of old flabby,
The Madonna is not pressed by the Son, but - in the mansions of the serf.
In marvelous heavenly gardens - just a break in ice cream apples,
But the gardens guard and shoot without a miss in the forehead.
Cherubs are circling, the angel will shed from the tower - entertaining.
Yes, Christ will not recover - the ditches of ice fruits with trees.
How I am glad to shoot - I rode back to the ground,
So the apples brought them, the heating body behind the bosom.
I will die a second time - if necessary, we die again.
You succeeded, you are my God - I am not myself, you are a bullet in my stomach.
So it happened in the world - all the shot are pampering with paradise,
And from there - the earth, - God takes care of the aged.
I hit the mud in the mud, fall asleep after the shot to one side.
Horses want oats, but it's time to bit the bit.
Along a cliff with a whip of a groove of apples
I will bring you, because - and I was waiting from paradise.
I will bring you, because - and I was waiting from paradise.