Олег Швец - Борис Юшманов - Тема для Марии
текст песни
18
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Олег Швец - Борис Юшманов - Тема для Марии - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Мари, мне кажется, что вы еще не спите.
Ночь зимним ветром виснет на стекле.
От лампы круг. Среди заглавных литер,
слепых бумаг на письменном столе,
волшебный звук - прозрачный город Питер
в изящной рамочке. Как слезы на смоле,
отполированно блистает белой нитью
холодный ветер. И на всей большой земле
нет места нам. По крайне мере - тесно.
И очень хочется рвануть за отворот,
чтоб воздуху набрать, но это неуместно.
Мари, проблемы запускания в расход
настолько выбелены, что неинтересны.
Раз так, то лучше любоваться на восход,
выть от любви, порой кристально-честно
не прятать слез, пролитых в этот год.
Жить пилигримами в ободранных кварталах,
жевать травинки, знать хороший тон,
смотреть на то, как в залах и подвалах
смеется клавишами глупый саксофон,
мерцает джаз в ночных блестящих барах,
в подземный круг летит пустой вагон.
Я узнаю в плывущих мерно парах
всех нас, Мари, и тех, кто вышел вон.
Но звоном эпитафий и заздравных
мы снова бьем бокалы, ждем, живем
и любим между делом. Как за равных,
опять же принимаем тех, с кем пьем,
хотя не надо бы порой... Да что я, право,
ведь жизнь мила, как пиво жарким днем,
она ж отсрочка затянувшейся расправы,
а все, что прожито, - лишь хитрый ход конем.
Плевать, Мари, что снова разменяли
пустое время на долги... Давайте спать.
Вы очень далеко, давно меня не звали,
да и не позовете. Вот опять
слепой огонь на дальнем перевале
сошел с ума и тихо жмется вспять.
Куда ни сдвинешь крышу - форма стали,
мы тихо чокнутые, мир нам всем под стать.
Вот наконец вы и уснули. За морями
праодиночества снаружи - бред внутри.
Пар от дыхания, сливаясь с фонарями,
летит по ветру. Ночь, зима... Смотри,
коль есть глаза, на то, что было нами,
а ныне штрих на фоне ветра. Скоро три.
Трамваи съели город. Лед и камень.
Не просыпайтесь здесь. Здесь холодно, Мари.
Ночь зимним ветром виснет на стекле.
От лампы круг. Среди заглавных литер,
слепых бумаг на письменном столе,
волшебный звук - прозрачный город Питер
в изящной рамочке. Как слезы на смоле,
отполированно блистает белой нитью
холодный ветер. И на всей большой земле
нет места нам. По крайне мере - тесно.
И очень хочется рвануть за отворот,
чтоб воздуху набрать, но это неуместно.
Мари, проблемы запускания в расход
настолько выбелены, что неинтересны.
Раз так, то лучше любоваться на восход,
выть от любви, порой кристально-честно
не прятать слез, пролитых в этот год.
Жить пилигримами в ободранных кварталах,
жевать травинки, знать хороший тон,
смотреть на то, как в залах и подвалах
смеется клавишами глупый саксофон,
мерцает джаз в ночных блестящих барах,
в подземный круг летит пустой вагон.
Я узнаю в плывущих мерно парах
всех нас, Мари, и тех, кто вышел вон.
Но звоном эпитафий и заздравных
мы снова бьем бокалы, ждем, живем
и любим между делом. Как за равных,
опять же принимаем тех, с кем пьем,
хотя не надо бы порой... Да что я, право,
ведь жизнь мила, как пиво жарким днем,
она ж отсрочка затянувшейся расправы,
а все, что прожито, - лишь хитрый ход конем.
Плевать, Мари, что снова разменяли
пустое время на долги... Давайте спать.
Вы очень далеко, давно меня не звали,
да и не позовете. Вот опять
слепой огонь на дальнем перевале
сошел с ума и тихо жмется вспять.
Куда ни сдвинешь крышу - форма стали,
мы тихо чокнутые, мир нам всем под стать.
Вот наконец вы и уснули. За морями
праодиночества снаружи - бред внутри.
Пар от дыхания, сливаясь с фонарями,
летит по ветру. Ночь, зима... Смотри,
коль есть глаза, на то, что было нами,
а ныне штрих на фоне ветра. Скоро три.
Трамваи съели город. Лед и камень.
Не просыпайтесь здесь. Здесь холодно, Мари.
Marie, it seems to me that you are not sleeping yet.
The night hangs on the glass with a winter wind.
From the lamp circle. Among the title letters,
blind papers on the desk,
Magic sound - transparent city Peter
In an elegant frame. Like tears on the resin
polished shines with a white thread
cold wind. And on the whole large land
There is no place for us. At least - closely.
And I really want to rush for the lapel,
To gain air, but it is inappropriate.
Marie, problems of launching in consumption
So whitened that they are not interesting.
If so, it is better to admire the sunrise,
howl from love, sometimes crystal-honest
Do not hide tears spilled this year.
Live with pilgrims in taned quarters,
chew blades, know a good tone,
look at the rooms and basements
The stupid saxophone laughs,
jazz flickering in nightly shiny bars,
An empty car flies into the underground circle.
I find out in the swimming in pairs
All of us, Marie, and those who came out.
But by the ringing of epitaphs and residential
We beat the glasses again, wait, live
And we love in between. As for equals,
Again we accept those with whom we drink
Although it would not be necessary ... what am I, right,
After all, life is sweet, like a beer on a hot day,
She is a delay in a protracted reprisal,
And all that is lived is only a cunning horse.
Spit, Marie, that again exchanged
An empty time for debts ... Let's sleep.
You are very far away, have not called me for a long time,
And you will not call. Here again
blind fire on a far pass
He went crazy and quietly presses back.
Wherever you move the roof - the shape of the steel,
We are quietly crazy, we all match the world.
Finally, you fell asleep. Behind the seas
Foreign Proceedings outside - nonsense inside.
Steam from breathing, merging with lanterns,
Flies in the wind. Night, winter ... look,
If there are eyes, to what we were,
And now the bar against the background of the wind. There are three soon.
Trams ate the city. Ice and stone.
Do not wake up here. It's cold here, Marie.
The night hangs on the glass with a winter wind.
From the lamp circle. Among the title letters,
blind papers on the desk,
Magic sound - transparent city Peter
In an elegant frame. Like tears on the resin
polished shines with a white thread
cold wind. And on the whole large land
There is no place for us. At least - closely.
And I really want to rush for the lapel,
To gain air, but it is inappropriate.
Marie, problems of launching in consumption
So whitened that they are not interesting.
If so, it is better to admire the sunrise,
howl from love, sometimes crystal-honest
Do not hide tears spilled this year.
Live with pilgrims in taned quarters,
chew blades, know a good tone,
look at the rooms and basements
The stupid saxophone laughs,
jazz flickering in nightly shiny bars,
An empty car flies into the underground circle.
I find out in the swimming in pairs
All of us, Marie, and those who came out.
But by the ringing of epitaphs and residential
We beat the glasses again, wait, live
And we love in between. As for equals,
Again we accept those with whom we drink
Although it would not be necessary ... what am I, right,
After all, life is sweet, like a beer on a hot day,
She is a delay in a protracted reprisal,
And all that is lived is only a cunning horse.
Spit, Marie, that again exchanged
An empty time for debts ... Let's sleep.
You are very far away, have not called me for a long time,
And you will not call. Here again
blind fire on a far pass
He went crazy and quietly presses back.
Wherever you move the roof - the shape of the steel,
We are quietly crazy, we all match the world.
Finally, you fell asleep. Behind the seas
Foreign Proceedings outside - nonsense inside.
Steam from breathing, merging with lanterns,
Flies in the wind. Night, winter ... look,
If there are eyes, to what we were,
And now the bar against the background of the wind. There are three soon.
Trams ate the city. Ice and stone.
Do not wake up here. It's cold here, Marie.
Другие песни исполнителя: