Смехуечки - Стасик-писюн
текст песни
25
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Смехуечки - Стасик-писюн - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
ДУСЯ
Была у Писюна кошка, звали Дусей. Дуся была нещадно звезданутое животное — впиливалась с разбегу в стены, промахивалась нафиг мимо миски с молоком харей в пол, корчила непонятные рожи. Дусей, хстати, она была чисто формально, поскольку отзывалась и на Дусю, и на Васю с Петей, и на «пошла на хуй». В общем Дуся была не жилец в любом случае — каску у неё снесло при рождении, и по законам природы она должна была скопытиться к черту ещё в раннем детстве, когда вместо титьки тыкалась харей маме в сраку — но тут, блин, в планы естественного отбора вмешался известный гринписовец Писюн. Дефективную Дусю он нарыл на какой-та помойке и припёр, естественно, в дом — это по ходу был вообще последний раз, когда Писюн полноценно держал лохматую бестию в руках, потому как, когда Дуся подросла и превратилась в трёхцветную лопоухо-косоглазую пофигень, она начала двигаться и хрен ты её поймаешь. Двигалась Дуся оченно резво — создавалось впечатление что даже срала на ходу, а если задерживалась в одном месте больше десяти секунд, значит либо спала, либо отъехала нах. Ну или задумалась — периодически с ней случались кратковременные приступы спокойствия: она ни с того, ни с сего замирала, таращила косые банки в неизвестном направлении и напряжённо ожидала в какое полушарие ёбнет моча на этот раз — ну и в зависимости от результата через полторы секунды начинала отчаянно щемиться либо влево, либо вправо, затем обычно впиливалась жбаном в стену, отскочив, сломя голову фигачила в противоположную сторону, таранила дверь и, офигев окончательно от такого обилия препятствий начинала щемиться вверх па шторам. Там, где-нибудь под потолком вдруг опять замирала с таким хлебалом, типа «во, бля! где это я?..», снова задумывалась, неожиданно пукала, с перепугу въёбывалась тыквой в багету, падала сракой на подоконник и по новой начинала гонзать по жилплощади — шерсть дыбом, глаза на выкате, бля. Мне думается, что именно так выглядел бы кошачий вариант гибрида Алины Кабаевой и Жанны Агузаровой. Наблюдая такую фигню, Миша неоднократно говорил Писюну, типа «Писюн, она у тебя походу слепая ваще!». «Да не, не! — успокаивал себя Писюн — проста ёбнутая.» Поначалу Дусина движуха вызывала у меня дезориентацию и приступы морской болезни, а Миша её вообще боялся и не любил совсем. Потому что один раз, нифига не разглядев Дусю на фоне писюновского ковра (связанного наверно тем же дальтоником, который Мише свитер красный захерачил), Миша наступил на ейный хлебальник. А поскольку Дуся почему-то мяукать не умела нихера, издавая вместо этого какие-то кряхтяще-пердящие гортанные звуки на манер тувинских духовых инструментов, она со всей своей кошачей звезданутости начала страшным тувинским голосом орать — я, чесно признаюсь, малёха припустил жидким в трусники, а вот 12-ти летний Миша впервые в своей жизни схватился за сердце, а когда отошёл, начал Дусю ненавидеть лютой ненавистью. И вот однажды, когда Писюн в очередной раз ушёл посрать и залип в толчке на полчаса, разглядывая в унитазе чудные какашные узоры, мы с Мишей остались тупить в писюновской комнате в два рыла. Тут я обратил внимание, что Дуся заговорщицки выглядывает из-за кресла и, щуря один глаз, палит в мишину сторону. Я Мише это дело показал и только хотел уже по этому поводу что-то вякнуть, как вдруг Миша, внук ворошиловского стрелка, нифига не растерявшись, мощным вдохом собрал все плескавшиеся в голове сопли (грамм думаю 200, не меньше — зима была) и смачно с присвистом форчманул Дусе прямо в «лицо». Я даже растерялся как-то. Дуся пролетела всего-то метра полтора, зато с такими выёбами, что Алине Кабаевой и не снилось нах. Через пару дней Дуся начала помаленьку облазить. Писюн говорил, что это на нервной почве, но мы-то с Мишей знали, что после такого заряда гаймарита в голову вообще не живут — так что ей ещё повезло, можно сказать…
Была у Писюна кошка, звали Дусей. Дуся была нещадно звезданутое животное — впиливалась с разбегу в стены, промахивалась нафиг мимо миски с молоком харей в пол, корчила непонятные рожи. Дусей, хстати, она была чисто формально, поскольку отзывалась и на Дусю, и на Васю с Петей, и на «пошла на хуй». В общем Дуся была не жилец в любом случае — каску у неё снесло при рождении, и по законам природы она должна была скопытиться к черту ещё в раннем детстве, когда вместо титьки тыкалась харей маме в сраку — но тут, блин, в планы естественного отбора вмешался известный гринписовец Писюн. Дефективную Дусю он нарыл на какой-та помойке и припёр, естественно, в дом — это по ходу был вообще последний раз, когда Писюн полноценно держал лохматую бестию в руках, потому как, когда Дуся подросла и превратилась в трёхцветную лопоухо-косоглазую пофигень, она начала двигаться и хрен ты её поймаешь. Двигалась Дуся оченно резво — создавалось впечатление что даже срала на ходу, а если задерживалась в одном месте больше десяти секунд, значит либо спала, либо отъехала нах. Ну или задумалась — периодически с ней случались кратковременные приступы спокойствия: она ни с того, ни с сего замирала, таращила косые банки в неизвестном направлении и напряжённо ожидала в какое полушарие ёбнет моча на этот раз — ну и в зависимости от результата через полторы секунды начинала отчаянно щемиться либо влево, либо вправо, затем обычно впиливалась жбаном в стену, отскочив, сломя голову фигачила в противоположную сторону, таранила дверь и, офигев окончательно от такого обилия препятствий начинала щемиться вверх па шторам. Там, где-нибудь под потолком вдруг опять замирала с таким хлебалом, типа «во, бля! где это я?..», снова задумывалась, неожиданно пукала, с перепугу въёбывалась тыквой в багету, падала сракой на подоконник и по новой начинала гонзать по жилплощади — шерсть дыбом, глаза на выкате, бля. Мне думается, что именно так выглядел бы кошачий вариант гибрида Алины Кабаевой и Жанны Агузаровой. Наблюдая такую фигню, Миша неоднократно говорил Писюну, типа «Писюн, она у тебя походу слепая ваще!». «Да не, не! — успокаивал себя Писюн — проста ёбнутая.» Поначалу Дусина движуха вызывала у меня дезориентацию и приступы морской болезни, а Миша её вообще боялся и не любил совсем. Потому что один раз, нифига не разглядев Дусю на фоне писюновского ковра (связанного наверно тем же дальтоником, который Мише свитер красный захерачил), Миша наступил на ейный хлебальник. А поскольку Дуся почему-то мяукать не умела нихера, издавая вместо этого какие-то кряхтяще-пердящие гортанные звуки на манер тувинских духовых инструментов, она со всей своей кошачей звезданутости начала страшным тувинским голосом орать — я, чесно признаюсь, малёха припустил жидким в трусники, а вот 12-ти летний Миша впервые в своей жизни схватился за сердце, а когда отошёл, начал Дусю ненавидеть лютой ненавистью. И вот однажды, когда Писюн в очередной раз ушёл посрать и залип в толчке на полчаса, разглядывая в унитазе чудные какашные узоры, мы с Мишей остались тупить в писюновской комнате в два рыла. Тут я обратил внимание, что Дуся заговорщицки выглядывает из-за кресла и, щуря один глаз, палит в мишину сторону. Я Мише это дело показал и только хотел уже по этому поводу что-то вякнуть, как вдруг Миша, внук ворошиловского стрелка, нифига не растерявшись, мощным вдохом собрал все плескавшиеся в голове сопли (грамм думаю 200, не меньше — зима была) и смачно с присвистом форчманул Дусе прямо в «лицо». Я даже растерялся как-то. Дуся пролетела всего-то метра полтора, зато с такими выёбами, что Алине Кабаевой и не снилось нах. Через пару дней Дуся начала помаленьку облазить. Писюн говорил, что это на нервной почве, но мы-то с Мишей знали, что после такого заряда гаймарита в голову вообще не живут — так что ей ещё повезло, можно сказать…
Dsia
Pussyun cat was called Dosi. Dusya was a merciless star - absorbed with a scatter into the walls, waved nafig past a bowl with milk hares in the floor, pokratilas incomprehensible faces. Dosus, by the way, she was purely formally, because he was responding to the dus, and on Vasya with Petya, and "went to the dick." In general, it was not a tenant in any case - helped her took at birth at birth, and according to the laws of nature, she had to skate to the line even in early childhood, when instead of Titki picked up Harey Mama in the asshole - but here, damn, in the plans of natural selection The famous Greenpisovets Pisyun intervened. He dusted a defective dusu on some kind of garbage and the pan, naturally, in the house - it was at the same time in the course of the last time, when Pisyun fully held a shaggy feast in his hands, because when he had grown and turned into a three-color lopowocho-squint pofigen, she I started moving and fuck you catch it. I moved a wonder that I had an impression that I was also created on the go, and if it was delayed in one place for more than ten seconds, it means either she slept, either nah. Well, or thought - periodically a short-term attacks of calm happened to it: she didn't have a melancholy banks in an unknown direction and stayed at some hemisphere on this time - well, depending on the result, he began in a second and a half Desperately tugging either to the left, or to the right, then usually absorbed by the Hanban in the wall, bounced off, breaking his head in the opposite direction, Taranila the door and, ofigeyev finally from such an abundance of obstacles began to be tied up to the curtains. There, somewhere under the ceiling, suddenly, again, silenced with such bread, like "in, fucking! Where am I? .. ", again thought, unexpectedly bubbled, with a fright I was enthusiastic in the baguette, fell skept on the windowsill and began to chase through the housing - wool end, eyes on a dick, fucking. I think that this would look like a feline version of Alina Kabaeva's hybrid and Zhanna Aguzarova. Observing such garbage, Misha repeatedly spoke Pisyuna, like "Pisnun, she is getting blind with you!". "Yes, not, not! - Soothed himself Pisyun - simple. At first, Dusin Dvizha caused me to disorientation and attacks of marine sickness, and Misha was afraid of her at all and did not love it at all. Because once, nifiga does not see Dosu on the background of the Pisyunovsky carpet (probably bound to the same Daltonian, which Misha Sweater Red Zaherchil), Misha came on her bullball. And since there for some reason, I didn't die with a naughter for some reason, making some melting-fading generous sounds to the manner of Tuvinsky brass instruments instead, she, with all his cat, began to yell from all his cat, But for the first time in his life, a 12-year-old Misha grabbed his heart in his life, and when he was departed, he began to hate dusly with hatred. And once, when Pisyun once again went to scold and the grace in the joy for half an hour, looking at the wonderful pokest patterns in the toilet, and Misha and I stayed to blew in the Pisyun room in two digs. Then I noticed that the duskey conspiratorial looks out of the chair and, pure one eye, palette in Mishina side. I have shown my Mishe and just wanted something to let something rouse, as Suddenly Misha, the grandson of the Voroshilovsky Arrow, Nifiga is not confused, a powerful breath gathered all the splashed in the head of the snot (grams I think 200, no less - Winter was) and savory With the gastrip, Trumpped Doss directly to the "face". I was even confused somehow. The only meter of one and a half passed the duskey, but with such impressions that Alina Kabaeva did not dream. After a couple of days, the pray began to climb little. Pisyun said that it was on the nervous soil, but we knew with Misha that after such a charge of Gaimarite did not live in the head - so she was still lucky, you can say ...
Pussyun cat was called Dosi. Dusya was a merciless star - absorbed with a scatter into the walls, waved nafig past a bowl with milk hares in the floor, pokratilas incomprehensible faces. Dosus, by the way, she was purely formally, because he was responding to the dus, and on Vasya with Petya, and "went to the dick." In general, it was not a tenant in any case - helped her took at birth at birth, and according to the laws of nature, she had to skate to the line even in early childhood, when instead of Titki picked up Harey Mama in the asshole - but here, damn, in the plans of natural selection The famous Greenpisovets Pisyun intervened. He dusted a defective dusu on some kind of garbage and the pan, naturally, in the house - it was at the same time in the course of the last time, when Pisyun fully held a shaggy feast in his hands, because when he had grown and turned into a three-color lopowocho-squint pofigen, she I started moving and fuck you catch it. I moved a wonder that I had an impression that I was also created on the go, and if it was delayed in one place for more than ten seconds, it means either she slept, either nah. Well, or thought - periodically a short-term attacks of calm happened to it: she didn't have a melancholy banks in an unknown direction and stayed at some hemisphere on this time - well, depending on the result, he began in a second and a half Desperately tugging either to the left, or to the right, then usually absorbed by the Hanban in the wall, bounced off, breaking his head in the opposite direction, Taranila the door and, ofigeyev finally from such an abundance of obstacles began to be tied up to the curtains. There, somewhere under the ceiling, suddenly, again, silenced with such bread, like "in, fucking! Where am I? .. ", again thought, unexpectedly bubbled, with a fright I was enthusiastic in the baguette, fell skept on the windowsill and began to chase through the housing - wool end, eyes on a dick, fucking. I think that this would look like a feline version of Alina Kabaeva's hybrid and Zhanna Aguzarova. Observing such garbage, Misha repeatedly spoke Pisyuna, like "Pisnun, she is getting blind with you!". "Yes, not, not! - Soothed himself Pisyun - simple. At first, Dusin Dvizha caused me to disorientation and attacks of marine sickness, and Misha was afraid of her at all and did not love it at all. Because once, nifiga does not see Dosu on the background of the Pisyunovsky carpet (probably bound to the same Daltonian, which Misha Sweater Red Zaherchil), Misha came on her bullball. And since there for some reason, I didn't die with a naughter for some reason, making some melting-fading generous sounds to the manner of Tuvinsky brass instruments instead, she, with all his cat, began to yell from all his cat, But for the first time in his life, a 12-year-old Misha grabbed his heart in his life, and when he was departed, he began to hate dusly with hatred. And once, when Pisyun once again went to scold and the grace in the joy for half an hour, looking at the wonderful pokest patterns in the toilet, and Misha and I stayed to blew in the Pisyun room in two digs. Then I noticed that the duskey conspiratorial looks out of the chair and, pure one eye, palette in Mishina side. I have shown my Mishe and just wanted something to let something rouse, as Suddenly Misha, the grandson of the Voroshilovsky Arrow, Nifiga is not confused, a powerful breath gathered all the splashed in the head of the snot (grams I think 200, no less - Winter was) and savory With the gastrip, Trumpped Doss directly to the "face". I was even confused somehow. The only meter of one and a half passed the duskey, but with such impressions that Alina Kabaeva did not dream. After a couple of days, the pray began to climb little. Pisyun said that it was on the nervous soil, but we knew with Misha that after such a charge of Gaimarite did not live in the head - so she was still lucky, you can say ...