Тарас Григорович Шевченко - Гайдамаки ч.21
текст песни
17
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Тарас Григорович Шевченко - Гайдамаки ч.21 - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
ГОНТА В УМАНІ
Хвалилися гайдамаки,
На Умань ідучи:
«Будем драти, пане-брате,
З китайки онучі».
Минають дні, минає літо,
А Україна, знай, горить;
По селах голі плачуть діти —
Батьків немає. Шелестить
Пожовкле листя по діброві;
Гуляють хмари; сонце спить;
Нігде не чуть людської мови;
Тілько звір виє по селу,
Гризучи трупи. Не ховали,
Вовків ляхами годували,
Аж поки снігом занесло
Огризки вовчі...
Не спинила хуртовина
Пекельної кари:
Ляхи мерзли, а козаки
Грілись на пожарі.
Встала й весна, чорну землю
Сонну розбудила,
Уквітчала її рястом,
Барвінком укрила;
І на полі жайворонок,
Соловейко в гаї
Землю, убрану весною,
Вранці зострічають...
Рай, та й годі! А для кого?
Для людей. А люде?
Не хотять на його й глянуть,
А глянуть — огудять.
Треба кров’ю домальовать,
Освітить пожаром:
Сонця мало, рясту мало
І багато хмари.
Пекла мало!.. Люде, люде!
Коли то з вас буде
Того добра, що маєте?
Чудні, чудні люде!
Не спинила весна крові,
Ні злості людської.
Тяжко глянуть; а згадаєм —
Так було і в Трої.
Так і буде.
Гайдамаки
Гуляють, карають;
Де проїдуть — земля горить,
Кров’ю підпливає.
Придбав Максим собі сина
На всю Україну.
Хоч не рідний син Ярема,
А щира дитина.
Максим ріже, а Ярема
Не ріже — лютує:
З ножем в руках, на пожарах
І днює й ночує.
Не милує, не минає
Нігде ні одного;
За титаря ляхам платить,
За батька святого;
За Оксану... Та й зомліє,
Згадавши Оксану.
А Залізняк: «Гуляй, сину,
Поки доля встане!
Погуляєм!»
Погуляли —
Купою на купі
Од Києва до Умані
Лягли ляхи трупом.
Як та хмара, гайдамаки
Умань обступили
Опівночі; до схід сонця
Умань затопили;
Затопили, закричали:
«Карай ляха знову!»
Покотились по базару
Кінні narodowi;
Покотились малі діти
І каліки хворі.
Ґвалт і галас. На базарі,
Як посеред моря
Кровавого, стоїть Гонта
З Максимом завзятим.
Кричать удвох: «Добре, діти!
Отак їх, проклятих!»
Хвалилися гайдамаки,
На Умань ідучи:
«Будем драти, пане-брате,
З китайки онучі».
Минають дні, минає літо,
А Україна, знай, горить;
По селах голі плачуть діти —
Батьків немає. Шелестить
Пожовкле листя по діброві;
Гуляють хмари; сонце спить;
Нігде не чуть людської мови;
Тілько звір виє по селу,
Гризучи трупи. Не ховали,
Вовків ляхами годували,
Аж поки снігом занесло
Огризки вовчі...
Не спинила хуртовина
Пекельної кари:
Ляхи мерзли, а козаки
Грілись на пожарі.
Встала й весна, чорну землю
Сонну розбудила,
Уквітчала її рястом,
Барвінком укрила;
І на полі жайворонок,
Соловейко в гаї
Землю, убрану весною,
Вранці зострічають...
Рай, та й годі! А для кого?
Для людей. А люде?
Не хотять на його й глянуть,
А глянуть — огудять.
Треба кров’ю домальовать,
Освітить пожаром:
Сонця мало, рясту мало
І багато хмари.
Пекла мало!.. Люде, люде!
Коли то з вас буде
Того добра, що маєте?
Чудні, чудні люде!
Не спинила весна крові,
Ні злості людської.
Тяжко глянуть; а згадаєм —
Так було і в Трої.
Так і буде.
Гайдамаки
Гуляють, карають;
Де проїдуть — земля горить,
Кров’ю підпливає.
Придбав Максим собі сина
На всю Україну.
Хоч не рідний син Ярема,
А щира дитина.
Максим ріже, а Ярема
Не ріже — лютує:
З ножем в руках, на пожарах
І днює й ночує.
Не милує, не минає
Нігде ні одного;
За титаря ляхам платить,
За батька святого;
За Оксану... Та й зомліє,
Згадавши Оксану.
А Залізняк: «Гуляй, сину,
Поки доля встане!
Погуляєм!»
Погуляли —
Купою на купі
Од Києва до Умані
Лягли ляхи трупом.
Як та хмара, гайдамаки
Умань обступили
Опівночі; до схід сонця
Умань затопили;
Затопили, закричали:
«Карай ляха знову!»
Покотились по базару
Кінні narodowi;
Покотились малі діти
І каліки хворі.
Ґвалт і галас. На базарі,
Як посеред моря
Кровавого, стоїть Гонта
З Максимом завзятим.
Кричать удвох: «Добре, діти!
Отак їх, проклятих!»
ГОНТА В УМАНИ
Хвастались гайдамаки,
На Умань идя:
«Будем рвать, господин брат,
С китайки портянки».
Проходят дни, проходит лето,
А Украина, знай, горит;
По селам голые плачут дети.
Родителей нет. Шелестит
Пожелтевшие листья по дубраве;
Гуляют тучи; солнце спит;
Нигде не слышно человеческого языка;
Только зверь воет по деревне,
Грязя трупы. Не хоронили,
Волков кормили ляхами,
Пока снегом занесло
Огрызки волчьи...
Не остановила метель
Адской казни:
Ляхи мерзли, а казаки
Грелись на пожаре.
Встала и весна, черная земля
Сонная разбудила,
Уцветала ее обильно,
Барвинком укрыла;
И на поле жаворонок,
Соловей в роще
Землю, убранную весной,
Утром встречают...
Рай, и только! А для кого?
Для людей. А люди?
Не хотят на него и глянуть,
А глянуть — огудят.
Надо кровью домаловать,
Осветит пожаром:
Солнца мало, обильно мало
И много облаков.
Ад мало!.. Люди, люди!
Когда-то из вас будет
Того добра, что есть?
Чудные, странные люди!
Не остановила весна крови,
Нет злобы человеческой.
Тяжело глянуть; а вспомним -
Так было и в Трое.
Так и будет.
Гайдамаки
Гуляют, наказывают;
Где проедут земля горит,
Кровью подплывает.
Приобрел Максим себе сына
Во всю Украину.
Хоть не родной сын Ярема,
А искренний ребенок.
Максим режет, а Ярема
Не режет — свирепствует:
С ножом в руках, на пожарах
И днеет и ночует.
Не милует, не проходит
Нигде ни одного;
За титаря ляхам платит,
При отце святом;
За Оксану... Да и потеряет сознание,
Вспомнив Оксану.
А Железняк: «Играй, сынок,
Пока судьба встанет!
Погуляем!»
Погуляли -
Кучей на куче
От Киева в Умань
Легли ляхи трупом.
Как туча, гайдамаки
Умань обступили
В полночь; к восходу солнца
Умань затопили;
Затопили, закричали:
«Край ляха снова!»
Покатились по базару
Конные narodowi;
Покатились маленькие дети
И калеки больны.
Насилие и шум. На базаре,
Как посреди моря
Кровавого стоит Гонта
С Максимом упорным.
Кричат вдвоем: «Хорошо, дети!
Так их, проклятых!
Хвастались гайдамаки,
На Умань идя:
«Будем рвать, господин брат,
С китайки портянки».
Проходят дни, проходит лето,
А Украина, знай, горит;
По селам голые плачут дети.
Родителей нет. Шелестит
Пожелтевшие листья по дубраве;
Гуляют тучи; солнце спит;
Нигде не слышно человеческого языка;
Только зверь воет по деревне,
Грязя трупы. Не хоронили,
Волков кормили ляхами,
Пока снегом занесло
Огрызки волчьи...
Не остановила метель
Адской казни:
Ляхи мерзли, а казаки
Грелись на пожаре.
Встала и весна, черная земля
Сонная разбудила,
Уцветала ее обильно,
Барвинком укрыла;
И на поле жаворонок,
Соловей в роще
Землю, убранную весной,
Утром встречают...
Рай, и только! А для кого?
Для людей. А люди?
Не хотят на него и глянуть,
А глянуть — огудят.
Надо кровью домаловать,
Осветит пожаром:
Солнца мало, обильно мало
И много облаков.
Ад мало!.. Люди, люди!
Когда-то из вас будет
Того добра, что есть?
Чудные, странные люди!
Не остановила весна крови,
Нет злобы человеческой.
Тяжело глянуть; а вспомним -
Так было и в Трое.
Так и будет.
Гайдамаки
Гуляют, наказывают;
Где проедут земля горит,
Кровью подплывает.
Приобрел Максим себе сына
Во всю Украину.
Хоть не родной сын Ярема,
А искренний ребенок.
Максим режет, а Ярема
Не режет — свирепствует:
С ножом в руках, на пожарах
И днеет и ночует.
Не милует, не проходит
Нигде ни одного;
За титаря ляхам платит,
При отце святом;
За Оксану... Да и потеряет сознание,
Вспомнив Оксану.
А Железняк: «Играй, сынок,
Пока судьба встанет!
Погуляем!»
Погуляли -
Кучей на куче
От Киева в Умань
Легли ляхи трупом.
Как туча, гайдамаки
Умань обступили
В полночь; к восходу солнца
Умань затопили;
Затопили, закричали:
«Край ляха снова!»
Покатились по базару
Конные narodowi;
Покатились маленькие дети
И калеки больны.
Насилие и шум. На базаре,
Как посреди моря
Кровавого стоит Гонта
С Максимом упорным.
Кричат вдвоем: «Хорошо, дети!
Так их, проклятых!
Другие песни исполнителя: