Ольга Арефьева и Ковчег - Семь с половиной
текст песни
36
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Ольга Арефьева и Ковчег - Семь с половиной - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Семь с половиной.
Я не очень верю актерам:
У них слишком уж много лиц,
А у меня есть ручная птица,
Она очень хрипло поет.
Что с того, что она мне снится,
Но зато никогда не врет!
У меня есть койот и ворон,
У тебя - атональный джаз.
Я стихов рассыпаю споры,
И взойдут ли они? Бог даст!
И над плотью умерщвленной,
Подлетает душа, как флаг.
Этот мир был такой зеленый,
До тех пор пока не ослаб!
Было в городе мирных танцев,
Слишком мало солнечных дней,
Я хотела бы в нем остаться,
Но уйти оказалось верней.
Чтобы боль вытекала горлом,
Лишь сверкнет Петропавловский шпиль,
И в жаровне тоски упорной
Оклемался высокий штиль.
Я сейчас демиург, мессия,
Я алхимик, шаман, поэт
По законам драматургии
Скоро должен начаться сюжет
Я пишу эту злую сказку,
Не надеясь на хеппи-энд
Своевольные роли и маски
Но вступил в увертюру бэнд.
Я не очень верю актерам:
Если это имеет смысл,
То на тонкой струне минора
Повисает как альпинист,
То все время у края сцены,
Разделяющего тьму и свет,
То смертельную платит цену
Созидая то, чего нет...
Его звали, скажем, Антоном.
Он, конечно, был маг и актер.
По средневековым законам
Ему мог бы светить костер.
Он умел вызывать затмения,
Смех и ветер, слезы и дождь...
Хоть он делал это на сцене,
Инквизицию не проведешь.
Каждый день: выходной, понедельник,
Он играл сердцами людей.
Он во всех амплуа был гений:
Комик, трагик, простак, злодей.
Тот игрок, что печатью мечен,
Инженю, резонер, слуга.
Но актеры – не Богова свечка
И не чёртова кочерга.
Его паства – толпа у кассы,
Его храм – галерка-вертеп.
Он за клоуна и гимнаста,
Его жесты – вино и хлеб.
В балагане толпа людская –
Так изволь получить паек
Тем, что в рай, таких не пускают,
Даже с краю – только в раек...
Ты встаешь на свои колена,
И глядишь, не совсем дыша,
Как шевелятся доски сцены,
Потому что в них есть душа.
То король, то бродяга, то есть,
Каждый раз все новая роль,
Лицедействуешь – так на совесть,
Открывать свое сердце изволь.
Что получишь в ответ по праву –
То любовь, то лишь медный грош,
То овации, крики "браво!",
То из ложи швыряют нож.
И любовь чрезмерна, и плети.
Зацепило – не гнись, держись.
Ты уже променял все на свете
На дурманящий запах кулис...
Вот тогда и беда поверит,
Что, как ангел, ты не уязвим.
Ну, а может, как Том и Джерри,
Или просто, как клоун и мим.
За свой дар игры невозбранной
Ты и быть, и не быть готов…
Бог хранит дураков и пьяных,
А еще бережет шутов.
Эта ласка и эта таска,
Маска тьмы, пустоты костюм
Тонкой пленкой цветной раскраски
Слепит глазки, морочит ум,
Слепит глаз и морочит ум...
И когда с пропоротым сердцем
Наш герой приходит домой,
Там пьянчуги лезут погреться,
Проститутки кричат: "ты мой!"
На его истекающий голос
Собираются упыри.
Он идет, излучая веселость,
Что с того, что дыра внутри?
Что с того, что внутри колодец,
Коридор извилистых строф?
Он внутри.. снаружи, то есть,
Он раздвоен между миров.
Он идет, запинаясь о звезды,
И под кожей не кровь – вода.
Я не очень верю тверезым,
Но и пьяным совсем не всегда...
Ночь прошла, и он снова новый:
Искрометен, жив и игрив.
Снова зритель глядит, зачарован,
Как он пьесы плетет мотив.
Среди тех, кто забыл о вздохе –
Я, та девочка в первом ряду!
Я не в городе, не в эпохе,
Вслед за ним без оглядки иду.
Я ребенок в смешном балагане
Сказки под названием жизнь,
Я дрожу перед злыми врагами
И в восторге от криков бис.
Белый грим Пьеро с Арлекино,
И сердечко в груди тук-тук,
И я уже почти Коломбина,
Я забыла, что это глюк!
Покатаемся в аттракционе,
Притяжение этих мук..
На машинке или в вагоне,
Меж столицами и вокруг.
Там веселые шутки, пляски,
И в финале оркестр трам-парам!
Я не очень
Я не очень верю актерам:
У них слишком уж много лиц,
А у меня есть ручная птица,
Она очень хрипло поет.
Что с того, что она мне снится,
Но зато никогда не врет!
У меня есть койот и ворон,
У тебя - атональный джаз.
Я стихов рассыпаю споры,
И взойдут ли они? Бог даст!
И над плотью умерщвленной,
Подлетает душа, как флаг.
Этот мир был такой зеленый,
До тех пор пока не ослаб!
Было в городе мирных танцев,
Слишком мало солнечных дней,
Я хотела бы в нем остаться,
Но уйти оказалось верней.
Чтобы боль вытекала горлом,
Лишь сверкнет Петропавловский шпиль,
И в жаровне тоски упорной
Оклемался высокий штиль.
Я сейчас демиург, мессия,
Я алхимик, шаман, поэт
По законам драматургии
Скоро должен начаться сюжет
Я пишу эту злую сказку,
Не надеясь на хеппи-энд
Своевольные роли и маски
Но вступил в увертюру бэнд.
Я не очень верю актерам:
Если это имеет смысл,
То на тонкой струне минора
Повисает как альпинист,
То все время у края сцены,
Разделяющего тьму и свет,
То смертельную платит цену
Созидая то, чего нет...
Его звали, скажем, Антоном.
Он, конечно, был маг и актер.
По средневековым законам
Ему мог бы светить костер.
Он умел вызывать затмения,
Смех и ветер, слезы и дождь...
Хоть он делал это на сцене,
Инквизицию не проведешь.
Каждый день: выходной, понедельник,
Он играл сердцами людей.
Он во всех амплуа был гений:
Комик, трагик, простак, злодей.
Тот игрок, что печатью мечен,
Инженю, резонер, слуга.
Но актеры – не Богова свечка
И не чёртова кочерга.
Его паства – толпа у кассы,
Его храм – галерка-вертеп.
Он за клоуна и гимнаста,
Его жесты – вино и хлеб.
В балагане толпа людская –
Так изволь получить паек
Тем, что в рай, таких не пускают,
Даже с краю – только в раек...
Ты встаешь на свои колена,
И глядишь, не совсем дыша,
Как шевелятся доски сцены,
Потому что в них есть душа.
То король, то бродяга, то есть,
Каждый раз все новая роль,
Лицедействуешь – так на совесть,
Открывать свое сердце изволь.
Что получишь в ответ по праву –
То любовь, то лишь медный грош,
То овации, крики "браво!",
То из ложи швыряют нож.
И любовь чрезмерна, и плети.
Зацепило – не гнись, держись.
Ты уже променял все на свете
На дурманящий запах кулис...
Вот тогда и беда поверит,
Что, как ангел, ты не уязвим.
Ну, а может, как Том и Джерри,
Или просто, как клоун и мим.
За свой дар игры невозбранной
Ты и быть, и не быть готов…
Бог хранит дураков и пьяных,
А еще бережет шутов.
Эта ласка и эта таска,
Маска тьмы, пустоты костюм
Тонкой пленкой цветной раскраски
Слепит глазки, морочит ум,
Слепит глаз и морочит ум...
И когда с пропоротым сердцем
Наш герой приходит домой,
Там пьянчуги лезут погреться,
Проститутки кричат: "ты мой!"
На его истекающий голос
Собираются упыри.
Он идет, излучая веселость,
Что с того, что дыра внутри?
Что с того, что внутри колодец,
Коридор извилистых строф?
Он внутри.. снаружи, то есть,
Он раздвоен между миров.
Он идет, запинаясь о звезды,
И под кожей не кровь – вода.
Я не очень верю тверезым,
Но и пьяным совсем не всегда...
Ночь прошла, и он снова новый:
Искрометен, жив и игрив.
Снова зритель глядит, зачарован,
Как он пьесы плетет мотив.
Среди тех, кто забыл о вздохе –
Я, та девочка в первом ряду!
Я не в городе, не в эпохе,
Вслед за ним без оглядки иду.
Я ребенок в смешном балагане
Сказки под названием жизнь,
Я дрожу перед злыми врагами
И в восторге от криков бис.
Белый грим Пьеро с Арлекино,
И сердечко в груди тук-тук,
И я уже почти Коломбина,
Я забыла, что это глюк!
Покатаемся в аттракционе,
Притяжение этих мук..
На машинке или в вагоне,
Меж столицами и вокруг.
Там веселые шутки, пляски,
И в финале оркестр трам-парам!
Я не очень
Seven and a half.
I do not really believe the actors:
They have too many faces
And I have a manual bird,
She sings very hoarsely.
What about what I dream of,
But he never lies!
I have a coyot and a raven
You have atonal jazz.
I scatter the disputes,
And will they grow up? God will give!
And over the flesh of the killed,
The soul flies up like a flag.
This world was so green,
Until the weakened!
It was in the city of peaceful dances,
Too few sunny days
I would like to stay in it,
But it turned out to be more faithful.
So that the pain streams with the throat,
Only the Peter and Paul spire will sparkle,
And in the jerking longing stubborn
High Shtil was hung up.
I'm a demiurge now, Messiah,
I am an alchemist, shaman, poet
According to the laws of drama
The plot should begin soon
I am writing this evil fairy tale
Not hoping for a happy ending
Self -war roles and masks
But Band entered the overture.
I do not really believe the actors:
If it makes sense
Then on a thin string of minora
Hangs as a climber,
Then all the time at the edge of the stage,
Dividing darkness and light,
Then the deadly pays the price
Creating something that is not ...
His name was, say, Anton.
He, of course, was a magician and an actor.
According to medieval laws
He could shine a fire.
He knew how to call an eclipse,
Laughter and wind, tears and rain ...
Although he did it on stage
You can’t spend the Inquisition.
Every day: day off, Monday,
He played the hearts of people.
He was a genius in all the role:
Comedian, tragic, simpleton, villain.
The player who is stained with the seal
Engineer, resoner, servant.
But the actors are not a Bogova candle
And not a damn poker.
His flock is a crowd at the cash desk,
Its temple is a galer-vertep.
He is for a clown and gymnast,
His gestures are wine and bread.
In the booth, a crowd of human -
So please get ration
The fact that they are not allowed into paradise,
Even from the edge - only in racks ...
You stand on your knees
And you look, not quite breathing
How the scenes are moved,
Because they have a soul.
Either the king, then the tramp, that is,
Each time a new role,
You act - so for conscience,
Open your heart, please.
What will you get in response by right -
Either love, then only a copper penny,
Then ovation, screams "Bravo!",
Then a knife is thrown from the box.
And love is excessive, and lashes.
Closing - do not rot, hold on.
You have already exchanged everything in the world
For the stupefying smell of kulis ...
Then the trouble will believe
What, like an angel, you are not vulnerable.
Well, maybe like Tom and Jerry,
Or just like a clown and mime.
For your gift of the game of an unclear
You and not be ready to be ...
God keeps fools and drunk,
And also protects the jet.
This affection and this tassu,
Mask of darkness, void costume
Thin film of colored coloring
Blinds eyes, fools the mind,
Blinds the eye and fools the mind ...
And when with a roped heart
Our hero comes home
There, drunkards climb to warm up,
Prostitutes shout: "You are mine!"
On his expiring voice
Ghouls gather.
He goes, radiating cheerfulness
What is the fact that the hole is inside?
What with the fact that the well is inside,
Corridor of winding stanzas?
He is inside .. outside, that is,
It is bifurcated between the worlds.
He goes, stammering on the star,
And under the skin is not blood - water.
I do not really believe Tver
But not always drunk ...
The night passed, and it is new again:
Susp, alive and playing.
The viewer looks again, enchanted,
How he plays a motive.
Among those who forgot about a sigh -
I, that girl in the front row!
I'm not in the city, not in the era,
Following him, I go without looking back.
I am a child in a funny booth
Tales called life,
I tremble in front of evil enemies
And delighted with screams BIS.
White makeup Pierrot with Arlekino,
And the heart in the chest is tuk-knuck
And I'm almost Colombin,
I forgot that this is a glitch!
We ride in the attraction,
The attraction of these torments ..
On a typewriter or in a carriage,
Between the capitals and around.
There are funny jokes, dances,
And in the final orchestra tram paramas!
I am not very
I do not really believe the actors:
They have too many faces
And I have a manual bird,
She sings very hoarsely.
What about what I dream of,
But he never lies!
I have a coyot and a raven
You have atonal jazz.
I scatter the disputes,
And will they grow up? God will give!
And over the flesh of the killed,
The soul flies up like a flag.
This world was so green,
Until the weakened!
It was in the city of peaceful dances,
Too few sunny days
I would like to stay in it,
But it turned out to be more faithful.
So that the pain streams with the throat,
Only the Peter and Paul spire will sparkle,
And in the jerking longing stubborn
High Shtil was hung up.
I'm a demiurge now, Messiah,
I am an alchemist, shaman, poet
According to the laws of drama
The plot should begin soon
I am writing this evil fairy tale
Not hoping for a happy ending
Self -war roles and masks
But Band entered the overture.
I do not really believe the actors:
If it makes sense
Then on a thin string of minora
Hangs as a climber,
Then all the time at the edge of the stage,
Dividing darkness and light,
Then the deadly pays the price
Creating something that is not ...
His name was, say, Anton.
He, of course, was a magician and an actor.
According to medieval laws
He could shine a fire.
He knew how to call an eclipse,
Laughter and wind, tears and rain ...
Although he did it on stage
You can’t spend the Inquisition.
Every day: day off, Monday,
He played the hearts of people.
He was a genius in all the role:
Comedian, tragic, simpleton, villain.
The player who is stained with the seal
Engineer, resoner, servant.
But the actors are not a Bogova candle
And not a damn poker.
His flock is a crowd at the cash desk,
Its temple is a galer-vertep.
He is for a clown and gymnast,
His gestures are wine and bread.
In the booth, a crowd of human -
So please get ration
The fact that they are not allowed into paradise,
Even from the edge - only in racks ...
You stand on your knees
And you look, not quite breathing
How the scenes are moved,
Because they have a soul.
Either the king, then the tramp, that is,
Each time a new role,
You act - so for conscience,
Open your heart, please.
What will you get in response by right -
Either love, then only a copper penny,
Then ovation, screams "Bravo!",
Then a knife is thrown from the box.
And love is excessive, and lashes.
Closing - do not rot, hold on.
You have already exchanged everything in the world
For the stupefying smell of kulis ...
Then the trouble will believe
What, like an angel, you are not vulnerable.
Well, maybe like Tom and Jerry,
Or just like a clown and mime.
For your gift of the game of an unclear
You and not be ready to be ...
God keeps fools and drunk,
And also protects the jet.
This affection and this tassu,
Mask of darkness, void costume
Thin film of colored coloring
Blinds eyes, fools the mind,
Blinds the eye and fools the mind ...
And when with a roped heart
Our hero comes home
There, drunkards climb to warm up,
Prostitutes shout: "You are mine!"
On his expiring voice
Ghouls gather.
He goes, radiating cheerfulness
What is the fact that the hole is inside?
What with the fact that the well is inside,
Corridor of winding stanzas?
He is inside .. outside, that is,
It is bifurcated between the worlds.
He goes, stammering on the star,
And under the skin is not blood - water.
I do not really believe Tver
But not always drunk ...
The night passed, and it is new again:
Susp, alive and playing.
The viewer looks again, enchanted,
How he plays a motive.
Among those who forgot about a sigh -
I, that girl in the front row!
I'm not in the city, not in the era,
Following him, I go without looking back.
I am a child in a funny booth
Tales called life,
I tremble in front of evil enemies
And delighted with screams BIS.
White makeup Pierrot with Arlekino,
And the heart in the chest is tuk-knuck
And I'm almost Colombin,
I forgot that this is a glitch!
We ride in the attraction,
The attraction of these torments ..
On a typewriter or in a carriage,
Between the capitals and around.
There are funny jokes, dances,
And in the final orchestra tram paramas!
I am not very
Другие песни исполнителя: