Александр Гинзбург - Танго Эль-Чокло
текст песни
24
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Александр Гинзбург - Танго Эль-Чокло - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Под санаторным небом кружатся кровати
В сорокаваттном полусне ночного стона
Здесь воскресенья начинаются некстати
С утра скрипящим возле сердца граммофоном.
И довоеннной песни ласковый приварок
добавит в щи пустые соль пустого глаза
Нам четырех шагов до смерти было мало
А нынче много трех, дай бог, до унитаза...
Ах, эти черные глаза
Меня пленили!
Их позабыть никак нельзя -
Они горят передо мной...
Под эти звуки, так прощаются славянки,
Стояли пары, разделенные перроном
И все разлуки, встречи, самолеты, танки
Взрывались в общем сердце грохотом вагонным
Воспоминаний липкий пот остудит шею
И в спину каркнет пулемет заградотряда
И вот - мы заняли последнюю траншею
Кровати с видом на ажурную ограду
Ах, эти черные глаза
Меня пленили!
Их позабыть никак нельзя -
Они горят передо мной...
По редким праздникам, но похороны - чаще,
Одной ногой приковыляет дядя Ваня
Мужик немногословный тихий работящий
С обякновенными собачьими глазами
Непревзойденный мастер лексики площадной
Сошелся с пьющею, но доброю вдовою
Она и бьет его и любит - беспощадно
А он молчит, седой качая головою...
Зайдет неспешно и усядется устало,
Почешет кнопками шершавые ладони
И ту же самую мелодию с начала
Потянет жилами из раненой гармони
И в узел горла льется теплый йод зеленый
И в щах капуста слаще мякоти из манго
Под зимним солнцем,на веранде застекленной -
Трехпалый гармнонист и танго, танго...
Ах, эти черные глаза...
В сорокаваттном полусне ночного стона
Здесь воскресенья начинаются некстати
С утра скрипящим возле сердца граммофоном.
И довоеннной песни ласковый приварок
добавит в щи пустые соль пустого глаза
Нам четырех шагов до смерти было мало
А нынче много трех, дай бог, до унитаза...
Ах, эти черные глаза
Меня пленили!
Их позабыть никак нельзя -
Они горят передо мной...
Под эти звуки, так прощаются славянки,
Стояли пары, разделенные перроном
И все разлуки, встречи, самолеты, танки
Взрывались в общем сердце грохотом вагонным
Воспоминаний липкий пот остудит шею
И в спину каркнет пулемет заградотряда
И вот - мы заняли последнюю траншею
Кровати с видом на ажурную ограду
Ах, эти черные глаза
Меня пленили!
Их позабыть никак нельзя -
Они горят передо мной...
По редким праздникам, но похороны - чаще,
Одной ногой приковыляет дядя Ваня
Мужик немногословный тихий работящий
С обякновенными собачьими глазами
Непревзойденный мастер лексики площадной
Сошелся с пьющею, но доброю вдовою
Она и бьет его и любит - беспощадно
А он молчит, седой качая головою...
Зайдет неспешно и усядется устало,
Почешет кнопками шершавые ладони
И ту же самую мелодию с начала
Потянет жилами из раненой гармони
И в узел горла льется теплый йод зеленый
И в щах капуста слаще мякоти из манго
Под зимним солнцем,на веранде застекленной -
Трехпалый гармнонист и танго, танго...
Ах, эти черные глаза...
Beds are spinning under the sanatorium sky
In the forty -shit of night a night moan
Here Sunday begins inappropriate
In the morning a scramble of the heart is a gramophone.
And a pre -trial manner of a gentle halt
add empty salt of an empty eye to cabbage soup
There were few four steps to death
And now there are many three, God forbid, to the toilet ...
Ah, these black eyes
I was captivated!
You can’t forget them -
They burn in front of me ...
To these sounds, so the Slavs say goodbye,
Stood pairs separated by a platform
And all separation, meetings, planes, tanks
The heart exploded in a common heart with a rumble of wagon
Memoirs sticky sweat will cool his neck
And the machine gun of the detachment carcasses in the back
And now - we occupied the last trench
Beds with a view of the openwork fence
Ah, these black eyes
I was captivated!
You can’t forget them -
They burn in front of me ...
On rare holidays, but the funeral - more often,
Uncle Vanya
Man a laconic quiet worker
With restrained dog eyes
Unrivaled master of vocabulary
Flapped with Drive, but with good widow
She beats him and loves him - mercilessly
And he is silent, shaking his head ...
Will go slowly and sit down tiredly,
Cross with the buttons rough palms
And the same melody from the beginning
Pull the veins from wounded harmonies
And warm iodine green pours into the throat
And in the cabbage cabbage sweeter than the pulp from mangoes
Under the winter sun, on the veranda glazed -
Three -fingered Garmnonist and tango, tango ...
Ah, these black eyes ...
In the forty -shit of night a night moan
Here Sunday begins inappropriate
In the morning a scramble of the heart is a gramophone.
And a pre -trial manner of a gentle halt
add empty salt of an empty eye to cabbage soup
There were few four steps to death
And now there are many three, God forbid, to the toilet ...
Ah, these black eyes
I was captivated!
You can’t forget them -
They burn in front of me ...
To these sounds, so the Slavs say goodbye,
Stood pairs separated by a platform
And all separation, meetings, planes, tanks
The heart exploded in a common heart with a rumble of wagon
Memoirs sticky sweat will cool his neck
And the machine gun of the detachment carcasses in the back
And now - we occupied the last trench
Beds with a view of the openwork fence
Ah, these black eyes
I was captivated!
You can’t forget them -
They burn in front of me ...
On rare holidays, but the funeral - more often,
Uncle Vanya
Man a laconic quiet worker
With restrained dog eyes
Unrivaled master of vocabulary
Flapped with Drive, but with good widow
She beats him and loves him - mercilessly
And he is silent, shaking his head ...
Will go slowly and sit down tiredly,
Cross with the buttons rough palms
And the same melody from the beginning
Pull the veins from wounded harmonies
And warm iodine green pours into the throat
And in the cabbage cabbage sweeter than the pulp from mangoes
Under the winter sun, on the veranda glazed -
Three -fingered Garmnonist and tango, tango ...
Ah, these black eyes ...
Другие песни исполнителя: