Benedict Cumberbatch - All the world's a stage
текст песни
42
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Benedict Cumberbatch - All the world's a stage - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
All the world’s a stage,
And all the men and women merely players:
They have their exits and their entrances;
And one man in his time plays many parts,
His acts being seven ages. At first the infant,
Mewling and puking in the nurse’s arms.
And then the whining school-boy, with his satchel,
And shining morning face, creeping like snail
Unwillingly to school. And then the lover,
Sighing like furnace, with a woful ballad
Made to his mistress’ eyebrow. Then a soldier,
Full of strange oaths, and bearded like the pard,
Jealous in honour, sudden and quick in quarrel,
Seeking the bobble reputation.
Even in the cannon’s mouth. And then the justice,
In fair round belly with good capon lin’d,
With eyes severe, and beard of formal cut,
Full of wise saws and modern instances;
And so he plays his part. The sixth age shifts
Into the lean and slipper’d pantaloon
With spectacles on nose well and pouch on side,
His youthful hose well sav’d a world too wide
For his shrunk shank; and his big manly voice,
Turning again toward childish treble, pipes
And whistles in his sound. Last scene of all,
That ends his strange eventful history,
In second childishness and mere oblivion
Sans teeth, sans eyes, sans taste, sans everything.
William Shakespeare.
Весь мир — театр.
В нем женщины, мужчины — все актеры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
Семь действий в пьесе той. Сперва младенец,
Ревущий громко на руках у мамки...
Потом плаксивый школьник с книжкой сумкой,
С лицом румяным, нехотя, улиткой
Ползущий в школу. А затем любовник,
Вздыхающий, как печь, с балладой грустной
В честь брови милой. А затем солдат,
Чья речь всегда проклятьями полна,
Обросший бородой, как леопард,
Ревнивый к чести, забияка в ссоре,
Готовый славу бренную искать
Хоть в пушечном жерле. Затем судья
С брюшком округлым, где каплун запрятан,
Со строгим взором, стриженой бородкой,
Шаблонных правил и сентенций кладезь,—
Так он играет роль. Шестой же возраст —
Уж это будет тощий Панталоне,
В очках, в туфлях, у пояса — кошель,
В штанах, что с юности берег, широких
Для ног иссохших; мужественный голос
Сменяется опять дискантом детским:
Пищит, как флейта... А последний акт,
Конец всей этой странной, сложной пьесы —
Второе детство, полузабытье:
Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего.
Уильям Шекспир.
And all the men and women merely players:
They have their exits and their entrances;
And one man in his time plays many parts,
His acts being seven ages. At first the infant,
Mewling and puking in the nurse’s arms.
And then the whining school-boy, with his satchel,
And shining morning face, creeping like snail
Unwillingly to school. And then the lover,
Sighing like furnace, with a woful ballad
Made to his mistress’ eyebrow. Then a soldier,
Full of strange oaths, and bearded like the pard,
Jealous in honour, sudden and quick in quarrel,
Seeking the bobble reputation.
Even in the cannon’s mouth. And then the justice,
In fair round belly with good capon lin’d,
With eyes severe, and beard of formal cut,
Full of wise saws and modern instances;
And so he plays his part. The sixth age shifts
Into the lean and slipper’d pantaloon
With spectacles on nose well and pouch on side,
His youthful hose well sav’d a world too wide
For his shrunk shank; and his big manly voice,
Turning again toward childish treble, pipes
And whistles in his sound. Last scene of all,
That ends his strange eventful history,
In second childishness and mere oblivion
Sans teeth, sans eyes, sans taste, sans everything.
William Shakespeare.
Весь мир — театр.
В нем женщины, мужчины — все актеры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
Семь действий в пьесе той. Сперва младенец,
Ревущий громко на руках у мамки...
Потом плаксивый школьник с книжкой сумкой,
С лицом румяным, нехотя, улиткой
Ползущий в школу. А затем любовник,
Вздыхающий, как печь, с балладой грустной
В честь брови милой. А затем солдат,
Чья речь всегда проклятьями полна,
Обросший бородой, как леопард,
Ревнивый к чести, забияка в ссоре,
Готовый славу бренную искать
Хоть в пушечном жерле. Затем судья
С брюшком округлым, где каплун запрятан,
Со строгим взором, стриженой бородкой,
Шаблонных правил и сентенций кладезь,—
Так он играет роль. Шестой же возраст —
Уж это будет тощий Панталоне,
В очках, в туфлях, у пояса — кошель,
В штанах, что с юности берег, широких
Для ног иссохших; мужественный голос
Сменяется опять дискантом детским:
Пищит, как флейта... А последний акт,
Конец всей этой странной, сложной пьесы —
Второе детство, полузабытье:
Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего.
Уильям Шекспир.
Весь мир - сцена,
И все мужчины и женщины всего лишь игроки:
Они имеют свои выходы и уходы;
И один человек в свое время играет много частей,
Его действия семь возрастов. На первый младенец,
Mewling и Puking в руках медсестры.
А потом ныть школьник с ранцем,
И сияющее утреннее лицо, ползет, как улитка
Неохотно в школу. А потом любовник,
Вздохнув, как печь, с балладой woful
Сделано к его любовнице «бровь». Тогда солдат,
Полный странной клятвы и бородатый, как пард,
Ревнивый в честь, внезапно и быстро в ссоре,
Ища промашка репутации.
Даже во рту пушки. А потом справедливость,
В хорошем круглом животе с хорошим каплуном lin'd,
С глазами, тяжелыми, и борода формального покроя,
Полный мудрых пил и современных экземпляров;
И поэтому он играет его часть. Шестой возраст сдвиги
В тощей и slipper'd Панталоне
С очками на носу хорошо и сумке на стороне,
Его юношеское шланг хорошо sav'd мир слишком широк
Для его термоусадочного хвостовика; и его большой мужественный голос,
Снова превращаешься в детский край, трубы
И свистки в своем звуке. Последняя сцена всех,
Это заканчивает свою странную богатую историю,
Во второй ребячество и просто забвение
Саты зубов, сам глаза, сам вкус, что все.
Вильям Шекспир.
Весь мир - театр.
В нем женщины, мужчины - все актеры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
Семь действий в пьесе той. Сперва младенец,
Ревущий громко на руках у мамки ...
Потом плаксивый школьник с книжкой сумкой,
С лицом румяным, нехотя, улиткой
Ползущая в школе. А затем любовник,
Вздыхающая, как печь, с балладой грустной
В честь брови милой. А затем солдат,
Чья речь всегда проклятьями полна,
Обросшая борода, как леопард,
Ревнивый к чести, забияка в ссоре,
Готовый славу бренную искать
Хоть в пушечном жерле. Затем судья
С брюшком округлым, где каплун запрятан,
Со строгим взором, стриженой бородкой,
Шаблонные правила и сентенции кладезь, -
Так он играет роль. Шестой же возраст -
Уж это будет тощий Панталоне,
В очках, в туфлях, у пояса - кошель,
В штанах, что с юности берег, широких
Для ног иссохших; мужественный голос
Сменяется опять дискант детский:
Пищит, как флейта ... А последний акт,
Конец всей этой странной, сложной пьесы -
Второе детство, полузабытье:
Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего.
Уильям Шекспир.
И все мужчины и женщины всего лишь игроки:
Они имеют свои выходы и уходы;
И один человек в свое время играет много частей,
Его действия семь возрастов. На первый младенец,
Mewling и Puking в руках медсестры.
А потом ныть школьник с ранцем,
И сияющее утреннее лицо, ползет, как улитка
Неохотно в школу. А потом любовник,
Вздохнув, как печь, с балладой woful
Сделано к его любовнице «бровь». Тогда солдат,
Полный странной клятвы и бородатый, как пард,
Ревнивый в честь, внезапно и быстро в ссоре,
Ища промашка репутации.
Даже во рту пушки. А потом справедливость,
В хорошем круглом животе с хорошим каплуном lin'd,
С глазами, тяжелыми, и борода формального покроя,
Полный мудрых пил и современных экземпляров;
И поэтому он играет его часть. Шестой возраст сдвиги
В тощей и slipper'd Панталоне
С очками на носу хорошо и сумке на стороне,
Его юношеское шланг хорошо sav'd мир слишком широк
Для его термоусадочного хвостовика; и его большой мужественный голос,
Снова превращаешься в детский край, трубы
И свистки в своем звуке. Последняя сцена всех,
Это заканчивает свою странную богатую историю,
Во второй ребячество и просто забвение
Саты зубов, сам глаза, сам вкус, что все.
Вильям Шекспир.
Весь мир - театр.
В нем женщины, мужчины - все актеры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
Семь действий в пьесе той. Сперва младенец,
Ревущий громко на руках у мамки ...
Потом плаксивый школьник с книжкой сумкой,
С лицом румяным, нехотя, улиткой
Ползущая в школе. А затем любовник,
Вздыхающая, как печь, с балладой грустной
В честь брови милой. А затем солдат,
Чья речь всегда проклятьями полна,
Обросшая борода, как леопард,
Ревнивый к чести, забияка в ссоре,
Готовый славу бренную искать
Хоть в пушечном жерле. Затем судья
С брюшком округлым, где каплун запрятан,
Со строгим взором, стриженой бородкой,
Шаблонные правила и сентенции кладезь, -
Так он играет роль. Шестой же возраст -
Уж это будет тощий Панталоне,
В очках, в туфлях, у пояса - кошель,
В штанах, что с юности берег, широких
Для ног иссохших; мужественный голос
Сменяется опять дискант детский:
Пищит, как флейта ... А последний акт,
Конец всей этой странной, сложной пьесы -
Второе детство, полузабытье:
Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего.
Уильям Шекспир.
Другие песни исполнителя: