Вера Полозкова - Проверка связи
текст песни
23
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Вера Полозкова - Проверка связи - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
и они встречаются через год, в январе, пятнадцатого числа.
и одна стала злее и обросла,
а другая одета женой магната или посла.
и одна вроде весела,
а другая сама не своя от страха,
словно та в кармане черную метку ей принесла.
и одна убирает солонки-вазочки со стола,
и в ее глазах, от которых другая плавилась и плыла,
в них, в которых была все патока да смола,
- в них теперь нехорошая сталь и мгла.
и она, как была, нагла. как была, смугла.
"как же ты ушла от меня тогда.
как же ты смогла".
и другая глядит на нее, и через секунду как мел бела.
и она еще меньше, еще фарфоровей, чем была.
и в ее глазах, от которых одежда делается мала,
и запотевают стекла и зеркала -
в них теперь зола.
"ты не знаешь, не знаешь, как я тебя звала,
шевелила губами, ржавыми от бухла,
месяц не улыбалась,
четыре месяца не спала.
мы сожгли друг друга дотла,
почему ты зла?
разве я тебя предала?
я тебя спасла".
у них слишком те же губы, ладони, волосы,
слишком памятные тела,
те, что распороли, разъяли, вырвали из тепла,
рассадили на адовы вертела.
и одна сломалась,
другая была смела
каждая вернулась домой в тот вечер
и кожу,
кожу
с себя сняла.
у одной вместо взгляда два автоматных дула,
она заказывает два рома,
закусывает удила.
- ну, чего ты молчишь.
рассказывай, как дела.
и одна стала злее и обросла,
а другая одета женой магната или посла.
и одна вроде весела,
а другая сама не своя от страха,
словно та в кармане черную метку ей принесла.
и одна убирает солонки-вазочки со стола,
и в ее глазах, от которых другая плавилась и плыла,
в них, в которых была все патока да смола,
- в них теперь нехорошая сталь и мгла.
и она, как была, нагла. как была, смугла.
"как же ты ушла от меня тогда.
как же ты смогла".
и другая глядит на нее, и через секунду как мел бела.
и она еще меньше, еще фарфоровей, чем была.
и в ее глазах, от которых одежда делается мала,
и запотевают стекла и зеркала -
в них теперь зола.
"ты не знаешь, не знаешь, как я тебя звала,
шевелила губами, ржавыми от бухла,
месяц не улыбалась,
четыре месяца не спала.
мы сожгли друг друга дотла,
почему ты зла?
разве я тебя предала?
я тебя спасла".
у них слишком те же губы, ладони, волосы,
слишком памятные тела,
те, что распороли, разъяли, вырвали из тепла,
рассадили на адовы вертела.
и одна сломалась,
другая была смела
каждая вернулась домой в тот вечер
и кожу,
кожу
с себя сняла.
у одной вместо взгляда два автоматных дула,
она заказывает два рома,
закусывает удила.
- ну, чего ты молчишь.
рассказывай, как дела.
And they meet in a year, in January, fifteenth.
And one became angrier and overgrown
And the other is dressed by the wife of a magnate or ambassador.
And one seems to be cheerful
And the other is not its own from fear,
As if she brought her a black label in her pocket.
And one removes the salt shafts from the table,
And in her eyes, from which the other melted and sailed,
In them, in which there was all the patho and the resin,
“They are now bad steel and haze.”
And she, as it was, was on. As it was, dark.
"How did you leave me then.
How could you. "
And the other looks at her, and after a second like Mel Bela.
And it is even less, even porcelain than it was.
And in her eyes, from which the clothes are made small,
And glass and mirrors fog -
They now have ash.
"You don't know, you don't know how I called you,
She moved her lips rusty from a booze,
The month did not smile
Four months did not sleep.
We burned each other to the ground
Why are you angry?
Did I betray you?
I saved you. "
They have too much lips, palms, hair,
too memorable bodies
Those that were broken, pulled, pulled out of heat,
They planted Verstel on the Adovas.
And one broke
The other was brave
Each returned home that evening
and skin,
skin
I took it off.
One instead of gaze, two automatic muzzles,
She orders two rums,
Bucking a bit.
- Well, why are you silent.
Tell me how you are.
And one became angrier and overgrown
And the other is dressed by the wife of a magnate or ambassador.
And one seems to be cheerful
And the other is not its own from fear,
As if she brought her a black label in her pocket.
And one removes the salt shafts from the table,
And in her eyes, from which the other melted and sailed,
In them, in which there was all the patho and the resin,
“They are now bad steel and haze.”
And she, as it was, was on. As it was, dark.
"How did you leave me then.
How could you. "
And the other looks at her, and after a second like Mel Bela.
And it is even less, even porcelain than it was.
And in her eyes, from which the clothes are made small,
And glass and mirrors fog -
They now have ash.
"You don't know, you don't know how I called you,
She moved her lips rusty from a booze,
The month did not smile
Four months did not sleep.
We burned each other to the ground
Why are you angry?
Did I betray you?
I saved you. "
They have too much lips, palms, hair,
too memorable bodies
Those that were broken, pulled, pulled out of heat,
They planted Verstel on the Adovas.
And one broke
The other was brave
Each returned home that evening
and skin,
skin
I took it off.
One instead of gaze, two automatic muzzles,
She orders two rums,
Bucking a bit.
- Well, why are you silent.
Tell me how you are.
Другие песни исполнителя: