Аудиокнига в кармане, Юрий Григорьев - От автора
текст песни
18
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Аудиокнига в кармане, Юрий Григорьев - От автора - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Федоровича Карамазова, нахожусь в некотором недоумении. А именно: хотя я и называю Алексея Федоровича моим героем, но, однако, сам знаю, что человек он отнюдь не великий, а посему и предвижу неизбежные вопросы вроде таковых: чем же замечателен ваш Алексей Федорович, что вы выбрали его своим героем? Что сделал он такого? Кому и чем известен? Почему я, читатель, должен тратить время на изучение фактов его жизни?
ИЛЛЮСТРАЦИЯ КАРАЗИНА К РОМАНУ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ»
Последний вопрос самый роковой, ибо на него могу лишь ответить: «Может быть, увидите сами из романа». Ну а коль прочтут роман и не увидят, не согласятся с примечательностью моего Алексея Федоровича? Говорю так, потому что с прискорбием это предвижу. Для меня он примечателен, но решительно сомневаюсь, успею ли это доказать читателю. Дело в том, что это, пожалуй, и деятель, но деятель неопределенный, невыяснившийся. Впрочем, странно бы требовать в такое время, как наше, от людей ясности. Одно, пожалуй, довольно несомненно: это человек странный, даже чудак. Но странность и чудачество скорее вредят, чем дают право на внимание, особенно когда все стремятся к тому, чтоб объединить частности и найти хоть какой-нибудь общий толк во всеобщей бестолочи. Чудак же в большинстве случаев частность и обособление. Не так ли?
ИЛЛЮСТРАЦИЯ КАРАЗИНА К РОМАНУ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ»
Последний вопрос самый роковой, ибо на него могу лишь ответить: «Может быть, увидите сами из романа». Ну а коль прочтут роман и не увидят, не согласятся с примечательностью моего Алексея Федоровича? Говорю так, потому что с прискорбием это предвижу. Для меня он примечателен, но решительно сомневаюсь, успею ли это доказать читателю. Дело в том, что это, пожалуй, и деятель, но деятель неопределенный, невыяснившийся. Впрочем, странно бы требовать в такое время, как наше, от людей ясности. Одно, пожалуй, довольно несомненно: это человек странный, даже чудак. Но странность и чудачество скорее вредят, чем дают право на внимание, особенно когда все стремятся к тому, чтоб объединить частности и найти хоть какой-нибудь общий толк во всеобщей бестолочи. Чудак же в большинстве случаев частность и обособление. Не так ли?
Starting the biography of my hero, Alexei Fyodorovich Karamazov, I am in some bewilderment. Namely: although I call Alexei Fyodorovich my hero, I myself know that he is by no means a great person, and therefore I foresee inevitable questions like these: why is your Alexei Fyodorovich remarkable that you chose him as your hero? What did he do? To whom and what is known? Why should I, the reader, take the time to study the facts of his life?
ILLUSTRATION OF KARAZIN FOR F. M. DOSTOYEVSKY’S NOVEL “THE BROTHERS KARAMAZOV”
The last question is the most fatal, because I can only answer it: "Perhaps you will see for yourself from the novel." But what if they read the novel and don't see it, don't agree with my Aleksei Fyodorovich's remarkableness? I say this because I regret it. For me it is remarkable, but I strongly doubt whether I will have time to prove it to the reader. The fact is that this is, perhaps, an actor, but an indefinite actor, not cleared up. However, it would be strange to demand clarity from people in a time like ours. One thing, perhaps, is quite certain: this is a strange man, even an eccentric. But strangeness and eccentricity harm rather than give the right to attention, especially when everyone is striving to unite particulars and find at least some common sense in the general nonsense. An eccentric in most cases is particularity and isolation. Is not it?
ILLUSTRATION OF KARAZIN FOR F. M. DOSTOYEVSKY’S NOVEL “THE BROTHERS KARAMAZOV”
The last question is the most fatal, because I can only answer it: "Perhaps you will see for yourself from the novel." But what if they read the novel and don't see it, don't agree with my Aleksei Fyodorovich's remarkableness? I say this because I regret it. For me it is remarkable, but I strongly doubt whether I will have time to prove it to the reader. The fact is that this is, perhaps, an actor, but an indefinite actor, not cleared up. However, it would be strange to demand clarity from people in a time like ours. One thing, perhaps, is quite certain: this is a strange man, even an eccentric. But strangeness and eccentricity harm rather than give the right to attention, especially when everyone is striving to unite particulars and find at least some common sense in the general nonsense. An eccentric in most cases is particularity and isolation. Is not it?