М. Ю. Лермонтов - Демон. Часть вторая. 13, 14, 15.
текст песни
8
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
М. Ю. Лермонтов - Демон. Часть вторая. 13, 14, 15. - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
XIII
Как пери спящая мила,
Она в гробу своем лежала,
Белей и чище покрывала
Был томный цвет ее чела.
Навек опущены ресницы...
Но кто б, о небо! не сказал,
Что взор под ними лишь дремал
И, чудный, только ожидал
Иль поцелуя, иль денницы?
Но бесполезно луч дневной
Скользил по ним струей златой,
Напрасно их в немой печали
Уста родные целовали...
Нет! смерти вечную печать
Ничто не в силах уж сорвать!
XIV
Ни разу не был в дни веселья
Так разноцветен и богат
Тамары праздничный наряд.
Цветы родимого ущелья
(Так древний требует обряд)
Над нею льют свой аромат
И, сжаты мертвою рукою.
Как бы прощаются с землею!
И ничего в ее лице
Не намекало о конце
В пылу страстей и упоенья;
И были все ее черты
Исполнены той красоты,
Как мрамор, чуждой выраженья.
Лишенной чувства и ума,
Таинственной, как смерть сама.
Улыбка странная застыла,
Мелькнувши по ее устам.
О многом грустном говорила
Она внимательным глазам:
В ней было хладное презренье
Души, готовой отцвести,
Последней мысли выраженье,
Земле беззвучное прости.
Напрасный отблеск жизни прежней,
Она была еще мертвей,
Еще для сердца безнадежней
Навек угаснувших очей.
Так в час торжественный заката,
Когда, растаяв в море злата,
Уж скрылась колесница дня,
Снега Кавказа, на мгновенье
Отлив румяный сохраня,
Сияют в темном отдаленье.
Но этот луч полуживой
В пустыне отблеска не встретит,
И путь ничей он не осветит
С своей вершины ледяной!..
XV
Толпой соседи и родные
Уж собрались в печальный путь.
Терзая локоны седые,
Безмолвно поражая грудь,
В последний раз Гудал садится
На белогривого коня,
И поезд тронулся. Три дня.
Три ночи путь их будет длиться:
Меж старых дедовских костей
Приют покойный вырыт ей.
Один из праотцев Гудала,
Грабитель странников и сел,
Когда болезнь его сковала
И час раскаянья пришел,
Грехов минувших в искупленье
Построить церковь обещал
На вышине гранитных скал,
Где только вьюги слышно пенье,
Куда лишь коршун залетал.
И скоро меж снегов Казбека
Поднялся одинокий храм,
И кости злого человека
Вновь успокоилися там;
И превратилася в кладбище
Скала, родная облакам:
Как будто ближе к небесам
Теплей посмертное жилище?..
Как будто дальше от людей
Последний сон не возмутится...
Напрасно! мертвым не приснится
Ни грусть, ни радость прошлых дней.
Как пери спящая мила,
Она в гробу своем лежала,
Белей и чище покрывала
Был томный цвет ее чела.
Навек опущены ресницы...
Но кто б, о небо! не сказал,
Что взор под ними лишь дремал
И, чудный, только ожидал
Иль поцелуя, иль денницы?
Но бесполезно луч дневной
Скользил по ним струей златой,
Напрасно их в немой печали
Уста родные целовали...
Нет! смерти вечную печать
Ничто не в силах уж сорвать!
XIV
Ни разу не был в дни веселья
Так разноцветен и богат
Тамары праздничный наряд.
Цветы родимого ущелья
(Так древний требует обряд)
Над нею льют свой аромат
И, сжаты мертвою рукою.
Как бы прощаются с землею!
И ничего в ее лице
Не намекало о конце
В пылу страстей и упоенья;
И были все ее черты
Исполнены той красоты,
Как мрамор, чуждой выраженья.
Лишенной чувства и ума,
Таинственной, как смерть сама.
Улыбка странная застыла,
Мелькнувши по ее устам.
О многом грустном говорила
Она внимательным глазам:
В ней было хладное презренье
Души, готовой отцвести,
Последней мысли выраженье,
Земле беззвучное прости.
Напрасный отблеск жизни прежней,
Она была еще мертвей,
Еще для сердца безнадежней
Навек угаснувших очей.
Так в час торжественный заката,
Когда, растаяв в море злата,
Уж скрылась колесница дня,
Снега Кавказа, на мгновенье
Отлив румяный сохраня,
Сияют в темном отдаленье.
Но этот луч полуживой
В пустыне отблеска не встретит,
И путь ничей он не осветит
С своей вершины ледяной!..
XV
Толпой соседи и родные
Уж собрались в печальный путь.
Терзая локоны седые,
Безмолвно поражая грудь,
В последний раз Гудал садится
На белогривого коня,
И поезд тронулся. Три дня.
Три ночи путь их будет длиться:
Меж старых дедовских костей
Приют покойный вырыт ей.
Один из праотцев Гудала,
Грабитель странников и сел,
Когда болезнь его сковала
И час раскаянья пришел,
Грехов минувших в искупленье
Построить церковь обещал
На вышине гранитных скал,
Где только вьюги слышно пенье,
Куда лишь коршун залетал.
И скоро меж снегов Казбека
Поднялся одинокий храм,
И кости злого человека
Вновь успокоилися там;
И превратилася в кладбище
Скала, родная облакам:
Как будто ближе к небесам
Теплей посмертное жилище?..
Как будто дальше от людей
Последний сон не возмутится...
Напрасно! мертвым не приснится
Ни грусть, ни радость прошлых дней.
XIII
Like a sleeping sweetheart,
She was lying in her coffin,
Whiter and cleaner bedspreads
There was a languid color to her brow.
Eyelashes forever drooping...
But who would, oh heaven! didn't say
That the gaze under them only dozed
And, wonderful, I was just waiting
Or a kiss, or a blessing?
But the ray of daylight is useless
Slided over them like a stream of gold,
In vain they are in silent sorrow
The native lips kissed...
No! death eternal seal
Nothing can stop it!
XIV
I've never been to the fun days
So colorful and rich
Tamara's festive outfit.
Flowers of the birthplace
(This is how the ancient ritual demands)
They pour their scent over her
And, squeezed with a dead hand.
It’s like saying goodbye to the earth!
And nothing in her face
There was no hint of the end
In the heat of passion and rapture;
And all her features were
Filled with that beauty
Like marble, alien to expression.
Devoid of feeling and mind,
Mysterious as death itself.
The strange smile froze
Flashing across her lips.
She talked about a lot of sad things
She to attentive eyes:
There was cold contempt in her
A soul ready to bloom,
The last thought expression,
Soundless farewell to the earth.
A vain glimpse of a former life,
She was even deader
Even more hopeless for the heart
Forever faded eyes.
So at the hour of solemn sunset,
When, having melted into a sea of gold,
The chariot of the day has already disappeared,
Snow of the Caucasus, for a moment
Preserving the ruddy tint,
Shining in the dark distance.
But this ray is half-dead
In the desert there will be no reflection,
And it won’t light anyone’s path
From its icy summit!..
XV
A crowd of neighbors and relatives
We are about to set off on a sad journey.
Tormenting gray curls,
Silently hitting the chest,
Gudal sits down for the last time
On a white-maned horse,
And the train started moving. Three days.
Their journey will last three nights:
Between old grandfather's bones
A shelter for the deceased was dug for her.
One of Gudal's forefathers,
The robber of strangers and sat down,
When illness struck him down
And the hour of repentance has come,
Past sins in redemption
He promised to build a church
On the heights of granite rocks,
Wherever the blizzards can be heard singing,
Wherever the kite flew.
And soon between the snows of Kazbek
A lonely temple has risen,
And the bones of an evil man
We calmed down there again;
And turned into a cemetery
Rock native to the clouds:
Feels closer to heaven
A warmer posthumous home?..
It's like being further away from people
The last dream will not be indignant...
In vain! the dead can't dream
Neither the sadness nor the joy of past days.
Like a sleeping sweetheart,
She was lying in her coffin,
Whiter and cleaner bedspreads
There was a languid color to her brow.
Eyelashes forever drooping...
But who would, oh heaven! didn't say
That the gaze under them only dozed
And, wonderful, I was just waiting
Or a kiss, or a blessing?
But the ray of daylight is useless
Slided over them like a stream of gold,
In vain they are in silent sorrow
The native lips kissed...
No! death eternal seal
Nothing can stop it!
XIV
I've never been to the fun days
So colorful and rich
Tamara's festive outfit.
Flowers of the birthplace
(This is how the ancient ritual demands)
They pour their scent over her
And, squeezed with a dead hand.
It’s like saying goodbye to the earth!
And nothing in her face
There was no hint of the end
In the heat of passion and rapture;
And all her features were
Filled with that beauty
Like marble, alien to expression.
Devoid of feeling and mind,
Mysterious as death itself.
The strange smile froze
Flashing across her lips.
She talked about a lot of sad things
She to attentive eyes:
There was cold contempt in her
A soul ready to bloom,
The last thought expression,
Soundless farewell to the earth.
A vain glimpse of a former life,
She was even deader
Even more hopeless for the heart
Forever faded eyes.
So at the hour of solemn sunset,
When, having melted into a sea of gold,
The chariot of the day has already disappeared,
Snow of the Caucasus, for a moment
Preserving the ruddy tint,
Shining in the dark distance.
But this ray is half-dead
In the desert there will be no reflection,
And it won’t light anyone’s path
From its icy summit!..
XV
A crowd of neighbors and relatives
We are about to set off on a sad journey.
Tormenting gray curls,
Silently hitting the chest,
Gudal sits down for the last time
On a white-maned horse,
And the train started moving. Three days.
Their journey will last three nights:
Between old grandfather's bones
A shelter for the deceased was dug for her.
One of Gudal's forefathers,
The robber of strangers and sat down,
When illness struck him down
And the hour of repentance has come,
Past sins in redemption
He promised to build a church
On the heights of granite rocks,
Wherever the blizzards can be heard singing,
Wherever the kite flew.
And soon between the snows of Kazbek
A lonely temple has risen,
And the bones of an evil man
We calmed down there again;
And turned into a cemetery
Rock native to the clouds:
Feels closer to heaven
A warmer posthumous home?..
It's like being further away from people
The last dream will not be indignant...
In vain! the dead can't dream
Neither the sadness nor the joy of past days.
Другие песни исполнителя: