Александр Непомнящий - Вокзальная
текст песни
19
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Александр Непомнящий - Вокзальная - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Было очень скучно и придумывали игры.
Хранили в чемоданах на всякий случай вещи.
Меняли имена и переписывали титры,
Заводили кошек и любимых женщин.
Прятались в постели и отдельные коробки
Веселые бутылки, мудреные беседы,
Почетные ошейники, семейные решетки,
Дежурные сочувствия и чужие беды.
Толпились и кричали на будничном вокзале,
И искали нервно в расписании "на после"
Никем не отмененный запредельный поезд,
Непрошенный, бесплатный голубой вагон.
Было очень страшно, и валились на колени,
Вели себя примерно, знали свое место,
Ставили иконы, вглядывались в тени,
Искали на ладонях черви, бубны, крести...
Надеялись на Сына, переносили даты,
Сидели на дорожку, боялись лечь в больницу,
Плакались соседям, искали виноватых,
Переставляли мебель и молодили лица.
Оркестр заиграл "Прощанье славянки",
Опаздывал старик, бежал. Ему смеялась в спину
Прыщавая крикунья, шалая девчонка,
Чужая бескончная весна.
Было очень мало, к тому же одиноко,
Целовали в губы, обещали помнить.
Думали, что встретятся, поминали водкой,
Шли домой сутулясь, тупо и уже не больно.
А потом спешили, жили, рвали телефоны,
Всех родных и милых сквозь провода и дали
Ждали... Хоть разок на чай в возможном теплом доме
Скоро обязательно... - и не успевали.
И глядел на них огромными глазами
Добрых и чудных, совсем не понимая,
Изумленный и безгрешный озорной ребенок,
Невинный и, наверно, слишком мудрый Бог.
Хранили в чемоданах на всякий случай вещи.
Меняли имена и переписывали титры,
Заводили кошек и любимых женщин.
Прятались в постели и отдельные коробки
Веселые бутылки, мудреные беседы,
Почетные ошейники, семейные решетки,
Дежурные сочувствия и чужие беды.
Толпились и кричали на будничном вокзале,
И искали нервно в расписании "на после"
Никем не отмененный запредельный поезд,
Непрошенный, бесплатный голубой вагон.
Было очень страшно, и валились на колени,
Вели себя примерно, знали свое место,
Ставили иконы, вглядывались в тени,
Искали на ладонях черви, бубны, крести...
Надеялись на Сына, переносили даты,
Сидели на дорожку, боялись лечь в больницу,
Плакались соседям, искали виноватых,
Переставляли мебель и молодили лица.
Оркестр заиграл "Прощанье славянки",
Опаздывал старик, бежал. Ему смеялась в спину
Прыщавая крикунья, шалая девчонка,
Чужая бескончная весна.
Было очень мало, к тому же одиноко,
Целовали в губы, обещали помнить.
Думали, что встретятся, поминали водкой,
Шли домой сутулясь, тупо и уже не больно.
А потом спешили, жили, рвали телефоны,
Всех родных и милых сквозь провода и дали
Ждали... Хоть разок на чай в возможном теплом доме
Скоро обязательно... - и не успевали.
И глядел на них огромными глазами
Добрых и чудных, совсем не понимая,
Изумленный и безгрешный озорной ребенок,
Невинный и, наверно, слишком мудрый Бог.
It was very boring and invented games.
They kept things in the suitcases just in case.
Changed names and rewrote the credits,
They started cats and beloved women.
Hid in bed and separate boxes
Funny bottles, tricky conversations,
Honorary collars, family lattices,
On -duty sympathy and other people's troubles.
Crowded and shouted at the everyday station,
And searched nervously in the schedule "on after"
No abolished transcendent train, no one
Unfinished, free blue carriage.
It was very scary, and fell to their knees,
Behaved approximately, they knew their place,
Put the icons, peered in the shade,
We searched worms, tambourines, baptism on the palms of it ...
Hoping for a son, postponing dates,
We sat on the track, afraid to go to the hospital,
Cried to neighbors, searched for the guilty,
They rearranged the furniture and the faces prayed.
The orchestra played the "Farewell of the Slav",
The old man was late, fled. He laughed in the back
Pimpling screamers, a fucked girl,
An alien nobive spring.
There was very little, besides lonely
They kissed the lips, promised to remember.
Thought that they would meet, remembered vodka,
They went home stooping, stupidly and no longer hurt.
And then they were in a hurry, lived, torn phones,
All relatives and cute through the wires and gave
Waited ... at least once for tea in a possible warm house
Soon be sure ... - and did not have time.
And he looked at them with huge eyes
Good and wonderful, not at all understanding,
Amazed and sinless mischievous child,
An innocent and probably too wise god.
They kept things in the suitcases just in case.
Changed names and rewrote the credits,
They started cats and beloved women.
Hid in bed and separate boxes
Funny bottles, tricky conversations,
Honorary collars, family lattices,
On -duty sympathy and other people's troubles.
Crowded and shouted at the everyday station,
And searched nervously in the schedule "on after"
No abolished transcendent train, no one
Unfinished, free blue carriage.
It was very scary, and fell to their knees,
Behaved approximately, they knew their place,
Put the icons, peered in the shade,
We searched worms, tambourines, baptism on the palms of it ...
Hoping for a son, postponing dates,
We sat on the track, afraid to go to the hospital,
Cried to neighbors, searched for the guilty,
They rearranged the furniture and the faces prayed.
The orchestra played the "Farewell of the Slav",
The old man was late, fled. He laughed in the back
Pimpling screamers, a fucked girl,
An alien nobive spring.
There was very little, besides lonely
They kissed the lips, promised to remember.
Thought that they would meet, remembered vodka,
They went home stooping, stupidly and no longer hurt.
And then they were in a hurry, lived, torn phones,
All relatives and cute through the wires and gave
Waited ... at least once for tea in a possible warm house
Soon be sure ... - and did not have time.
And he looked at them with huge eyes
Good and wonderful, not at all understanding,
Amazed and sinless mischievous child,
An innocent and probably too wise god.
Другие песни исполнителя: