Олег Погудин - Из Петербургской гавани на юг...
текст песни
93
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Олег Погудин - Из Петербургской гавани на юг... - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Из Петербургской гавани на юг
Уходит счастье, чтоб не возвратиться.
Так поцелуем и пожатьем рук
Прощает все холодная столица.
В прозрачный сумрак раннего утра
Приходит час изысканный, как роза,
Когда ненужной кажется игра
И всякий смысл утрачивают слезы.
Зачем сюжет чужого колдовства
Растеребил замерзшие ресницы,
Зачем ушла та Русь на острова,
Чтоб больше никогда не возвратиться.
Доверив сердце западным ветрам,
Последний взгляд,
сквозь слезы, в бесконечность,
Под стук копыт, у статуи Петра
Ее счета оплачивает вечность.
Не для стихов, восторга и вина
В Балтийский мрак с тоскою итальянской,
Она сошла и отошла она
В свой страшный век походкой эмигрантской.
И, уходя, не бросив даже взгляд,
На след мостов, как шрамов, на Фонтанке,
Она свой главный завещала клад
Санкт-Петербургской столь некрепкой кладке.
А он живет, не чувствуя вины,
Чахоточный, замерзший и небритый,
Пока смертельно пьяный от весны,
Не вскроет вновь каналы-вены бритвой.
Закрыв лицо, не уходи сейчас...
Ты тоже сын его блестящей пыли.
Твой поминальный, в сущности, романс
Звучал, когда его еще любили.
Уходит счастье, чтоб не возвратиться.
Так поцелуем и пожатьем рук
Прощает все холодная столица.
В прозрачный сумрак раннего утра
Приходит час изысканный, как роза,
Когда ненужной кажется игра
И всякий смысл утрачивают слезы.
Зачем сюжет чужого колдовства
Растеребил замерзшие ресницы,
Зачем ушла та Русь на острова,
Чтоб больше никогда не возвратиться.
Доверив сердце западным ветрам,
Последний взгляд,
сквозь слезы, в бесконечность,
Под стук копыт, у статуи Петра
Ее счета оплачивает вечность.
Не для стихов, восторга и вина
В Балтийский мрак с тоскою итальянской,
Она сошла и отошла она
В свой страшный век походкой эмигрантской.
И, уходя, не бросив даже взгляд,
На след мостов, как шрамов, на Фонтанке,
Она свой главный завещала клад
Санкт-Петербургской столь некрепкой кладке.
А он живет, не чувствуя вины,
Чахоточный, замерзший и небритый,
Пока смертельно пьяный от весны,
Не вскроет вновь каналы-вены бритвой.
Закрыв лицо, не уходи сейчас...
Ты тоже сын его блестящей пыли.
Твой поминальный, в сущности, романс
Звучал, когда его еще любили.
From the harbor to the south of St. Petersburg
Leaves happiness, not to return.
So kissing and shaking hands
Forgives all cold capital.
In the transparent darkness of the early morning
The hour is exquisite, like a rose,
When the game seems unnecessary
And lose all meaning tears.
Why the story of another of witchcraft
Rasterebil frozen eyelashes,
Why she left Russia on the island,
Never to return.
Entrusting the heart of west winds,
Last look
through tears, to infinity,
Under the hooves, the statue of Peter
She pays her bills forever.
Not for poetry, delight and wine
The Baltic darkness with longing Italian,
She went down and moved it
In his terrible eyelids gait exile.
And, departing, leaving not even a glance
At the next bridge, as the scars on Fontanka,
She bequeathed his main treasure
St. Petersburg is so loosely laying.
And he lives, without feeling guilty,
Consumptive, frozen and unshaven,
While mortally drunk from the spring,
Not will open new channels, the veins with a razor.
Covering his face, do not go now ...
You, too, his son shiny dust.
Your funeral, in essence, romance
It sounded when he still loved.
Leaves happiness, not to return.
So kissing and shaking hands
Forgives all cold capital.
In the transparent darkness of the early morning
The hour is exquisite, like a rose,
When the game seems unnecessary
And lose all meaning tears.
Why the story of another of witchcraft
Rasterebil frozen eyelashes,
Why she left Russia on the island,
Never to return.
Entrusting the heart of west winds,
Last look
through tears, to infinity,
Under the hooves, the statue of Peter
She pays her bills forever.
Not for poetry, delight and wine
The Baltic darkness with longing Italian,
She went down and moved it
In his terrible eyelids gait exile.
And, departing, leaving not even a glance
At the next bridge, as the scars on Fontanka,
She bequeathed his main treasure
St. Petersburg is so loosely laying.
And he lives, without feeling guilty,
Consumptive, frozen and unshaven,
While mortally drunk from the spring,
Not will open new channels, the veins with a razor.
Covering his face, do not go now ...
You, too, his son shiny dust.
Your funeral, in essence, romance
It sounded when he still loved.
Другие песни исполнителя: