Artanium - Пушкин
текст песни
10
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Artanium - Пушкин - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Я Пушкин, я Пушкин.
В моих руках ганста-пушки,
Мои темы читают в царском селе и в сибирской избушке.
Давайте же внемлите,
Кавалеры и придворные дуры,
Я пишу свои стихи
Без лампады и цензуры.
В каждом городе есть
Улица пушкина,
Также как в кадом доме есть
Пушки-нах!
Я памятник себе воздвиг
Просто нереальный.
Я реальный нигер
С бакенбардами брутальный.
У лукоморья туса,
Меня там можно встретить.
У вас проблемы, сударь?
Попробуй за базар ответить.
Нас тридцать три богатыря
И дядька черножоп.
За тридевять земель
Найдём тебя, холоп.
Я гений сумрачной свечи.
Покася, смерд, и замолчи.
Я помню чудное мгновенье
Печенька... и печенье.
Я сидел за решёткой
В темнице тупой.
Ко мне крался с заточкой
Какой-то тупой.
Туда, где синеют морские усы.
Туда, где на воле пархают трусы.
Я на брегах невы блестал,
Под медным всадником блестал,
Я вас блистал, и вас, и вас блестал,
Я всех блестал, я всех вертел,
Везде блестал, везде, где мог, блестал
И не устал!
Мороз и солнце - день чудесный,
На правой булке трусель тесный.
Меж сыром лимбургским-живым
И ананасом золотым.
Я на брегах невы блестал,
Под медным всадником блестал,
Я вас блистал, и вас, и вас блестал,
Я всех блестал, я всех вертел,
Везде блестал, везде, где мог, блестал
И не устал!
В моих руках ганста-пушки,
Мои темы читают в царском селе и в сибирской избушке.
Давайте же внемлите,
Кавалеры и придворные дуры,
Я пишу свои стихи
Без лампады и цензуры.
В каждом городе есть
Улица пушкина,
Также как в кадом доме есть
Пушки-нах!
Я памятник себе воздвиг
Просто нереальный.
Я реальный нигер
С бакенбардами брутальный.
У лукоморья туса,
Меня там можно встретить.
У вас проблемы, сударь?
Попробуй за базар ответить.
Нас тридцать три богатыря
И дядька черножоп.
За тридевять земель
Найдём тебя, холоп.
Я гений сумрачной свечи.
Покася, смерд, и замолчи.
Я помню чудное мгновенье
Печенька... и печенье.
Я сидел за решёткой
В темнице тупой.
Ко мне крался с заточкой
Какой-то тупой.
Туда, где синеют морские усы.
Туда, где на воле пархают трусы.
Я на брегах невы блестал,
Под медным всадником блестал,
Я вас блистал, и вас, и вас блестал,
Я всех блестал, я всех вертел,
Везде блестал, везде, где мог, блестал
И не устал!
Мороз и солнце - день чудесный,
На правой булке трусель тесный.
Меж сыром лимбургским-живым
И ананасом золотым.
Я на брегах невы блестал,
Под медным всадником блестал,
Я вас блистал, и вас, и вас блестал,
Я всех блестал, я всех вертел,
Везде блестал, везде, где мог, блестал
И не устал!
I am Pushkin, I am Pushkin.
In my hands, a gansta gun
My topics are read in Tsarskoye Selo and in the Siberian hut.
Let's listen
Cavaliers and court fools,
I write my poems
Without a lamp and censorship.
Each city has
Pushkin street,
Just like in the Kadom house there is
Pules-no!
I erected a monument to myself
Just unreal.
I am a real niger
With buckle bruises.
At Lukomorye Tusa,
You can meet me there.
Do you have problems, sir?
Try to answer for the bazaar.
There are thirty -three heroes of us
And the uncle Chernozhop.
For distant lands
We will find you, serf.
I am a genius of a gloomy candle.
Give, Smerd, and shut up.
I remember a wonderful moment
Cookie ... and cookies.
I sat behind bars
In the dungeon stupid.
I sneaked with sharpening
Some kind of stupid.
There, where the sea mustache blue.
There, where panties steam in the wild.
I sparkled on the nies of the Neva
He shone under the copper horseman,
I shone you, and you and you shone,
I shone everyone, I turned everyone around
Everywhere glittered, wherever he could, sparkled
And not tired!
Frost and the sun - wonderful day,
On the right mourning, the coward is cramped.
Between the cheese of the Limburg-living
And pineapple gold.
I sparkled on the nies of the Neva
He shone under the copper horseman,
I shone you, and you and you shone,
I shone everyone, I turned everyone around
Everywhere glittered, wherever he could, sparkled
And not tired!
In my hands, a gansta gun
My topics are read in Tsarskoye Selo and in the Siberian hut.
Let's listen
Cavaliers and court fools,
I write my poems
Without a lamp and censorship.
Each city has
Pushkin street,
Just like in the Kadom house there is
Pules-no!
I erected a monument to myself
Just unreal.
I am a real niger
With buckle bruises.
At Lukomorye Tusa,
You can meet me there.
Do you have problems, sir?
Try to answer for the bazaar.
There are thirty -three heroes of us
And the uncle Chernozhop.
For distant lands
We will find you, serf.
I am a genius of a gloomy candle.
Give, Smerd, and shut up.
I remember a wonderful moment
Cookie ... and cookies.
I sat behind bars
In the dungeon stupid.
I sneaked with sharpening
Some kind of stupid.
There, where the sea mustache blue.
There, where panties steam in the wild.
I sparkled on the nies of the Neva
He shone under the copper horseman,
I shone you, and you and you shone,
I shone everyone, I turned everyone around
Everywhere glittered, wherever he could, sparkled
And not tired!
Frost and the sun - wonderful day,
On the right mourning, the coward is cramped.
Between the cheese of the Limburg-living
And pineapple gold.
I sparkled on the nies of the Neva
He shone under the copper horseman,
I shone you, and you and you shone,
I shone everyone, I turned everyone around
Everywhere glittered, wherever he could, sparkled
And not tired!