ABC

Модель для сборки - Михаил Кликин - Мужик
текст песни

53

0 человек. считает текст песни верным

0 человек считают текст песни неверным

Модель для сборки - Михаил Кликин - Мужик - оригинальный текст песни, перевод, видео

- Анна! Поди сюда! Анна! - кричала старая Агафья в завешенное пожелтевшим тюлем окно с растрескавшимися наличниками. Никто не отзывался. Она постучала сухим кулачком в дребезжащее стекло и, прильнув к нему лицом, заглянула в избу. Но толком ничего там не разглядела и вновь закричала: - Ты спишь что ли? Выдь на минуту! Анна! Эй!
Было раннее августовское утро. Опухшее розовое солнце нехотя поднималось над далеким лесом. По земле стелились седые полотнища тумана, цеплялись за кусты, за изгороди, стекали в низинки, завивались локонами под ленивыми порывами только что проснувшегося утреннего ветерка. Стояла прозрачная тишина. Лишь где-то вдалеке считала чужие годы кукушка, да четыре деревенских петуха устроили привычную утреннюю перекличку. Не мычали коровы, не блеяли козы, не тявкали собаки - деревня умирала, доживала последние годы, постепенно кончалась от старости.
Когда-то, давным-давно, здесь было почти сорок дворов, стояла церковь, в тридцатом году разрушенная большевиками. В свое время была в деревне и каменная двухэтажная школа-шестилетка, построенная советской властью, и свой медпункт, и почта, и телятник, и птичник... Теперь же все заросло крапивой и иван-чаем, чиканом и лебедой. Даже грунтовая дорога, что прежде рассекала деревню вдоль, оказалась нынче никому не нужной и постепенно исчезла под широкими листьями лопухов. Брошенные осиротевшие дома с выбитыми окнами и вросшими в землю дверьми потихоньку гнили. Ломались под собственной тяжестью стропила, проваливались крыши, рушились пустые дворы. И только бревенчатые срубы, с головой заросшие дикой травой, еще стояли, не сдаваясь неумолимому времени... И казалось странным, как в этом забытом уголке еще живут четыре дома, четыре избы. Невероятно, но в затерянной деревне еще как-то жили четыре старухи...
Агафье было зябко, и она поплотнее запахнулась в рваную телогрейку и поправила серую шаль, наброшенную на плечи.
- Померла ты там, что ли, прости, Господи? - пробормотала она и вновь постучала в низкое окно.
Занавеска отдернулась, и в окне показалось худое старушечье лицо, изрытое глубокими морщинами и окаймленное растрепанными седыми волосами.
- Чего барабанишь? - глухо донеслось сквозь стекло.
- Мужик-то у тебя?
- Нет его. В лес ушел ни свет, ни заря. - Анна со стуком распахнула облупленные рамы. - А почто он тебе?
- У колодца ворот сломался. Сделать бы надо. Ручка лопнула. Чуть меня не зашибла. И ведро-то теперь не достанешь.
- Нет его. В лес ушел, - повторила Анна и пригласила: - Может заглянешь, соседка?
- Идти бы уж надобно... А как появится, ты его попроси.
- Ладно.
Они помолчали немного. Агафья не торопилась уходить, она присела на завалинку, сунув мерзнущие руки в карманы. Анна наполовину высунулась из окна, ветер перебирал ее седые космы, вплетая в волосы невесомые нити августовской паутины.
- Опять к железякам своим ушел? - спросила Агафья.
- Ага. В лес.
- И зачем они ему?
- Машина это его.
- А ты-то откуда знаешь?
- Знаю. Он сказал.
- Так он же немой.
- Немой, немой... - передразнила Анна, но пояснять ничего не стала.
Они вновь замолчали, греясь в лучах нежаркого утреннего солнышка.
- Странный он у тебя все-таки.
Анна ничего не ответила.
- И крыльцо бы мне подделать надо, - вспомнила Агафья. - А то совсем уже сгнило. С водой боязно ходить, не дай Бог, сломается под ногой, так всю оставшуюся жизнь и пролежишь... Скажи уж ему и про крыльцо, ладно?
- Ладно...
- Что бы мы без него делали? Какой ни есть, а все мужик. Пособить чего, принести. Матрене, вон, крышу дранкой перекрыл. Огород копает... - Агафья долго вздохнула, выдержала паузу и повторила: - И что бы мы без него делали?
- Уйдет он скоро, - сказала Анна.
- Как уйдет? - всполошилась Агрипина.
- А вот так. Сделает свою машину и уйдет.
- Как же так? А мы?
- Жили же раньше...
- Сжечь ее над
- Anna! Look here! Anna! - I shouted the old Agafya in the windowed window with a yellow cracker. Nobody responded. She knocked a dry cam in the rattling glass and, having grown to him, looked into the hut. But I really didn't see anything there and screamed again: - Do you sleep? Lope for a minute! Anna! Hey!
It was an early August morning. The swollen rose sun reluctantly rose over a distant forest. On the ground, the gray tuny panels were harvested, clinging to the bushes, behind the hedge, glazed in low-spirits, curled by curls under lazy gusts just woken up the morning breeze. There was a transparent silence. Only somewhere in the distance, the cuckoo believed in the distance, and four rustic roosters arranged the usual morning roll ring. They did not mock the cows, the goats did not bleed, did not give the dogs - the village was dying, lived in recent years, gradually ended from old age.
Once, a long time ago, there were almost forty courtyards, there was a church, in the thirtieth year destroyed by the Bolsheviks. At one time, there was in the village and a stone two-story six-star school, built by the Soviet authorities, and his medical center, and the post office, and a calf, and a poultry house ... Now everything overgrown with nettle and Ivan-tea, Chican and Swan. Even the dirt road that previously dissected the village along, it turned out to be nowhere not necessary and gradually disappeared under the wide leaves of Lopukhov. Abandoned orphaned houses with knocked out windows and ingrowned in the ground the doors slowly rotted. They broke under his own weight of rafters, the roofs fell, the empty yards collapsed. And only the log cabins, with a head overgrown with wild grass, still stood, without giving up an inexorable time ... And it seemed strange, as four houses live in this forgotten corner, four houses. Incredibly, but in the notched village somehow lived four old women ...
Agafier was Zyabko, and she packed up to the torn tag and corrected the gray shawl, filled on the shoulders.
- Did you die there, for sorry, Lord? - she murmured and knocked back into the low window.
The curtain was reached, and the window seemed to be a thin old woman who was disturbed by deep wrinkles and bordered by sewed gray hair.
- What a drumper? - Diguciously conveyed through the glass.
- Do you have a man?
- He is not here. Neither the light or dawn went to the forest. - Anna with a knock opened the ramped frames. - And how is he you?
- The White Well broke. It would be necessary. The handle burst. I did not hit me. And now you will not get a bucket.
- He is not here. In the forest left, - repeated Anna and invited: - Maybe you will look, neighbor?
- It would be necessary to go like ... and how it will appear, you ask him.
- Okay.
They were silent a little. Agafya was not in a hurry to leave, she sat down on Zawaling, putting the flawed hands in his pockets. Anna halfway leaned out of the window, the wind moved her gray cosmas, interstitious threads in the hair in the hair.
- Again to the glands your gone? Asked Agafya.
- Yeah. In the forest.
- And why are they him?
- The car is it.
- And where do you know?
- I know. He said.
- So he is a dumb.
"Some, dumb ..." Anna briefed, but nothing became explained.
They again silenced, basking in the rays of a non-jar of the morning sun.
- Strange he is still.
Anna answered nothing.
"I would need to fake a porch," Agafya remembered. - And it has already already rotted. With water, it is afraid to walk, God forbid, let's break under the leg, so the rest of my life and break ... Tell him about the porch, okay?
- Okay...
- What would we do without him? What is neither, but all the man. Assign what, bring. Matrey, Won, the roof of drank was blocked. The garden is digging ... - Agafya sighed for a long time, causing a pause and repeated: - And what would we do without him?
"He will go soon," said Anna.
- How will it go? - agriched agriad.
- That's how. Make your car and leave.
- How so? And we?
- lived before ...
- burn her over

Другие песни исполнителя:

Все тексты Модель для сборки

Верный ли текст песни?  Да | Нет