AUDIOLIBRO, Gabriel Garcia Marquez - UN DIA DE ESTOS
текст песни
46
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
AUDIOLIBRO, Gabriel Garcia Marquez - UN DIA DE ESTOS - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Gabriel García Márquez
(Aracataca, Colombia 1928—)
UN DÍA DE ÉSTOS
Los funerales de la Mamá Grande (1962)
EL LUNES AMANECIÓ tibio y sin lluvia. Don Aurelio Escovar, dentista sin título y buen madrugador, abrió su gabinete a las seis. Sacó de la vidriera una dentadura postiza montada aún en el molde de yeso y puso sobre la mesa un puñado de instrumentos que ordenó de mayor a menor, como en una exposición. Llevaba una camisa a rayas, sin cuello, cerrada arriba con un botón dorado, y los pantalones sostenidos con cargadores elásticos. Era rígido, enjuto, con una mirada que raras veces correspondía a la situación, como la mirada de los sordos.
Cuando tuvo las cosas dispuestas sobre la mesa rodó la fresa hacia el sillón de resortes y se sentó a pulir la dentadura postiza. Parecía no pensar en lo que hacía, pero trabajaba con obstinación, pedaleando en la fresa incluso cuando no se servía de ella.
Después de la ocho hizo una pausa para mirar el cielo por la ventana y vio dos gallinazos pensativos que se secaban al sol en el caballete de la casa vecina. Siguió trabajando con la idea de que antes del almuerzo volvería a llover. La voz destemplada de su hijo de once años lo sacó de su abstracción.
—Papá.
—Qué
—Dice el alcalde que si le sacas una muela.
—Dile que no estoy aquí.
Estaba puliendo un diente de oro. Lo retiró a la distancia del brazo y lo examinó con los ojos a medio cerrar. En la salita de espera volvió a gritar su hijo.
—Dice que sí estás porque te está oyendo.
El dentista siguió examinando el diente. Sólo cuando lo puso en la mesa con los trabajos terminados, dijo:
—Mejor.
Volvió a operar la fresa. De una cajita de cartón donde guardaba las cosas por hacer, sacó un puente de varias piezas y empezó a pulir el oro.
—Papá.
—Qué.
Aún no había cambiado de expresión.
—Dice que si no le sacas la mela te pega un tiro.
Sin apresurarse, con un movimiento extremadamente tranquilo, dejó de pedalear en la fresa, la retiró del sillón y abrió por completo la gaveta inferior de la mesa. Allí estaba el revólver.
—Bueno —dijo—. Dile que venga a pegármelo.
Hizo girar el sillón hasta quedar de frente a la puerta, la mano apoyada en el borde de la gaveta. El alcalde apareció en el umbral. Se había afeitado la mejilla izquierda, pero en la otra, hinchada y dolorida, tenía una barba de cinco días. El dentista vio en sus ojos marchitos muchas noches de desesperación. Cerró la gaveta con la punta de los dedos y dijo suavemente:
—Siéntese.
—Buenos días —dijo el alcalde.
—Buenos —dijo el dentista.
Mientras hervían los instrumentos, el alcalde apoyó el cráneo en el cabezal de la silla y se sintió mejor. Respiraba un olor glacial. Era un gabinete pobre: una vieja silla de madera, la fresa de pedal, y una vidriera con pomos de loza. Frente a la silla, una ventana con un cancel de tela hasta la altura de un hombre. Cuando sintió que el dentista se acercaba, el alcalde afirmó los talones y abrió la boca.
Don Aurelio Escovar le movió la cabeza hacia la luz. Después de observar la muela dañada, ajustó la mandíbula con una presión cautelosa de los dedos.
—Tiene que ser sin anestesia —dijo.
—¿Por qué?
—Porque tiene un absceso.
El alcalde lo miró en los ojos.
—Esta bien —dijo, y trató de sonreír. El dentista no le correspondió. Llevó a la mesa de trabajo la cacerola con los instrumentos hervidos y los sacó del agua con unas pinzas frías, todavía sin apresurarse. Después rodó la escupidera con la punta del zapato y fue a lavarse las manos en el aguamanil. Hizo todo sin mirar al alcalde. Pero el alcal
(Aracataca, Colombia 1928—)
UN DÍA DE ÉSTOS
Los funerales de la Mamá Grande (1962)
EL LUNES AMANECIÓ tibio y sin lluvia. Don Aurelio Escovar, dentista sin título y buen madrugador, abrió su gabinete a las seis. Sacó de la vidriera una dentadura postiza montada aún en el molde de yeso y puso sobre la mesa un puñado de instrumentos que ordenó de mayor a menor, como en una exposición. Llevaba una camisa a rayas, sin cuello, cerrada arriba con un botón dorado, y los pantalones sostenidos con cargadores elásticos. Era rígido, enjuto, con una mirada que raras veces correspondía a la situación, como la mirada de los sordos.
Cuando tuvo las cosas dispuestas sobre la mesa rodó la fresa hacia el sillón de resortes y se sentó a pulir la dentadura postiza. Parecía no pensar en lo que hacía, pero trabajaba con obstinación, pedaleando en la fresa incluso cuando no se servía de ella.
Después de la ocho hizo una pausa para mirar el cielo por la ventana y vio dos gallinazos pensativos que se secaban al sol en el caballete de la casa vecina. Siguió trabajando con la idea de que antes del almuerzo volvería a llover. La voz destemplada de su hijo de once años lo sacó de su abstracción.
—Papá.
—Qué
—Dice el alcalde que si le sacas una muela.
—Dile que no estoy aquí.
Estaba puliendo un diente de oro. Lo retiró a la distancia del brazo y lo examinó con los ojos a medio cerrar. En la salita de espera volvió a gritar su hijo.
—Dice que sí estás porque te está oyendo.
El dentista siguió examinando el diente. Sólo cuando lo puso en la mesa con los trabajos terminados, dijo:
—Mejor.
Volvió a operar la fresa. De una cajita de cartón donde guardaba las cosas por hacer, sacó un puente de varias piezas y empezó a pulir el oro.
—Papá.
—Qué.
Aún no había cambiado de expresión.
—Dice que si no le sacas la mela te pega un tiro.
Sin apresurarse, con un movimiento extremadamente tranquilo, dejó de pedalear en la fresa, la retiró del sillón y abrió por completo la gaveta inferior de la mesa. Allí estaba el revólver.
—Bueno —dijo—. Dile que venga a pegármelo.
Hizo girar el sillón hasta quedar de frente a la puerta, la mano apoyada en el borde de la gaveta. El alcalde apareció en el umbral. Se había afeitado la mejilla izquierda, pero en la otra, hinchada y dolorida, tenía una barba de cinco días. El dentista vio en sus ojos marchitos muchas noches de desesperación. Cerró la gaveta con la punta de los dedos y dijo suavemente:
—Siéntese.
—Buenos días —dijo el alcalde.
—Buenos —dijo el dentista.
Mientras hervían los instrumentos, el alcalde apoyó el cráneo en el cabezal de la silla y se sintió mejor. Respiraba un olor glacial. Era un gabinete pobre: una vieja silla de madera, la fresa de pedal, y una vidriera con pomos de loza. Frente a la silla, una ventana con un cancel de tela hasta la altura de un hombre. Cuando sintió que el dentista se acercaba, el alcalde afirmó los talones y abrió la boca.
Don Aurelio Escovar le movió la cabeza hacia la luz. Después de observar la muela dañada, ajustó la mandíbula con una presión cautelosa de los dedos.
—Tiene que ser sin anestesia —dijo.
—¿Por qué?
—Porque tiene un absceso.
El alcalde lo miró en los ojos.
—Esta bien —dijo, y trató de sonreír. El dentista no le correspondió. Llevó a la mesa de trabajo la cacerola con los instrumentos hervidos y los sacó del agua con unas pinzas frías, todavía sin apresurarse. Después rodó la escupidera con la punta del zapato y fue a lavarse las manos en el aguamanil. Hizo todo sin mirar al alcalde. Pero el alcal
Габриэль Гарсия Маркес
(Аракатака, Колумбия 1928—)
ОДИН ИЗ ЭТИХ ДНЕЙ
Похороны большой матери (1962)
Понедельник осенил теплый и без дождя. Дон Аурелио Эсквар, стоматолог без титула и хорошего раннего утра, открыл свой кабинет в шесть. Он достал протез с поставщиками, все еще установленным на гипсовой форме, и надел на стол горстку инструментов, которые он заказал от лучших до самых низких, как на выставке. На нем была полосатая рубашка без шеи, закрылась золотой кнопкой, а штаны, поддерживаемые упругими погрузчиками. Это был жесткий, волна, с внешним видом, который редко соответствовал ситуации, такой как внешний вид глухих.
Когда у него были вещи, расположенные на столе, он выстрелил клубнику к весеннему креслу и сел, чтобы полировать зубной протез. Казалось, он не думал о том, что он делал, но работал с упрямством, педали в клубнике, даже когда он не использовал ее.
После восьми он остановился, чтобы посмотреть на небо через окно и увидел двух вдумчивых цыплят, которые высохли в мольберте соседнего дома. Он продолжал работать с идеей, что до обеда он снова будет дождем. Непревзойденный голос его одиннадцатилетнего сына вытащил его из его абстракции.
-Картошка.
-Какая
Говорит мэр, что если вы получите зуб.
-Тил его, я здесь нет.
Он полировал золотой зуб. Он снял его на расстоянии от руки и осмотрел его наполовину глазами. В зале ожидания его сын снова крикнул.
«Он говорит, что ты, потому что он слышит тебя».
Стоматолог продолжал исследовать зуб. Только когда он положил его на стол с готовыми работами, он сказал:
-Лучше.
Клубника снова работала. Из картонной коробки, где он продолжал делать, он взял мост из нескольких частей и начал полировать золото.
-Картошка.
-Какая.
Он не изменил выражение лица.
«Он говорит, что если вы не получите Mela ударить вас».
Не спешив, с чрезвычайно тихим движением, он остановил педали в клубнике, вытащил его из кресла и полностью открыл нижний ящик стола. Был револьвер.
«Ну, - сказал он. Скажи ему, чтобы прийти, чтобы ударить это.
Он повернул кресло, пока не обратился к двери, его рука опиралась на край ящика. Мэр появился в дверях. Он побрил левую щеку, но в другой, опухший и боль, у него была пять -дневная борода. Стоматолог увидел в своих засохших глазах много ночей отчаяния. Он закрыл ящик кончиками пальцев и мягко сказал:
-Садиться.
«Доброе утро», сказал мэр.
"Хорошо", сказал стоматолог.
Во время кипячения инструментов мэр поддержал череп на голове Ла Силлы и чувствовал себя лучше. Я вдохнул ледяной запах. Это был плохой шкаф: старый деревянный стул, клубника педали и окно с лоза -помосом. Перед стулом окно с тканью отменяется на высоту человека. Когда он почувствовал, что подошел стоматолог, мэр подтвердил его пятки и открыл рот.
Дон Аурелио Эчвар двинулся головой к свету. Наблюдая за поврежденным зубом, он отрегулировал челюсть с осторожным давлением пальцев.
«Это должно быть без анестезии», - сказал он.
-Почему?
«Потому что у него есть абсцесс».
Мэр посмотрел в его глаза.
«Все в порядке», - сказал он и попытался улыбнуться. Стоматолог не ответил. Он взял кастрюлю к рабочему столу с вареными инструментами и вытащил их из воды с холодным пинцетом, все еще не спешив. Затем он закатил верхушку с кончиком обуви и пошел, чтобы мыть руки в агуаманиле. Он сделал все, не глядя на мэра. Но щелочка
(Аракатака, Колумбия 1928—)
ОДИН ИЗ ЭТИХ ДНЕЙ
Похороны большой матери (1962)
Понедельник осенил теплый и без дождя. Дон Аурелио Эсквар, стоматолог без титула и хорошего раннего утра, открыл свой кабинет в шесть. Он достал протез с поставщиками, все еще установленным на гипсовой форме, и надел на стол горстку инструментов, которые он заказал от лучших до самых низких, как на выставке. На нем была полосатая рубашка без шеи, закрылась золотой кнопкой, а штаны, поддерживаемые упругими погрузчиками. Это был жесткий, волна, с внешним видом, который редко соответствовал ситуации, такой как внешний вид глухих.
Когда у него были вещи, расположенные на столе, он выстрелил клубнику к весеннему креслу и сел, чтобы полировать зубной протез. Казалось, он не думал о том, что он делал, но работал с упрямством, педали в клубнике, даже когда он не использовал ее.
После восьми он остановился, чтобы посмотреть на небо через окно и увидел двух вдумчивых цыплят, которые высохли в мольберте соседнего дома. Он продолжал работать с идеей, что до обеда он снова будет дождем. Непревзойденный голос его одиннадцатилетнего сына вытащил его из его абстракции.
-Картошка.
-Какая
Говорит мэр, что если вы получите зуб.
-Тил его, я здесь нет.
Он полировал золотой зуб. Он снял его на расстоянии от руки и осмотрел его наполовину глазами. В зале ожидания его сын снова крикнул.
«Он говорит, что ты, потому что он слышит тебя».
Стоматолог продолжал исследовать зуб. Только когда он положил его на стол с готовыми работами, он сказал:
-Лучше.
Клубника снова работала. Из картонной коробки, где он продолжал делать, он взял мост из нескольких частей и начал полировать золото.
-Картошка.
-Какая.
Он не изменил выражение лица.
«Он говорит, что если вы не получите Mela ударить вас».
Не спешив, с чрезвычайно тихим движением, он остановил педали в клубнике, вытащил его из кресла и полностью открыл нижний ящик стола. Был револьвер.
«Ну, - сказал он. Скажи ему, чтобы прийти, чтобы ударить это.
Он повернул кресло, пока не обратился к двери, его рука опиралась на край ящика. Мэр появился в дверях. Он побрил левую щеку, но в другой, опухший и боль, у него была пять -дневная борода. Стоматолог увидел в своих засохших глазах много ночей отчаяния. Он закрыл ящик кончиками пальцев и мягко сказал:
-Садиться.
«Доброе утро», сказал мэр.
"Хорошо", сказал стоматолог.
Во время кипячения инструментов мэр поддержал череп на голове Ла Силлы и чувствовал себя лучше. Я вдохнул ледяной запах. Это был плохой шкаф: старый деревянный стул, клубника педали и окно с лоза -помосом. Перед стулом окно с тканью отменяется на высоту человека. Когда он почувствовал, что подошел стоматолог, мэр подтвердил его пятки и открыл рот.
Дон Аурелио Эчвар двинулся головой к свету. Наблюдая за поврежденным зубом, он отрегулировал челюсть с осторожным давлением пальцев.
«Это должно быть без анестезии», - сказал он.
-Почему?
«Потому что у него есть абсцесс».
Мэр посмотрел в его глаза.
«Все в порядке», - сказал он и попытался улыбнуться. Стоматолог не ответил. Он взял кастрюлю к рабочему столу с вареными инструментами и вытащил их из воды с холодным пинцетом, все еще не спешив. Затем он закатил верхушку с кончиком обуви и пошел, чтобы мыть руки в агуаманиле. Он сделал все, не глядя на мэра. Но щелочка