Вера Полозкова - Старая пластинка
текст песни
18
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Вера Полозкова - Старая пластинка - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Высоко, высоко сиди,
Далеко гляди,
Лги себе о том, что ждет тебя впереди,
Слушай, как у города гравий под шинами
Стариковским кашлем ворочается в груди.
Ангелы-посыльные огибают твой дом по
Крутой дуге,
Отплевываясь, грубя,
Ветер курит твою сигарету быстрей тебя –
Жадно глодает, как пес, ладони твои
Раскрытые обыскав,
Стряхивает пепел тебе в рукав, -
Здесь всегда так: весна не к месту, зима
Уже не по росту,
Город выжал ее на себя, всю белую,
Словно пасту,
А теперь обдирает с себя, всю черную, как
Коросту,
Добивает пленки, согребает битое после
Пьянки,
Отчищает машины, как жестяные зубы или
Жетоны солдатов янки,
Остается сухим лишь там, где они уехали со
Стоянки;
Россиянки
В курточках передергивают плечами на
Холодке,
И дымы ложатся на стылый воздух и
Растворяются вдалеке,
Как цвет чая со дна расходится в кипятке.
Не дрожи, моя девочка, не торопись,
Докуривай, не дрожи,
Посиди, свесив ноги в пропасть, ловец во
Ржи,
Для того и придуманы верхние этажи;
Чтоб взойти, как на лайнер – стаяла бы,
Пропала бы,
Белые перила вдоль палубы,
Голуби,
Алиби –
Больше никого не люби, моя девочка, не
Люби,
Шейни шауи твалеби,
Let it be.
Город убирает столы, бреет бурые скулы,
Обнажает черные фистулы,
Систолы, диастолы
Бьются в ребра оград, как волны,
Шаркают вдоль туч хриплые разбуженные
Апостолы,
Пятки босые выпростали,
Звезды ли
Или кто-то на нас действительно смотрит
Издали,
«Вот же бездари, - удивляется, -
Остопездолы».
Что-то догнивает, а что-то выжжено – зима
Была тяжела,
А ты все же выжила, хоть не знаешь, зачем
Жила,
Почему-то всех победила и все смогла –
Город, так ненавидимый прокуратором,
Накрывает весна и мгла,
И тебя аккуратно ткнули в него, он
Пластинка, а ты игла,
Старая пластинка,
А ты игла, -
Засыпает Москва, стали синими дали,
Ставь бокал, щелчком вышибай окурок,
Задувай четыре свои свечи,
Всех судили полгода,
И всех оправдали,
Дорогие мои москвичи, -
И вот тут ко рту приставляют трубы
Давно почившие
Трубачи.
Далеко гляди,
Лги себе о том, что ждет тебя впереди,
Слушай, как у города гравий под шинами
Стариковским кашлем ворочается в груди.
Ангелы-посыльные огибают твой дом по
Крутой дуге,
Отплевываясь, грубя,
Ветер курит твою сигарету быстрей тебя –
Жадно глодает, как пес, ладони твои
Раскрытые обыскав,
Стряхивает пепел тебе в рукав, -
Здесь всегда так: весна не к месту, зима
Уже не по росту,
Город выжал ее на себя, всю белую,
Словно пасту,
А теперь обдирает с себя, всю черную, как
Коросту,
Добивает пленки, согребает битое после
Пьянки,
Отчищает машины, как жестяные зубы или
Жетоны солдатов янки,
Остается сухим лишь там, где они уехали со
Стоянки;
Россиянки
В курточках передергивают плечами на
Холодке,
И дымы ложатся на стылый воздух и
Растворяются вдалеке,
Как цвет чая со дна расходится в кипятке.
Не дрожи, моя девочка, не торопись,
Докуривай, не дрожи,
Посиди, свесив ноги в пропасть, ловец во
Ржи,
Для того и придуманы верхние этажи;
Чтоб взойти, как на лайнер – стаяла бы,
Пропала бы,
Белые перила вдоль палубы,
Голуби,
Алиби –
Больше никого не люби, моя девочка, не
Люби,
Шейни шауи твалеби,
Let it be.
Город убирает столы, бреет бурые скулы,
Обнажает черные фистулы,
Систолы, диастолы
Бьются в ребра оград, как волны,
Шаркают вдоль туч хриплые разбуженные
Апостолы,
Пятки босые выпростали,
Звезды ли
Или кто-то на нас действительно смотрит
Издали,
«Вот же бездари, - удивляется, -
Остопездолы».
Что-то догнивает, а что-то выжжено – зима
Была тяжела,
А ты все же выжила, хоть не знаешь, зачем
Жила,
Почему-то всех победила и все смогла –
Город, так ненавидимый прокуратором,
Накрывает весна и мгла,
И тебя аккуратно ткнули в него, он
Пластинка, а ты игла,
Старая пластинка,
А ты игла, -
Засыпает Москва, стали синими дали,
Ставь бокал, щелчком вышибай окурок,
Задувай четыре свои свечи,
Всех судили полгода,
И всех оправдали,
Дорогие мои москвичи, -
И вот тут ко рту приставляют трубы
Давно почившие
Трубачи.
Sit high, high
Look far,
Lying about what awaits you ahead
Listen like a city of gravel under the tires
Starikovsky cough tossed in his chest.
Angels-Saturred envelop your house
Cool arc,
Spitting, rude,
The wind smokes your cigarette faster than you -
Greeds eagerly like a dog, your palms
Opened by searching
Shakes the ashes in your sleeve, -
It is always like this: spring is out of place, winter
Not in height,
The city squeezed it over to itself, all white,
Like a paste,
And now it ripens off, all black as
Korost,
Finishes the film, rakes the broken after
Booze,
Cleans cars like tin teeth or
The tokens of the soldiers Yankees,
Remains dry only where they left with
Parking;
Russians
In jackets, jerked on their shoulders on
Cold,
And the smoke lies with the puffed air and
Dissolve in the distance,
How the color of tea from the bottom diverges in boiling water.
Do not tremble, my girl, do not rush,
Danese, do not tremble
Sit, hanging your feet in the abyss, catcher in
Rye,
For this, the upper floors are invented;
To ascend, like a liner, I would have laid
Would disappear
White railing along the deck,
Pigeons,
Alibi -
Nobody loves anyone else, my girl, not
Love,
Sheini Shaui Twalebi,
Let it be.
The city removes the tables, shaves brown cheekbones,
Exposes black fistulas,
Sistols, diastole
They beat in the ribs of fences, like waves,
Rummaged along the clouds of hoarse wake
Apostles,
Failure heels out
Lee stars
Or someone really looks at us
From afar,
“Here's a mediocrity,” he is surprised, “
Libbled. "
Something is finishing off, but something is burned-winter
It was heavy
And you still survived, although you don't know why
Lived,
For some reason, she won everyone and could do everything-
A city so hated by the prosecutor,
Spring and haze covers,
And you were neatly poked into him, he
Record, and you needle
Old plate,
And you needle, -
Moscow falls asleep, they became blue,
Put a glass, click the cigarette butt,
Blow your four candles,
Everyone was tried for six months,
And they justified everyone,
My dear Muscovites, -
And here the pipes are assigned to the mouth
Long rest
Troubles.
Look far,
Lying about what awaits you ahead
Listen like a city of gravel under the tires
Starikovsky cough tossed in his chest.
Angels-Saturred envelop your house
Cool arc,
Spitting, rude,
The wind smokes your cigarette faster than you -
Greeds eagerly like a dog, your palms
Opened by searching
Shakes the ashes in your sleeve, -
It is always like this: spring is out of place, winter
Not in height,
The city squeezed it over to itself, all white,
Like a paste,
And now it ripens off, all black as
Korost,
Finishes the film, rakes the broken after
Booze,
Cleans cars like tin teeth or
The tokens of the soldiers Yankees,
Remains dry only where they left with
Parking;
Russians
In jackets, jerked on their shoulders on
Cold,
And the smoke lies with the puffed air and
Dissolve in the distance,
How the color of tea from the bottom diverges in boiling water.
Do not tremble, my girl, do not rush,
Danese, do not tremble
Sit, hanging your feet in the abyss, catcher in
Rye,
For this, the upper floors are invented;
To ascend, like a liner, I would have laid
Would disappear
White railing along the deck,
Pigeons,
Alibi -
Nobody loves anyone else, my girl, not
Love,
Sheini Shaui Twalebi,
Let it be.
The city removes the tables, shaves brown cheekbones,
Exposes black fistulas,
Sistols, diastole
They beat in the ribs of fences, like waves,
Rummaged along the clouds of hoarse wake
Apostles,
Failure heels out
Lee stars
Or someone really looks at us
From afar,
“Here's a mediocrity,” he is surprised, “
Libbled. "
Something is finishing off, but something is burned-winter
It was heavy
And you still survived, although you don't know why
Lived,
For some reason, she won everyone and could do everything-
A city so hated by the prosecutor,
Spring and haze covers,
And you were neatly poked into him, he
Record, and you needle
Old plate,
And you needle, -
Moscow falls asleep, they became blue,
Put a glass, click the cigarette butt,
Blow your four candles,
Everyone was tried for six months,
And they justified everyone,
My dear Muscovites, -
And here the pipes are assigned to the mouth
Long rest
Troubles.
Другие песни исполнителя: