Тарас Григорович Шевченко - Гайдамаки. ч.7
текст песни
19
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Тарас Григорович Шевченко - Гайдамаки. ч.7 - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Довго вони, як бачите,
Меж мови-розмови
Цілувались, обнімались
З усієї сили;
То плакали, то божились,
То ще раз божились.
Їй Ярема розказував,
Як жить вони будуть
Укупочці, як золото
І долю добуде,
Як виріжуть гайдамаки
Ляхів в Україні,
Як він буде панувати,
Коли не загине.
Аж обридло, слухаючи,
Далебі, дівчата!
«Ото який! Мов і справді
Обридло!»
А мати
Або батько як побачать,
Що ви, мої любі,
Таке диво читаєте, —
Гріха на всю губу!
Тоді, тоді... Та цур йому,
А дуже цікаве!
А надто вам розказать би,
Як козак чорнявий
Під вербою, над водою,
Обнявшись, сумує;
А Оксана, як голубка,
Воркує, цілує;
То заплаче, то зомліє,
Головоньку схилить:
«Серце моє, доле моя!
Соколе мій милий!
Мій!..» Аж верби нагинались
Слухать тую мову.
Ото мова! Не розкажу,
Мої чорноброві,
Не розкажу против ночі,
А то ще присниться.
Нехай собі розійдуться
Так, як ізійшлися, —
Тихесенько, гарнесенько,
Щоб ніхто не бачив
Ні дівочі дрібні сльози,
Ні щирі козачі.
Нехай собі... Може, ще раз
Вони на сім світі
Зострінуться... Побачимо...
А тим часом світить
З усіх вікон у титаря.
Що-то там твориться?
Треба глянуть та розказать...
Бодай не дивиться!
Бодай не дивитись, бодай не казати!
Бо за людей сором, бо серце болить
Гляньте, подивіться: то конфедерати,
Люде, що зібрались волю боронить.
Боронять, прокляті... Будь проклята мати,
І день і година, коли понесла,
Коли породила, на світ привела!
Дивіться, що роблять у титаря в хаті
Пекельнії діти.
У печі пала
Огонь і світить на всю хату,
В кутку собакою дрижить
Проклятий жид; конфедерати
Кричать до титаря: «Хоч жить?
Скажи, де гроші?»
Той мовчить.
Налигачем скрутили руки,
Об землю вдарили — нема,
Нема ні слова.
«Мало муки!
Давайте приску! Де смола?
Кропи його! Отак! Холоне?
Мерщій же приском посипай!
Що? скажеш, шельмо?.. І не стогне!
Завзята бестія! Стривай!»
Насипали в халяви жару...
«У тім’я цвяшок закатай!»
Не витерпів святої кари,
Упав, сердега. Пропадай,
Душа, без сповіді святої!
«Оксано, дочко!» — та й умер.
Ляхи задумалися, стоя,
Хоч і запеклі.
«Що ж тепер?
Панове, ради! Поміркуєм,
Тепер з ним нічого робить.
Запалим церкву!»
«Ґвалт! рятуйте!
Хто в Бога вірує!» — кричить
Надворі голос що є сили.
Ляхи зомліли. «Хто такий?»
Оксана в двері: «Вбили! вбили!»
Та й пада крижем. А старший
Махнув рукою на громаду.
Понура шляхта, мов хорти,
За двері вийшли. Сам позаду
Бере зомлілую...
Де ж ти,
Яремо, де ти? подивися!
А він, мандруючи, співа,
Як Наливайко з ляхом бився.
Ляхи пропали; нежива
Пропала з ними і Оксана.
Собаки де-де по Вільшаній
Загавкають та й замовчать.
Біліє місяць; люде сплять,
І титар спить... Не рано встане:
Навіки, праведний, заснув.
Горіло світло, погасало,
Погасло... Мертвий мов здригнув.
І сумно-сумно в хаті стало.
Меж мови-розмови
Цілувались, обнімались
З усієї сили;
То плакали, то божились,
То ще раз божились.
Їй Ярема розказував,
Як жить вони будуть
Укупочці, як золото
І долю добуде,
Як виріжуть гайдамаки
Ляхів в Україні,
Як він буде панувати,
Коли не загине.
Аж обридло, слухаючи,
Далебі, дівчата!
«Ото який! Мов і справді
Обридло!»
А мати
Або батько як побачать,
Що ви, мої любі,
Таке диво читаєте, —
Гріха на всю губу!
Тоді, тоді... Та цур йому,
А дуже цікаве!
А надто вам розказать би,
Як козак чорнявий
Під вербою, над водою,
Обнявшись, сумує;
А Оксана, як голубка,
Воркує, цілує;
То заплаче, то зомліє,
Головоньку схилить:
«Серце моє, доле моя!
Соколе мій милий!
Мій!..» Аж верби нагинались
Слухать тую мову.
Ото мова! Не розкажу,
Мої чорноброві,
Не розкажу против ночі,
А то ще присниться.
Нехай собі розійдуться
Так, як ізійшлися, —
Тихесенько, гарнесенько,
Щоб ніхто не бачив
Ні дівочі дрібні сльози,
Ні щирі козачі.
Нехай собі... Може, ще раз
Вони на сім світі
Зострінуться... Побачимо...
А тим часом світить
З усіх вікон у титаря.
Що-то там твориться?
Треба глянуть та розказать...
Бодай не дивиться!
Бодай не дивитись, бодай не казати!
Бо за людей сором, бо серце болить
Гляньте, подивіться: то конфедерати,
Люде, що зібрались волю боронить.
Боронять, прокляті... Будь проклята мати,
І день і година, коли понесла,
Коли породила, на світ привела!
Дивіться, що роблять у титаря в хаті
Пекельнії діти.
У печі пала
Огонь і світить на всю хату,
В кутку собакою дрижить
Проклятий жид; конфедерати
Кричать до титаря: «Хоч жить?
Скажи, де гроші?»
Той мовчить.
Налигачем скрутили руки,
Об землю вдарили — нема,
Нема ні слова.
«Мало муки!
Давайте приску! Де смола?
Кропи його! Отак! Холоне?
Мерщій же приском посипай!
Що? скажеш, шельмо?.. І не стогне!
Завзята бестія! Стривай!»
Насипали в халяви жару...
«У тім’я цвяшок закатай!»
Не витерпів святої кари,
Упав, сердега. Пропадай,
Душа, без сповіді святої!
«Оксано, дочко!» — та й умер.
Ляхи задумалися, стоя,
Хоч і запеклі.
«Що ж тепер?
Панове, ради! Поміркуєм,
Тепер з ним нічого робить.
Запалим церкву!»
«Ґвалт! рятуйте!
Хто в Бога вірує!» — кричить
Надворі голос що є сили.
Ляхи зомліли. «Хто такий?»
Оксана в двері: «Вбили! вбили!»
Та й пада крижем. А старший
Махнув рукою на громаду.
Понура шляхта, мов хорти,
За двері вийшли. Сам позаду
Бере зомлілую...
Де ж ти,
Яремо, де ти? подивися!
А він, мандруючи, співа,
Як Наливайко з ляхом бився.
Ляхи пропали; нежива
Пропала з ними і Оксана.
Собаки де-де по Вільшаній
Загавкають та й замовчать.
Біліє місяць; люде сплять,
І титар спить... Не рано встане:
Навіки, праведний, заснув.
Горіло світло, погасало,
Погасло... Мертвий мов здригнув.
І сумно-сумно в хаті стало.
Пока вы видите,
Границы языкового конверта
Они поцеловались, обнялись
Со всей властью;
Затем они плакали, затем их поклялись,
Так что они были ушами.
Ярема сказала ей,
Как они живут
Ошибка как золото
И судьба закончится,
Как вырубат Haydamaks
Liakhs в Украине,
Как будет доминировать,
Когда он не умрет.
Уже скучно, слушая,
Слушай, девочки!
"Что! Языки и действительно
Скучающий! "
И мать
Или отец, как они видят,
Что ты, моя дорогая,
Вы читаете это чудо -
Грех на всей губе!
Тогда тогда ... и Цур для него,
И очень интересно!
И тоже, чтобы сказать тебе,
Как казак черный
Под ивой, над водой,
Обнимая, пропускает;
И Оксана, как голубь,
Бруты, поцелуи;
Тогда мы будем плакать, затем встанем,
Голова поклонится:
«Мое сердце, моя дорогая!
Моя милая милая!
Мой! .. »уже были сгибаются ивы
Слушайте этот язык.
Вот язык! я не скажу вам
Мой черный киш,
Я не скажу против ночи,
И тогда он будет мечтать.
Пусть они рассеяются
Как выход, -
Тихо, красиво,
Что никто не может видеть
Нет маленьких слез девы,
Нет искренних казаков.
Позволь себе ... может
Они на семи мирах
Они будут ... увидеть ...
Тем временем сияет
Из всех окон в титаре.
Что там происходит?
Нам нужно смотреть и сказать ...
По крайней мере, не смотрю!
Не смотрите, по крайней мере, не сказать!
Для людей стыдно, потому что сердце болит
Смотри, смотри: Конфедераты,
Люди, которые собрались, будут защищать волю.
Победил, черт возьми ... будь чертовски мать,
И в тот день и час, когда это заняло,
Когда она родила, она принесла это!
Посмотрите, что они делают в Titar в доме
Адские дети.
В печи
Огонь и сияет на весь дом,
В углу собака пожимает плечами
Проклятый еврей; Конфедераты
Они кричат Титару: «Хотя они живут?
Скажи мне, где деньги? »
Он молчит.
Позор
На земле попал - нет,
Там нет слова.
«Есть мало мучений!
Давай спешаем! Где смола?
Бей это! Ах, да! Холодный?
Посыпаться в Deadr!
Что? Вы говорите, Шелмо? .. И это не стонат!
Веселый Бести! Подожди! "
Они вылились в халяву тепла ...
"В тимусе ногтя!"
Не выдержал святого наказания,
Он упал, сердце. Пропадать,
Душа, без признания святого!
"Оксано, дочь!" - И умер.
Лиах подумал, стой,
Хотя яростный.
«Что сейчас?
Господа, советы! Мышление,
Теперь он ничего не делает с ним.
Световая церковь! »
"Рукус! Сохрани это!
Кто верит в Бога! » - кричит
Внешний голос, это силы.
Кровати были ранены. "Кто?"
Оксана у двери: «Убит! Убит! »
И падение - лед. И старший
Он помахал рукой на сообщество.
Благородное джентри, как борзая,
Дверь вышла. Позади себя
Берет Zomlilou ...
Где ты,
Ярив, где ты? Смотреть!
И он путешествует, поет,
Как Найлико сражался с Льяхом.
Кровати исчезли; неодушевленный
Оксана ушла с ними.
Собаки где -то на Вилььяне
Они будут убиты и молчат.
Луна белая; люди спят,
И титр спит ... не рано, чтобы подняться:
Навсегда, праведно, уснул.
Свет горел, он был погашен,
Это вышло ... мертвый моргание.
И, к сожалению, в доме стало.
Границы языкового конверта
Они поцеловались, обнялись
Со всей властью;
Затем они плакали, затем их поклялись,
Так что они были ушами.
Ярема сказала ей,
Как они живут
Ошибка как золото
И судьба закончится,
Как вырубат Haydamaks
Liakhs в Украине,
Как будет доминировать,
Когда он не умрет.
Уже скучно, слушая,
Слушай, девочки!
"Что! Языки и действительно
Скучающий! "
И мать
Или отец, как они видят,
Что ты, моя дорогая,
Вы читаете это чудо -
Грех на всей губе!
Тогда тогда ... и Цур для него,
И очень интересно!
И тоже, чтобы сказать тебе,
Как казак черный
Под ивой, над водой,
Обнимая, пропускает;
И Оксана, как голубь,
Бруты, поцелуи;
Тогда мы будем плакать, затем встанем,
Голова поклонится:
«Мое сердце, моя дорогая!
Моя милая милая!
Мой! .. »уже были сгибаются ивы
Слушайте этот язык.
Вот язык! я не скажу вам
Мой черный киш,
Я не скажу против ночи,
И тогда он будет мечтать.
Пусть они рассеяются
Как выход, -
Тихо, красиво,
Что никто не может видеть
Нет маленьких слез девы,
Нет искренних казаков.
Позволь себе ... может
Они на семи мирах
Они будут ... увидеть ...
Тем временем сияет
Из всех окон в титаре.
Что там происходит?
Нам нужно смотреть и сказать ...
По крайней мере, не смотрю!
Не смотрите, по крайней мере, не сказать!
Для людей стыдно, потому что сердце болит
Смотри, смотри: Конфедераты,
Люди, которые собрались, будут защищать волю.
Победил, черт возьми ... будь чертовски мать,
И в тот день и час, когда это заняло,
Когда она родила, она принесла это!
Посмотрите, что они делают в Titar в доме
Адские дети.
В печи
Огонь и сияет на весь дом,
В углу собака пожимает плечами
Проклятый еврей; Конфедераты
Они кричат Титару: «Хотя они живут?
Скажи мне, где деньги? »
Он молчит.
Позор
На земле попал - нет,
Там нет слова.
«Есть мало мучений!
Давай спешаем! Где смола?
Бей это! Ах, да! Холодный?
Посыпаться в Deadr!
Что? Вы говорите, Шелмо? .. И это не стонат!
Веселый Бести! Подожди! "
Они вылились в халяву тепла ...
"В тимусе ногтя!"
Не выдержал святого наказания,
Он упал, сердце. Пропадать,
Душа, без признания святого!
"Оксано, дочь!" - И умер.
Лиах подумал, стой,
Хотя яростный.
«Что сейчас?
Господа, советы! Мышление,
Теперь он ничего не делает с ним.
Световая церковь! »
"Рукус! Сохрани это!
Кто верит в Бога! » - кричит
Внешний голос, это силы.
Кровати были ранены. "Кто?"
Оксана у двери: «Убит! Убит! »
И падение - лед. И старший
Он помахал рукой на сообщество.
Благородное джентри, как борзая,
Дверь вышла. Позади себя
Берет Zomlilou ...
Где ты,
Ярив, где ты? Смотреть!
И он путешествует, поет,
Как Найлико сражался с Льяхом.
Кровати исчезли; неодушевленный
Оксана ушла с ними.
Собаки где -то на Вилььяне
Они будут убиты и молчат.
Луна белая; люди спят,
И титр спит ... не рано, чтобы подняться:
Навсегда, праведно, уснул.
Свет горел, он был погашен,
Это вышло ... мертвый моргание.
И, к сожалению, в доме стало.
Другие песни исполнителя: