Владимир Высоцкий - Я первый смерил жизнь обратным счетом
текст песни
30
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Владимир Высоцкий - Я первый смерил жизнь обратным счетом - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Ю. А. Гагарину
Я первый смерил жизнь обратным счетом.
Я буду беспристрастен и правдив:
Сначала кожа выстрелила потом
И задымилась, поры разрядив.
Я затаился и затих, и замер.
Мне показалось, я вернулся вдруг
В бездушье безвоздушных барокамер
И в замкнутые петли центрифуг.
Сейчас я стану недвижим и грузен
И погружен в молчанье, а пока
Меха и горны всех газетных кузен
Раздуют это дело на века.
Хлестнула память мне кнутом по нервам,
В ней каждый образ был неповторим:
Вот мой дублер, который мог быть первым,
Который смог впервые стать вторым.
Пока что на него не тратят шрифта -
Запас заглавных букв на одного.
Мы с ним вдвоем прошли весь путь до лифта,
Но дальше я поднялся без него.
Вот тот, который прочертил орбиту.
При мне его в лицо не знал никто.
Я знал: сейчас он в бункере закрытом
Бросает горсти мыслей в решето.
И словно из-за дымовой завесы
Друзей явились лица и семьи.
Они все скоро на страницах прессы
Расскажут биографии свои.
Их всех, с кем знал я доброе соседство,
Свидетелями выведут на суд.
Обычное мое, босое детство
Оденут и в скрижали занесут.
Чудное слово "Пуск" - подобье вопля -
Возникло и нависло надо мной.
Недобро, глухо заворчали сопла
И сплюнули расплавленной слюной.
И вихрем чувств пожар души задуло,
И я не смел или забыл дышать.
Планета напоследок притянула,
Прижала, не желая отпускать.
И килограммы превратились в тонны,
Глаза, казалось, вышли из орбит,
И правый глаз впервые, удивленно
Взглянул на левый, веком не прикрыт.
Мне рот заткнул - не помню, - крик ли, кляп ли.
Я рос из кресла, как с корнями пень.
Вот сожрала все топливо до капли
И отвалилась первая ступень.
Там, подо мной, сирены голосили,
Не знаю - хороня или храня.
А здесь надсадно двигатели взвыли
И из объятий вырвали меня.
Приборы на земле угомонились,
Вновь чередом своим пошла весна.
Глаза мои на место возвратились,
Исчезли перегрузки, - тишина.
Эксперимент вошел в другую фазу.
Пульс начал реже в датчики стучать.
Я в ночь влетел, минуя вечер, сразу
И получил команду отдыхать.
И стало тесно голосам в эфире,
Но Левитан ворвался, как в спортзал.
Он отчеканил громко: "Первый в мире!"
Он про меня хорошее сказал.
Я шлем скафандра положил на локоть,
Изрек про самочувствие свое...
Пришла такая приторная легкость,
Что даже затошнило от нее.
Шнур микрофона словно в петлю свился,
Стучали в ребра легкие, звеня.
Я на мгновенье сердцем подавился -
Оно застряло в горле у меня.
Я отдал рапорт весело, на совесть,
Разборчиво и очень делово.
Я думал: вот она и невесомость,
Я вешу нуль, так мало - ничего!
Но я не ведал в этот час полета,
Шутя над невесомостью чудной,
Что от нее кровавой будет рвота
И костный кальций вымоет с мочой...
Все, что сумел запомнить, я сразу перечислил,
Надиктовал на ленту и даже записал.
Но надо мной парили разрозненные мысли
И стукались боками о вахтенный журнал.
Весомых, зримых мыслей я насчитал немало,
И мелкие сновали меж ними чуть плавней,
Но невесомость в весе их как-то уравняла -
Там после разберутся, которая важней.
А я ловил любую, какая попадалась,
Тянул ее за тонкий невидимый канат.
Вот первая возникла и сразу оборвалась,
Осталось только слово одно: "Не виноват!"
Но слово "невиновен" - не значит "непричастен", -
Так на Руси ведется уже с давнишних пор.
Мы не тянули жребий, - мне подмигнуло счастье,
И причастился к звездам член партии, майор.
Между "нулем" и "пуском" кому-то показалось,
А может - оператор с испугу записал,
Что я довольно бодро, красуясь даже малость,
Раскованно и браво "Поехали!" сказал.
(читает Сергей Чурсин)
Я первый смерил жизнь обратным счетом.
Я буду беспристрастен и правдив:
Сначала кожа выстрелила потом
И задымилась, поры разрядив.
Я затаился и затих, и замер.
Мне показалось, я вернулся вдруг
В бездушье безвоздушных барокамер
И в замкнутые петли центрифуг.
Сейчас я стану недвижим и грузен
И погружен в молчанье, а пока
Меха и горны всех газетных кузен
Раздуют это дело на века.
Хлестнула память мне кнутом по нервам,
В ней каждый образ был неповторим:
Вот мой дублер, который мог быть первым,
Который смог впервые стать вторым.
Пока что на него не тратят шрифта -
Запас заглавных букв на одного.
Мы с ним вдвоем прошли весь путь до лифта,
Но дальше я поднялся без него.
Вот тот, который прочертил орбиту.
При мне его в лицо не знал никто.
Я знал: сейчас он в бункере закрытом
Бросает горсти мыслей в решето.
И словно из-за дымовой завесы
Друзей явились лица и семьи.
Они все скоро на страницах прессы
Расскажут биографии свои.
Их всех, с кем знал я доброе соседство,
Свидетелями выведут на суд.
Обычное мое, босое детство
Оденут и в скрижали занесут.
Чудное слово "Пуск" - подобье вопля -
Возникло и нависло надо мной.
Недобро, глухо заворчали сопла
И сплюнули расплавленной слюной.
И вихрем чувств пожар души задуло,
И я не смел или забыл дышать.
Планета напоследок притянула,
Прижала, не желая отпускать.
И килограммы превратились в тонны,
Глаза, казалось, вышли из орбит,
И правый глаз впервые, удивленно
Взглянул на левый, веком не прикрыт.
Мне рот заткнул - не помню, - крик ли, кляп ли.
Я рос из кресла, как с корнями пень.
Вот сожрала все топливо до капли
И отвалилась первая ступень.
Там, подо мной, сирены голосили,
Не знаю - хороня или храня.
А здесь надсадно двигатели взвыли
И из объятий вырвали меня.
Приборы на земле угомонились,
Вновь чередом своим пошла весна.
Глаза мои на место возвратились,
Исчезли перегрузки, - тишина.
Эксперимент вошел в другую фазу.
Пульс начал реже в датчики стучать.
Я в ночь влетел, минуя вечер, сразу
И получил команду отдыхать.
И стало тесно голосам в эфире,
Но Левитан ворвался, как в спортзал.
Он отчеканил громко: "Первый в мире!"
Он про меня хорошее сказал.
Я шлем скафандра положил на локоть,
Изрек про самочувствие свое...
Пришла такая приторная легкость,
Что даже затошнило от нее.
Шнур микрофона словно в петлю свился,
Стучали в ребра легкие, звеня.
Я на мгновенье сердцем подавился -
Оно застряло в горле у меня.
Я отдал рапорт весело, на совесть,
Разборчиво и очень делово.
Я думал: вот она и невесомость,
Я вешу нуль, так мало - ничего!
Но я не ведал в этот час полета,
Шутя над невесомостью чудной,
Что от нее кровавой будет рвота
И костный кальций вымоет с мочой...
Все, что сумел запомнить, я сразу перечислил,
Надиктовал на ленту и даже записал.
Но надо мной парили разрозненные мысли
И стукались боками о вахтенный журнал.
Весомых, зримых мыслей я насчитал немало,
И мелкие сновали меж ними чуть плавней,
Но невесомость в весе их как-то уравняла -
Там после разберутся, которая важней.
А я ловил любую, какая попадалась,
Тянул ее за тонкий невидимый канат.
Вот первая возникла и сразу оборвалась,
Осталось только слово одно: "Не виноват!"
Но слово "невиновен" - не значит "непричастен", -
Так на Руси ведется уже с давнишних пор.
Мы не тянули жребий, - мне подмигнуло счастье,
И причастился к звездам член партии, майор.
Между "нулем" и "пуском" кому-то показалось,
А может - оператор с испугу записал,
Что я довольно бодро, красуясь даже малость,
Раскованно и браво "Поехали!" сказал.
(читает Сергей Чурсин)
Yu. A. Gagarin
I was the first to measure my life in the return score.
I will be impartial and truthful:
At first the skin fired later
And smoked, discharging the pores.
I lurked and calmed down, and froze.
It seemed to me, I suddenly returned
In the soulless of the airless baro -chamber
And in the closed loops of centrifuge.
Now I will become motionless and loaded
And immersed in silence, but for now
Furs and mountains of all newspaper cousins
They will inflate this matter for centuries.
I whipped my memory with a whip along the nerves,
In it, every image was unique:
Here is my understudy that could be the first,
Which was able to become the second for the first time.
So far, they do not spend a font on it -
The stock of capital letters per one.
We together went all the way to the elevator,
But then I got up without him.
Here is the one that drew orbit.
With my face, no one knew him.
I knew: now he is in the hopper closed
He throws handfuls of thoughts in the sieve.
And as if because of a smoke curtain
Friends appeared faces and family.
They are all on the pages of the press
They will tell their biographies.
They all with whom I knew a good neighborhood,
Witnesses will be taken to court.
My usual, barefoot childhood
They will dress and bring it into the tablets.
The wonderful word "start" - like a crush -
Arose and hung over me.
Unkindly, muffledly grumbled nozzles
And they spat in molten saliva.
And the whirlwind of feelings blew the soul of the soul,
And I did not dare or forgot to breathe.
The planet finally pulled it,
She pressed, not wanting to let go.
And kilograms turned into tons,
The eyes seemed to leave the orbit,
And the right eye for the first time, in surprise
He looked at the left, not covered with a century.
I shut my mouth - I don’t remember - whether a scream, a gag.
I grew out of a chair, like a stump with roots.
So gobbled up all the fuel to the drop
And the first step fell off.
There, under me, the sirens voted,
I don’t know - burdens or keeping it.
And here the engines howl
And they pulled me out of their arms.
Devices on the ground calmed down,
Again, spring went on its own.
My eyes returned to the place
Overloads have disappeared - silence.
The experiment entered another phase.
The pulse began to knock less often in the sensors.
I flew into the night, bypassing the evening, right away
And I got the team to rest.
And it became closely voices on the air,
But Levitan burst into a gym.
He rapped out loudly: "First in the world!"
He said good about me.
I put the spacesuit on the elbow
Apartment about his well -being ...
Such a sugary lightness came
What was even voiced from her.
The microphone cord seemed to be in a loop,
The lungs, ringing pounded into the ribs.
I choked on my heart for a moment -
It got stuck in my throat.
I gave the report to the conscience,
Clearly and very businesslike.
I thought: here it is and weightlessness,
I hang zero, so little - nothing!
But I did not know at this hour of flight,
Joking over the weightless zero,
That there will be vomiting blood from her
And bone calcium will wash out the urine ...
Everything that I managed to remember, I immediately listed,
I dictated on the tape and even recorded.
But scattered thoughts soared at me
And they knocked on the side of the watch magazine.
I counted a lot of visible, visible thoughts,
And the small ones scurried between them a little smears,
But weightlessness in weight somehow equalized them -
There they will figure it out, which is more important.
And I caught anyone that came across
He pulled her by the thin invisible rope.
Here is the first to arise and immediately broke off,
Only one word remains: "It is not to blame!"
But the word "innocent" does not mean "unacceptable" -
So in Russia it has already been conducted from a long time.
We did not pull the lots - happiness winked at me,
And the party member, Major, took communion to the stars.
Between "zero" and "start" it seemed to someone,
Or maybe - the operator wrote down with fright,
That I am pretty cheerful, flaunting even a little,
Rebid and bravo "Let's go!" said.
(reads Sergey Chursin)
I was the first to measure my life in the return score.
I will be impartial and truthful:
At first the skin fired later
And smoked, discharging the pores.
I lurked and calmed down, and froze.
It seemed to me, I suddenly returned
In the soulless of the airless baro -chamber
And in the closed loops of centrifuge.
Now I will become motionless and loaded
And immersed in silence, but for now
Furs and mountains of all newspaper cousins
They will inflate this matter for centuries.
I whipped my memory with a whip along the nerves,
In it, every image was unique:
Here is my understudy that could be the first,
Which was able to become the second for the first time.
So far, they do not spend a font on it -
The stock of capital letters per one.
We together went all the way to the elevator,
But then I got up without him.
Here is the one that drew orbit.
With my face, no one knew him.
I knew: now he is in the hopper closed
He throws handfuls of thoughts in the sieve.
And as if because of a smoke curtain
Friends appeared faces and family.
They are all on the pages of the press
They will tell their biographies.
They all with whom I knew a good neighborhood,
Witnesses will be taken to court.
My usual, barefoot childhood
They will dress and bring it into the tablets.
The wonderful word "start" - like a crush -
Arose and hung over me.
Unkindly, muffledly grumbled nozzles
And they spat in molten saliva.
And the whirlwind of feelings blew the soul of the soul,
And I did not dare or forgot to breathe.
The planet finally pulled it,
She pressed, not wanting to let go.
And kilograms turned into tons,
The eyes seemed to leave the orbit,
And the right eye for the first time, in surprise
He looked at the left, not covered with a century.
I shut my mouth - I don’t remember - whether a scream, a gag.
I grew out of a chair, like a stump with roots.
So gobbled up all the fuel to the drop
And the first step fell off.
There, under me, the sirens voted,
I don’t know - burdens or keeping it.
And here the engines howl
And they pulled me out of their arms.
Devices on the ground calmed down,
Again, spring went on its own.
My eyes returned to the place
Overloads have disappeared - silence.
The experiment entered another phase.
The pulse began to knock less often in the sensors.
I flew into the night, bypassing the evening, right away
And I got the team to rest.
And it became closely voices on the air,
But Levitan burst into a gym.
He rapped out loudly: "First in the world!"
He said good about me.
I put the spacesuit on the elbow
Apartment about his well -being ...
Such a sugary lightness came
What was even voiced from her.
The microphone cord seemed to be in a loop,
The lungs, ringing pounded into the ribs.
I choked on my heart for a moment -
It got stuck in my throat.
I gave the report to the conscience,
Clearly and very businesslike.
I thought: here it is and weightlessness,
I hang zero, so little - nothing!
But I did not know at this hour of flight,
Joking over the weightless zero,
That there will be vomiting blood from her
And bone calcium will wash out the urine ...
Everything that I managed to remember, I immediately listed,
I dictated on the tape and even recorded.
But scattered thoughts soared at me
And they knocked on the side of the watch magazine.
I counted a lot of visible, visible thoughts,
And the small ones scurried between them a little smears,
But weightlessness in weight somehow equalized them -
There they will figure it out, which is more important.
And I caught anyone that came across
He pulled her by the thin invisible rope.
Here is the first to arise and immediately broke off,
Only one word remains: "It is not to blame!"
But the word "innocent" does not mean "unacceptable" -
So in Russia it has already been conducted from a long time.
We did not pull the lots - happiness winked at me,
And the party member, Major, took communion to the stars.
Between "zero" and "start" it seemed to someone,
Or maybe - the operator wrote down with fright,
That I am pretty cheerful, flaunting even a little,
Rebid and bravo "Let's go!" said.
(reads Sergey Chursin)
Другие песни исполнителя: