Павел Кортунов - Нева-Москва
текст песни
25
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Павел Кортунов - Нева-Москва - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Закат становился багровым словно оттого, что уличный музыкант расстреливал его своими рок-балладами. Прицельно, безжалостно, хладнокровно. Ещё немного, и добьёт. Наступит ночь. Ночь. Но он не успокоится и тогда. До самого рассвета. Когда вернётся его жертва, и они начнут неравную схватку сначала…
На этом месте пришлось отложить книгу, что читал на планшете. Она вдохновляла его, мотивировала, обнаруживала вдохновение. Но «Сапсан» уже швартовался у Московского вокзала в Питере. Платон вышел ему навстречу…
«Арий московского гостя» по горло,
Вспять поверни философских двух рек
Русло, и станешь свидетелем гордым,
Как и Москва, и Нева рубят век.
Встречай, сейчас на арене,
Платон – из столицы, студент, любит рэп.
Бегут по его широченнейшей вене,
Сцепившись слова – его это хлеб.
Сняв прямо в центре однушку, он, с видом
На кафедральный собор на один,
Слегка ослепляющим светится нимбом,
И соскользает под толщу глубин.
И помолившись ещё у порога,
Взмыл из подъезда, не зная о том,
Что по парадной летит он упруго,
Да и поребрик лежал за углом.
Сомненья затмили Платона как только,
Ступил его кед на гранитную тень.
Решил он узнать, действительно, сколько?
Различий раскроет он за светодень.
И будто из сказки во взоре ларёк!
Решил откупорить бутылку винца,
А под арест загремел в Рагнарёк.
Начало положено было с конца,
В очках продавец его уверял,
Что подворотней арку назвать,
Может лишь самый кощунственный враль.
Скоро ему придётся бежать!
Бежать, убегать от сердитого хора
Коренных и не очень умнейших господ,
Настолько святых, что точку опоры,
Герой потеряет, как и цвет небосвод.
Через скамейки, не лавки, вперёд!
Мимо шавермы и булки пекарен,
Он воспарил надо сквером, улёт,
Словом он с детства, что ли, ошпарен?
Духовные скрепы местные – мо́сты,
Доставят с острова да на другой,
Замки, дворцы, коммуналки – все звёзды
Города светят одна за одной.
Музыканты всех улиц осатанели,
Стены барокко над ними дрожат,
А им хоть бы хны, их сердца преуспели –
Рока гитарные рифы свербят.
Улочки, бабушки, голуби, крошки,
Памятник к памятнику боком об бок,
Реки, каналы, колодца и кошки,
Зингер, менты, и как сер потолок.
И наколов на лопатки распятье,
И оттрубив от звонка до звонка,
Платона настигло другое проклятье
Буквы не слушаться стали слегка.
Призраки Тютчева, Фета, Бальмонта,
Ночью кошмарили нежную пядь
Что подо лбом у Платона для понта.
Страхов извилин уже не унять.
Что же сручирось со мной этим ретом?
Двинурся что ри лассудком, лебят?
Берые ночи пелед лассветом,
Так и тлевожат задумчивый взгряд.
Может селебляный век Риходорья,
Что так накрыр с горовы и до пят,
Здесь, на Бартийском балхатном взмолье,
Средствие, что наши мо́зги голят?
Что забиваем мы борт на язык,
Лусский, верикий, богатый язык,
И безлазрично сеем стык в стык,
Срова, от котолых Барьмонту килдык…
«В Питере пить» из колонок несётся,
Правильной речи измолвия нить.
Отпустило героя, ведь не продаётся,
Нефть со словарных запасов страниц.
Грозовые облака, именно из тех, что зарождают молнии и несут смерчи, были сейчас для него перинной подушкой. Стук колёс, а «Сапсан» уносил Платона обратно в Москву со скоростью в 250 км/ч, оборачивался громом. Эту книгу не отложить, - подумал Платон, изрядно хлебнувший за эти дни, приоткрывший ящик Пандоры, не иначе. И в это мгновенье рядом с ним уселся попутчик. Пассажир был удивительно похож на знатока одной интеллектуальной игры с телевидения. На Александра Друзя. Боже! - напоследок сорвалось с уст Платона перед тем, как он отключился.
03.06.2016 г.
© Павел Кортунов
На этом месте пришлось отложить книгу, что читал на планшете. Она вдохновляла его, мотивировала, обнаруживала вдохновение. Но «Сапсан» уже швартовался у Московского вокзала в Питере. Платон вышел ему навстречу…
«Арий московского гостя» по горло,
Вспять поверни философских двух рек
Русло, и станешь свидетелем гордым,
Как и Москва, и Нева рубят век.
Встречай, сейчас на арене,
Платон – из столицы, студент, любит рэп.
Бегут по его широченнейшей вене,
Сцепившись слова – его это хлеб.
Сняв прямо в центре однушку, он, с видом
На кафедральный собор на один,
Слегка ослепляющим светится нимбом,
И соскользает под толщу глубин.
И помолившись ещё у порога,
Взмыл из подъезда, не зная о том,
Что по парадной летит он упруго,
Да и поребрик лежал за углом.
Сомненья затмили Платона как только,
Ступил его кед на гранитную тень.
Решил он узнать, действительно, сколько?
Различий раскроет он за светодень.
И будто из сказки во взоре ларёк!
Решил откупорить бутылку винца,
А под арест загремел в Рагнарёк.
Начало положено было с конца,
В очках продавец его уверял,
Что подворотней арку назвать,
Может лишь самый кощунственный враль.
Скоро ему придётся бежать!
Бежать, убегать от сердитого хора
Коренных и не очень умнейших господ,
Настолько святых, что точку опоры,
Герой потеряет, как и цвет небосвод.
Через скамейки, не лавки, вперёд!
Мимо шавермы и булки пекарен,
Он воспарил надо сквером, улёт,
Словом он с детства, что ли, ошпарен?
Духовные скрепы местные – мо́сты,
Доставят с острова да на другой,
Замки, дворцы, коммуналки – все звёзды
Города светят одна за одной.
Музыканты всех улиц осатанели,
Стены барокко над ними дрожат,
А им хоть бы хны, их сердца преуспели –
Рока гитарные рифы свербят.
Улочки, бабушки, голуби, крошки,
Памятник к памятнику боком об бок,
Реки, каналы, колодца и кошки,
Зингер, менты, и как сер потолок.
И наколов на лопатки распятье,
И оттрубив от звонка до звонка,
Платона настигло другое проклятье
Буквы не слушаться стали слегка.
Призраки Тютчева, Фета, Бальмонта,
Ночью кошмарили нежную пядь
Что подо лбом у Платона для понта.
Страхов извилин уже не унять.
Что же сручирось со мной этим ретом?
Двинурся что ри лассудком, лебят?
Берые ночи пелед лассветом,
Так и тлевожат задумчивый взгряд.
Может селебляный век Риходорья,
Что так накрыр с горовы и до пят,
Здесь, на Бартийском балхатном взмолье,
Средствие, что наши мо́зги голят?
Что забиваем мы борт на язык,
Лусский, верикий, богатый язык,
И безлазрично сеем стык в стык,
Срова, от котолых Барьмонту килдык…
«В Питере пить» из колонок несётся,
Правильной речи измолвия нить.
Отпустило героя, ведь не продаётся,
Нефть со словарных запасов страниц.
Грозовые облака, именно из тех, что зарождают молнии и несут смерчи, были сейчас для него перинной подушкой. Стук колёс, а «Сапсан» уносил Платона обратно в Москву со скоростью в 250 км/ч, оборачивался громом. Эту книгу не отложить, - подумал Платон, изрядно хлебнувший за эти дни, приоткрывший ящик Пандоры, не иначе. И в это мгновенье рядом с ним уселся попутчик. Пассажир был удивительно похож на знатока одной интеллектуальной игры с телевидения. На Александра Друзя. Боже! - напоследок сорвалось с уст Платона перед тем, как он отключился.
03.06.2016 г.
© Павел Кортунов
The sunset became crimson as if because the street musician shot him with his rock ballads. Aims, ruthless, calmly. A little more, and will achieve. The night will come. Night. But he will not calm down and then. Until dawn. When his victim is returning, and they will begin an unequal battle first ...
At this place I had to postpone the book that I read on the tablet. She inspired him, motivated, discovered inspiration. But Sapsan was already mooring at the Moscow station in St. Petersburg. Plato came out to meet him ...
"Aria of the Moscow Guest" on the throat,
Back the philosophical two rivers
Channel, and you will become a witness proud,
Like Moscow and Neva, they cut the eyelids.
Meet, now in the arena,
Plato - from the capital, student, loves rap.
Run through his broadest Vienna,
Clutching the words - it is his bread.
Removing right in the center of the odnushka, he, with a view
On the cathedral for one,
Slightly blinding glows a halo,
And slides under the thickness of the depths.
And after praying at the threshold,
He soared from the entrance, not knowing about
That he flies elastic in front
Yes, and the curb lay around the corner.
Doubt was overshadowed by Plato as soon as
The sneaker stepped on a granite shadow.
He decided to find out, really how much?
He will reveal the differences by the light.
And as if from a fairy tale in the eyes of a larue!
I decided to uncorn the bottle of Winets,
And under the arrest he thundered in Ragnarok.
The beginning was laid from the end
With glasses, the seller assured him
What gateway to call the arch
There may only the most blasphemous olive.
Soon he will have to run!
Run, run away from an angry choir
Indigenous and not very smart gentlemen,
So saints that the point of support,
The hero will lose, like the color of the sky.
Through benches, not shops, forward!
Past of Shaverma and bakers of bakers,
He needs to be inflated with a square, fly away,
In a word, from childhood, or something, scalded?
The spiritual scrapers are local - Mosts,
They will deliver from the island to another,
Castles, palaces, communal services - all stars
Cities shine one after one.
The musicians of all the streets were sedimentary,
Baroque walls are trembling over them,
And at least henna, their hearts succeeded -
Rock guitar reefs overthrow.
Streets, grandmothers, pigeons, crumbs,
Monument to the monument sideways on the side,
Rivers, canals, wells and cats,
Zinger, cops, and like a Serge ceiling.
And thaws on the shoulder blades,
And after pipe from the call to the call,
Plato overtook another curse
The letters did not obey slightly.
Ghosts Tyutchev, Fet, Balmont,
The tender span was nightmaken at night
What is like a Plato's forehead for a show.
Irhulin's fears can no longer be calm down.
What to shit with me with this reta?
Driving that the lassudk, are they lying?
Berry Nights Peled Lassvet,
So the thoughtful lifting is flooded.
Maybe the celestial age of Richodorye,
That this is the case from the cashier to the heels,
Here, on the Barty Balki Pillard,
The means that our moshas are chasing?
That we score the side on the tongue,
Luski, a faithful, rich language,
And labely sowing the joint in the joint,
Skrov, from the Kotolom Barmont Kildyk ...
"Drink in St. Petersburg" from the columns rushes,
The correct speech of the Einsaurus is the thread.
I released the hero, because it is not sold,
Oil from vocabulary of pages.
Thunderstorm clouds, it is from those that arise lightning and carry tornadoes, were now for him a feather pillow. The knock of wheels, and Sapsan carried Plato back to Moscow at a speed of 250 km/h, turned into thunder. This book cannot be postponed, Plato thought, who was pretty sipping over these days, opening Pandora's box, not otherwise. And at that moment a fellow traveler sat next to him. The passenger was surprisingly similar to an expert on one intellectual game from television. On Alexander is friendly. God! - Finally, it fell off the lips of Plato before he turned off.
06/03/2016
© Pavel Kortunov
At this place I had to postpone the book that I read on the tablet. She inspired him, motivated, discovered inspiration. But Sapsan was already mooring at the Moscow station in St. Petersburg. Plato came out to meet him ...
"Aria of the Moscow Guest" on the throat,
Back the philosophical two rivers
Channel, and you will become a witness proud,
Like Moscow and Neva, they cut the eyelids.
Meet, now in the arena,
Plato - from the capital, student, loves rap.
Run through his broadest Vienna,
Clutching the words - it is his bread.
Removing right in the center of the odnushka, he, with a view
On the cathedral for one,
Slightly blinding glows a halo,
And slides under the thickness of the depths.
And after praying at the threshold,
He soared from the entrance, not knowing about
That he flies elastic in front
Yes, and the curb lay around the corner.
Doubt was overshadowed by Plato as soon as
The sneaker stepped on a granite shadow.
He decided to find out, really how much?
He will reveal the differences by the light.
And as if from a fairy tale in the eyes of a larue!
I decided to uncorn the bottle of Winets,
And under the arrest he thundered in Ragnarok.
The beginning was laid from the end
With glasses, the seller assured him
What gateway to call the arch
There may only the most blasphemous olive.
Soon he will have to run!
Run, run away from an angry choir
Indigenous and not very smart gentlemen,
So saints that the point of support,
The hero will lose, like the color of the sky.
Through benches, not shops, forward!
Past of Shaverma and bakers of bakers,
He needs to be inflated with a square, fly away,
In a word, from childhood, or something, scalded?
The spiritual scrapers are local - Mosts,
They will deliver from the island to another,
Castles, palaces, communal services - all stars
Cities shine one after one.
The musicians of all the streets were sedimentary,
Baroque walls are trembling over them,
And at least henna, their hearts succeeded -
Rock guitar reefs overthrow.
Streets, grandmothers, pigeons, crumbs,
Monument to the monument sideways on the side,
Rivers, canals, wells and cats,
Zinger, cops, and like a Serge ceiling.
And thaws on the shoulder blades,
And after pipe from the call to the call,
Plato overtook another curse
The letters did not obey slightly.
Ghosts Tyutchev, Fet, Balmont,
The tender span was nightmaken at night
What is like a Plato's forehead for a show.
Irhulin's fears can no longer be calm down.
What to shit with me with this reta?
Driving that the lassudk, are they lying?
Berry Nights Peled Lassvet,
So the thoughtful lifting is flooded.
Maybe the celestial age of Richodorye,
That this is the case from the cashier to the heels,
Here, on the Barty Balki Pillard,
The means that our moshas are chasing?
That we score the side on the tongue,
Luski, a faithful, rich language,
And labely sowing the joint in the joint,
Skrov, from the Kotolom Barmont Kildyk ...
"Drink in St. Petersburg" from the columns rushes,
The correct speech of the Einsaurus is the thread.
I released the hero, because it is not sold,
Oil from vocabulary of pages.
Thunderstorm clouds, it is from those that arise lightning and carry tornadoes, were now for him a feather pillow. The knock of wheels, and Sapsan carried Plato back to Moscow at a speed of 250 km/h, turned into thunder. This book cannot be postponed, Plato thought, who was pretty sipping over these days, opening Pandora's box, not otherwise. And at that moment a fellow traveler sat next to him. The passenger was surprisingly similar to an expert on one intellectual game from television. On Alexander is friendly. God! - Finally, it fell off the lips of Plato before he turned off.
06/03/2016
© Pavel Kortunov
Другие песни исполнителя: