Гарик Сукачев - Зимняя сказка
текст песни
22
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Гарик Сукачев - Зимняя сказка - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Однозвучно звенит колокольчик Спасской башни Кремля.
В тесной кузнице дня лохи-блохи подковали Левшу.
Под рукою — снега. Протокольные листы февраля.
Эх, бессонная ночь! Наливай чернила — все подпишу!
Как досрочник ЗК, два часа назад откинулся день.
Я опять на краю знаменитых вологданьских лесов.
Как эскадра в строю, проплывают корабли деревень,
И печные дымы — столбовые мачты без парусов.
И плывут до утра хутора, где три кола — два двора,
Но берут на таран всероссийскую столетнюю мель.
Им смола — дикий хмель. А еловая кора им — махра.
Снежок — сахарок. А сосульки им — добра карамель.
А не гуляй без ножа! Да дальше носа не ходи без ружья!
Много злого зверья ошалело — аж хвосты себе жрет.
А в народе зимой — ша! — вплоть до марта боевая ничья!
Трудно ямы долбить. Мерзлозем коловорот не берет.
Ни церквушка, ни клуб. Поцелуйте постный шиш вам баян!
Ну, а ты не будь глуп — рафинада в первачок не жалей!
Не достал нас “Маяк”. И концерты по заявкам сельчан
По ночам под окном исполняет сводный хор кобелей.
Под окном по ночам — то ли песня, то ли плач, то ли крик,
То ли спим, то ли нет! Не поймешь нас — ни живы, ни мертвы.
Лишь тропа в крайний дом над обрывом вьется, как змеевик.
Истоптали весь снег на крыльце у милицейской вдовы.
Я люблю посмотреть, как купается луна в молоке.
А вокруг столько звезд! Забирай хоть все — никто не берет.
Значит, крепче стал лед. Мерзни, мерзни, волчий хвост на реке!
Нынче — славный мороз. Минус тридцать, если Боб нам не врет.
Я устал кочевать от Москвы до самых дальних окраин.
Брел по горло в снегу. Оглянулся — не осталось следа.
Потеснись — твою мать! — дядя Миша, косолапый хозяин!
Я всю ночь на бегу. Я не прочь и подремать.
Но, когда я спокойно усну, тихо тронется весь лед в этом мире.
И прыщавый студент — месяц Март — трахнет бедную старуху Зиму.
Все ручьи зазвенят, как высокие куранты Сибири.
Вся Нева будет петь. И по-прежнему впадать в Колыму.
Александр Башлачёв, 1984 год
В тесной кузнице дня лохи-блохи подковали Левшу.
Под рукою — снега. Протокольные листы февраля.
Эх, бессонная ночь! Наливай чернила — все подпишу!
Как досрочник ЗК, два часа назад откинулся день.
Я опять на краю знаменитых вологданьских лесов.
Как эскадра в строю, проплывают корабли деревень,
И печные дымы — столбовые мачты без парусов.
И плывут до утра хутора, где три кола — два двора,
Но берут на таран всероссийскую столетнюю мель.
Им смола — дикий хмель. А еловая кора им — махра.
Снежок — сахарок. А сосульки им — добра карамель.
А не гуляй без ножа! Да дальше носа не ходи без ружья!
Много злого зверья ошалело — аж хвосты себе жрет.
А в народе зимой — ша! — вплоть до марта боевая ничья!
Трудно ямы долбить. Мерзлозем коловорот не берет.
Ни церквушка, ни клуб. Поцелуйте постный шиш вам баян!
Ну, а ты не будь глуп — рафинада в первачок не жалей!
Не достал нас “Маяк”. И концерты по заявкам сельчан
По ночам под окном исполняет сводный хор кобелей.
Под окном по ночам — то ли песня, то ли плач, то ли крик,
То ли спим, то ли нет! Не поймешь нас — ни живы, ни мертвы.
Лишь тропа в крайний дом над обрывом вьется, как змеевик.
Истоптали весь снег на крыльце у милицейской вдовы.
Я люблю посмотреть, как купается луна в молоке.
А вокруг столько звезд! Забирай хоть все — никто не берет.
Значит, крепче стал лед. Мерзни, мерзни, волчий хвост на реке!
Нынче — славный мороз. Минус тридцать, если Боб нам не врет.
Я устал кочевать от Москвы до самых дальних окраин.
Брел по горло в снегу. Оглянулся — не осталось следа.
Потеснись — твою мать! — дядя Миша, косолапый хозяин!
Я всю ночь на бегу. Я не прочь и подремать.
Но, когда я спокойно усну, тихо тронется весь лед в этом мире.
И прыщавый студент — месяц Март — трахнет бедную старуху Зиму.
Все ручьи зазвенят, как высокие куранты Сибири.
Вся Нева будет петь. И по-прежнему впадать в Колыму.
Александр Башлачёв, 1984 год
The bell of the Spasskaya tower of the Kremlin rings uninvited.
In the cramped forge of the day of the sucker, the blosses knocked out a left-hander.
Under the hand - snow. Protocol sheets of February.
Eh, sleepless night! Pour in ink - I will sign everything!
Like the pre -river ZK, two hours ago he leaned back the day.
I am again on the edge of the famous Vologdan forests.
Like a squadron in the ranks, the ships of the villages swim,
And furnace smoke - pillar masts without sails.
And they swim until the morning of the farm, where three stakes are two yards,
But they take the All -Russian hundred -year -old agriculture to the ram.
The resin is a wild hops to them. And the spruce bark is Makra.
Snowball is sugar. And the icicles to them are good caramel.
And do not walk without a knife! Yes, do not go further without a gun!
A lot of evil beasts stunned - it is already eating his tails.
And among the people in winter - Sha! - Until March, a battle draw!
It is difficult to hammer the holes. He does not take a permafrost.
Neither a church nor a club. Kiss lean shish you buttonhole!
Well, you don’t be stupid - do not regret the refinade in the first!
The lighthouse did not get us. And concerts at the request of the villagers
At night under the window, the combined choir of male is performed.
Under the window at night - either a song, or crying, or a scream,
Either sleeping, or not! You will not understand us - neither alive nor dead.
Only the path into the extreme house over the cliff curls like a coil.
They drowned out all the snow on the porch of a police widow.
I like to see how the moon swim in milk.
And there are so many stars around! Take at least everything - no one takes.
So the ice has become stronger. Merzl, mercuris, wolf tail on the river!
Today is a glorious frost. Minus thirty, if Bob is not lying to us.
I was tired of wandering from Moscow to the farthest outskirts.
He wandered around the throat in the snow. He looked around - there was no trace left.
Smell - your mother! - Uncle Misha, a clubfoot master!
I am running all night. I do not mind and take a nap.
But when I calmly fall asleep, all the ice in this world will quietly start.
And a pimple student - a month of March - fucks a poor old woman.
All streams will call, like high chimes of Siberia.
All Neva will sing. And still fall into Kolyma.
Alexander Bashlachev, 1984
In the cramped forge of the day of the sucker, the blosses knocked out a left-hander.
Under the hand - snow. Protocol sheets of February.
Eh, sleepless night! Pour in ink - I will sign everything!
Like the pre -river ZK, two hours ago he leaned back the day.
I am again on the edge of the famous Vologdan forests.
Like a squadron in the ranks, the ships of the villages swim,
And furnace smoke - pillar masts without sails.
And they swim until the morning of the farm, where three stakes are two yards,
But they take the All -Russian hundred -year -old agriculture to the ram.
The resin is a wild hops to them. And the spruce bark is Makra.
Snowball is sugar. And the icicles to them are good caramel.
And do not walk without a knife! Yes, do not go further without a gun!
A lot of evil beasts stunned - it is already eating his tails.
And among the people in winter - Sha! - Until March, a battle draw!
It is difficult to hammer the holes. He does not take a permafrost.
Neither a church nor a club. Kiss lean shish you buttonhole!
Well, you don’t be stupid - do not regret the refinade in the first!
The lighthouse did not get us. And concerts at the request of the villagers
At night under the window, the combined choir of male is performed.
Under the window at night - either a song, or crying, or a scream,
Either sleeping, or not! You will not understand us - neither alive nor dead.
Only the path into the extreme house over the cliff curls like a coil.
They drowned out all the snow on the porch of a police widow.
I like to see how the moon swim in milk.
And there are so many stars around! Take at least everything - no one takes.
So the ice has become stronger. Merzl, mercuris, wolf tail on the river!
Today is a glorious frost. Minus thirty, if Bob is not lying to us.
I was tired of wandering from Moscow to the farthest outskirts.
He wandered around the throat in the snow. He looked around - there was no trace left.
Smell - your mother! - Uncle Misha, a clubfoot master!
I am running all night. I do not mind and take a nap.
But when I calmly fall asleep, all the ice in this world will quietly start.
And a pimple student - a month of March - fucks a poor old woman.
All streams will call, like high chimes of Siberia.
All Neva will sing. And still fall into Kolyma.
Alexander Bashlachev, 1984
Другие песни исполнителя: