Феодосья Ефимовна Июдина - Иван Грозный и сын
текст песни
16
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Феодосья Ефимовна Июдина - Иван Грозный и сын - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Как у нашего у князя у Владимира
да начинался пир да пированьице,
и начинался стол да столованьице.
Как на том пиру все наедалися,
да и на том пиру все напивалися.
Безумный хвастает да молодой женой,
умный хвастает да о́тцом-матерью,
уж как инный-от же ещё золотой казной.
Ещё грозный Царь Иван Васильевич
да хвастал силушкой своей он богатырскою:
Я повыведу измену с каменно́й Москвы,
я повыпущу туманы с синего́ моря́.
Говорил ему тут сын Фёдо́р Иванович:
да уж ты грозный ты наш батюшка Иван Васильевич,
не повывести измены с каменно́й Москвы,
и не повыпустить туманы с синего́ моря́.
Уж как этое-то слово тут не в нрав пришло,
да и не в нрав пришло ж ему, не по́ люби.
Он искал таких-то злых бога́тырей
да ещё в самую Крестовскую заутреню,
когда ударят в самый больший колокол.
Тут нашёлся пёс Потанюшка Скурлапов сын,
и он повёл-то на болото на Кули́ково,
и он повёл туда ко смерти ко напрасливой.
Тут проведала всё Фёдорова матушка,
да поскорёшенько бежала к братцу к родному,
уж братцу родному Никитушке Романову:
Уж ты братец мой, да ты родимый мой,
как не стало печь в Москве да красно солнышко,
и не стало у нас Фёдора Иванова.
Тут нашёлся пёс Потанюшка Скурлапов сын,
да он увёз-то на болото на Кули́ково,
да он ко той ко плахе белодубовой,
и ко той ко смерти ко напрасливой.
Поскорёшенько Никита одевается,
да поскорёшенько Романов снаряжается.
Обувает сапожонки на праву́ ногу́,
да он кидает-то шляпёнку на одно ухо́,
одевает он шубёнку на одно плечо.
Только видли добра молодца тут сядучи,
да а не видли добра молодца поедучи.
Со двора поехал не воротами,
да полём чистым ехал, не дорогою.
Он крико́м кричал да сам рукой махал:
Да хоть ты съешь кусок, Потанюшка, подавишься,
да хоть не съешь куска, Потанюшка, подавишься.
Он приехал-то ко плахе к белодубовой,
да ко той ко смерти ко напрасливой.
Уж он взял к себе тут крестничка любимого
да за белы́ руки́ да за златы́ перстни́;
а Потанюшке он голову́ срубил.
Приезжает он ко Фёдору Ива́нову:
Да уж ты грозный ты наш батюшка Иван Васильевич,
поздравляю тебя, грозный царь Иван Васильевич,
да со моей женой да со твоей сестрой,
да е́щё с дву́ма тей богатыма:
да как со первыим бога́тырем
да и со Фёдором Ива́новым,
а со дру́гим-то бога́тырем
да с Иванушкой Ива́новым.
Да е́щё что же ты, Никита, надсмехаешься,
да е́щё что же ты, Романов, надсмехаешься?
Уж как я ль тебе, Никита, голову́ срублю,
да уж как я ль тебе, Романов, голову́ срублю.
Я бы дал тому, да кто бы спас его,
да я бы дал ему да злата-се́ребра,
да я бы дал ему дак города да с пригоро́дками.
Мне не надо злата-се́ребра,
да городов мне-ка́ не надо с пригоро́дками;
да вот возьми себе тут крестничка любимого.
да начинался пир да пированьице,
и начинался стол да столованьице.
Как на том пиру все наедалися,
да и на том пиру все напивалися.
Безумный хвастает да молодой женой,
умный хвастает да о́тцом-матерью,
уж как инный-от же ещё золотой казной.
Ещё грозный Царь Иван Васильевич
да хвастал силушкой своей он богатырскою:
Я повыведу измену с каменно́й Москвы,
я повыпущу туманы с синего́ моря́.
Говорил ему тут сын Фёдо́р Иванович:
да уж ты грозный ты наш батюшка Иван Васильевич,
не повывести измены с каменно́й Москвы,
и не повыпустить туманы с синего́ моря́.
Уж как этое-то слово тут не в нрав пришло,
да и не в нрав пришло ж ему, не по́ люби.
Он искал таких-то злых бога́тырей
да ещё в самую Крестовскую заутреню,
когда ударят в самый больший колокол.
Тут нашёлся пёс Потанюшка Скурлапов сын,
и он повёл-то на болото на Кули́ково,
и он повёл туда ко смерти ко напрасливой.
Тут проведала всё Фёдорова матушка,
да поскорёшенько бежала к братцу к родному,
уж братцу родному Никитушке Романову:
Уж ты братец мой, да ты родимый мой,
как не стало печь в Москве да красно солнышко,
и не стало у нас Фёдора Иванова.
Тут нашёлся пёс Потанюшка Скурлапов сын,
да он увёз-то на болото на Кули́ково,
да он ко той ко плахе белодубовой,
и ко той ко смерти ко напрасливой.
Поскорёшенько Никита одевается,
да поскорёшенько Романов снаряжается.
Обувает сапожонки на праву́ ногу́,
да он кидает-то шляпёнку на одно ухо́,
одевает он шубёнку на одно плечо.
Только видли добра молодца тут сядучи,
да а не видли добра молодца поедучи.
Со двора поехал не воротами,
да полём чистым ехал, не дорогою.
Он крико́м кричал да сам рукой махал:
Да хоть ты съешь кусок, Потанюшка, подавишься,
да хоть не съешь куска, Потанюшка, подавишься.
Он приехал-то ко плахе к белодубовой,
да ко той ко смерти ко напрасливой.
Уж он взял к себе тут крестничка любимого
да за белы́ руки́ да за златы́ перстни́;
а Потанюшке он голову́ срубил.
Приезжает он ко Фёдору Ива́нову:
Да уж ты грозный ты наш батюшка Иван Васильевич,
поздравляю тебя, грозный царь Иван Васильевич,
да со моей женой да со твоей сестрой,
да е́щё с дву́ма тей богатыма:
да как со первыим бога́тырем
да и со Фёдором Ива́новым,
а со дру́гим-то бога́тырем
да с Иванушкой Ива́новым.
Да е́щё что же ты, Никита, надсмехаешься,
да е́щё что же ты, Романов, надсмехаешься?
Уж как я ль тебе, Никита, голову́ срублю,
да уж как я ль тебе, Романов, голову́ срублю.
Я бы дал тому, да кто бы спас его,
да я бы дал ему да злата-се́ребра,
да я бы дал ему дак города да с пригоро́дками.
Мне не надо злата-се́ребра,
да городов мне-ка́ не надо с пригоро́дками;
да вот возьми себе тут крестничка любимого.
Like our prince with Vladimir
Yes, a feast and a feast began,
And the table and the dining room began.
How at that feast everyone was eaten,
Yes, and at that feast everything fell.
Crazy boasts and young wife
Smart boasts and by the Ottz Mother
Already like Innia, it’s still a golden treasury.
Still Terrible King Ivan Vasilievich
Yes, he boasted of his silushka, he is heroic:
I will go to treason with the Kamenny of Moscow,
I will release fogs from the blue sea.
The son Fyodor Ivanovich told him here:
Yes, you are a formidable you are our father Ivan Vasilievich,
Do not get betrayal with the Kamenny of Moscow,
And do not release fogs from the blue sea.
How this word did not come here,
Yes, and it was not a moral who came to him, do not love him.
He was looking for such evil gods
Yes, even in the most crusad, I am a member
When they hit the largest bell.
Then there was a dog a dance of Skurlapov son,
And he led to the swamp to Kulikovo,
And he led there to death in vain.
Here I spent everything Fedorova mother,
Yes, I fled to my brother’s brother.
Brother to my native Nikitushka Romanov:
You are my brother, you are my darling,
how it was not the bake in Moscow and the red sun,
And we did not have Fedor Ivanov.
Then there was a dog a dance of Skurlapov son,
Yes, he led him to the swamp on Kulikovo,
Yes, he is to the one to the block of Belodubova,
And to that death to the vain.
Nickita is worn in a nursery,
Yes, native Romanov is equipped.
He puts his shoes for the right,
Yes, he throws a hat for one step,
He dresses a fur coat on one shoulder.
Only the good of the fellow here is sitting here,
Yes, and did not see the good of the young man.
I didn’t go from the yard,
Yes, the field was pure, not a road.
He shouted screaming and waved his hand himself:
Yes, at least you eat a piece, dance, choke,
Yes, at least you don’t eat a piece, dance, choke.
He came to the block to Belodubova,
Yes, to that death to the vain.
He took to him a godson of his beloved here
Yes, for the white hand and for the golden rings;
And he cut off his head with a dance.
He comes to Fyodor Ivanov:
Yes, you are a formidable you are our father Ivan Vasilievich,
I congratulate you, the formidable king Ivan Vasilievich,
Yes, with my wife and with your sister,
Yes, with two tey is rich:
Yes, as with the first gods
And with Fedor Ivanov,
And with a friend of the god
Yes, with Ivanushka Ivanov.
Yes, what are you, Nikita, laugh,
Yes, what are you, Romanov, laugh?
How I, Nikita, will cut off my head,
Yes, how am I, Romanov, I will cut my head.
I would give him who would save him
Yes, I would give him yes Zlata-searra,
Yes, I would give him a duck of the city and with a suburbs.
I do not need a gold-searra,
Yes, I do not need cities with suburbs;
Yes, take yourself the godson of your beloved here.
Yes, a feast and a feast began,
And the table and the dining room began.
How at that feast everyone was eaten,
Yes, and at that feast everything fell.
Crazy boasts and young wife
Smart boasts and by the Ottz Mother
Already like Innia, it’s still a golden treasury.
Still Terrible King Ivan Vasilievich
Yes, he boasted of his silushka, he is heroic:
I will go to treason with the Kamenny of Moscow,
I will release fogs from the blue sea.
The son Fyodor Ivanovich told him here:
Yes, you are a formidable you are our father Ivan Vasilievich,
Do not get betrayal with the Kamenny of Moscow,
And do not release fogs from the blue sea.
How this word did not come here,
Yes, and it was not a moral who came to him, do not love him.
He was looking for such evil gods
Yes, even in the most crusad, I am a member
When they hit the largest bell.
Then there was a dog a dance of Skurlapov son,
And he led to the swamp to Kulikovo,
And he led there to death in vain.
Here I spent everything Fedorova mother,
Yes, I fled to my brother’s brother.
Brother to my native Nikitushka Romanov:
You are my brother, you are my darling,
how it was not the bake in Moscow and the red sun,
And we did not have Fedor Ivanov.
Then there was a dog a dance of Skurlapov son,
Yes, he led him to the swamp on Kulikovo,
Yes, he is to the one to the block of Belodubova,
And to that death to the vain.
Nickita is worn in a nursery,
Yes, native Romanov is equipped.
He puts his shoes for the right,
Yes, he throws a hat for one step,
He dresses a fur coat on one shoulder.
Only the good of the fellow here is sitting here,
Yes, and did not see the good of the young man.
I didn’t go from the yard,
Yes, the field was pure, not a road.
He shouted screaming and waved his hand himself:
Yes, at least you eat a piece, dance, choke,
Yes, at least you don’t eat a piece, dance, choke.
He came to the block to Belodubova,
Yes, to that death to the vain.
He took to him a godson of his beloved here
Yes, for the white hand and for the golden rings;
And he cut off his head with a dance.
He comes to Fyodor Ivanov:
Yes, you are a formidable you are our father Ivan Vasilievich,
I congratulate you, the formidable king Ivan Vasilievich,
Yes, with my wife and with your sister,
Yes, with two tey is rich:
Yes, as with the first gods
And with Fedor Ivanov,
And with a friend of the god
Yes, with Ivanushka Ivanov.
Yes, what are you, Nikita, laugh,
Yes, what are you, Romanov, laugh?
How I, Nikita, will cut off my head,
Yes, how am I, Romanov, I will cut my head.
I would give him who would save him
Yes, I would give him yes Zlata-searra,
Yes, I would give him a duck of the city and with a suburbs.
I do not need a gold-searra,
Yes, I do not need cities with suburbs;
Yes, take yourself the godson of your beloved here.