Влад Брославский - Флейта-позвоночник
текст песни
64
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Влад Брославский - Флейта-позвоночник - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
За всех вас,
которые нравились или нравятся,
хранимых иконами у души в пещере,
как чашу вина в застольной здравице,
подъемлю стихами наполненный череп.
Все чаще думаю -
не поставить ли лучше
точку пули в своем конце.
Сегодня я
на всякий случай
даю прощальный концерт.
Память!
Собери у мозга в зале
любимых неисчерпаемые очереди.
Смех из глаз в глаза лей.
Былыми свадьбами ночь ряди.
Из тела в тело веселье лейте.
Пусть не забудется ночь никем.
Я сегодня буду играть на флейте.
На собственном позвоночнике.
1
Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда уйду я, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!
Буре веселья улицы узки.
Праздник нарядных черпал и черпал.
Думаю.
Мысли, крови сгустки,
больные и запекшиеся, лезут из черепа.
Мне,
чудотворцу всего, что празднично,
самому на праздник выйти не с кем.
Возьму сейчас и грохнусь навзничь
и голову вымозжу каменным Невским!
Вот я богохулил.
Орал, что бога нет,
а бог такую из пекловых глубин,
что перед ней гора заволнуется и дрогнет,
вывел и велел:
люби!
Бог доволен.
Под небом в круче
измученный человек одичал и вымер.
Бог потирает ладони ручек.
Думает бог:
погоди, Владимир!
Это ему, ему же,
чтоб не догадался, кто ты,
выдумалось дать тебе настоящего мужа
и на рояль положить человечьи ноты.
Если вдруг подкрасться к двери спаленной,
перекрестить над вами стёганье одеялово,
знаю -
запахнет шерстью паленной,
и серой издымится мясо дьявола.
А я вместо этого до утра раннего
в ужасе, что тебя любить увели,
метался
и крики в строчки выгранивал,
уже наполовину сумасшедший ювелир.
В карты бы играть!
В вино
выполоскать горло сердцу изоханному.
Не надо тебя!
Не хочу!
Все равно
я знаю,
я скоро сдохну.
Если правда, что есть ты,
боже,
боже мой,
если звезд ковер тобою выткан,
если этой боли,
ежедневно множимой,
тобой ниспослана, господи, пытка,
судейскую цепь надень.
Жди моего визита.
Я аккуратный,
не замедлю ни на день.
Слушай,
всевышний инквизитор!
Рот зажму.
Крик ни один им
не выпущу из искусанных губ я.
Привяжи меня к кометам, как к хвостам
лошадиным,
и вымчи,
рвя о звездные зубья.
Или вот что:
когда душа моя выселится,
выйдет на суд твой,
выхмурясь тупенько,
ты,
Млечный Путь перекинув виселицей,
возьми и вздерни меня, преступника.
Делай что хочешь.
Хочешь, четвертуй.
Я сам тебе, праведный, руки вымою.
Только -
слышишь! -
убери проклятую ту,
которую сделал моей любимою!
Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда я денусь, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!
2
И небо,
в дымах забывшее, что голубо,
и тучи, ободранные беженцы точно,
вызарю в мою последнюю любовь,
яркую, как румянец у чахоточного.
Радостью покрою рев
скопа
забывших о доме и уюте.
Люди,
слушайте!
Вылезьте из окопов.
После довоюете.
Даже если,
от крови качающийся, как Бахус,
пьяный бой идет -
слова любви и тогда не ветхи.
Милые немцы!
Я знаю,
на губах у вас
гётевская Гретхен.
Француз,
улыбаясь, на штыке мрет,
с улыбкой разбивается подстреленный авиатор,
если вспомнят
в поцелуе рот
твой, Травиата.
Но мне не до розовой мякоти,
которую столетия выжуют.
Сегодня к новым ногам лягте!
Тебя пою,
накрашенную,
рыжую.
Может быть, от дней этих,
жутких, как штыков острия,
когда столетия выбелят бороду,
останемся только
ты
и я,
бросающийся за тобой от города к городу.
Будешь за море отдана,
спрячешься у ночи в норе -
я в тебя вцелую сквозь туманы Лондона
огненные губы фонарей.
В зное пустыни вытянешь караваны,
где львы начеку,-
тебе
под пылью, ветром рваной,
положу Сахарой горящую щеку.
Улыбку в губы вло
For all of you
who liked or like
stored icons in the soul in the cave,
as a cup of wine in a drink toast,
Lifting poems filled skull.
I think more and more
Do not deliver better
Pool point at its end.
Today I
just in case
I give a farewell concert.
Memory!
Collect the brain in the hall
Favorite inexhaustible queues.
Laughter out eyes in the eyes of lei.
Faceful weddings Night ridges.
From the body in the body of the fun Leite.
Let not come true for any night.
I will play flute today.
On your own spine.
one
The versts of the streets of the steps of mnu.
Where I leave, this hell is Taya!
What kind of heavenly harpman
Were inserted, damned?!
A stall of the streets of a narrow street.
The holiday of elegant screams and scream.
Think.
Thoughts, blood clots,
Patients and braided, climb from the skull.
To me,
The wonderworker is all festive,
Itself for the holiday is not coming with anyone.
I'll take it now and crash
And I will brall up the stone Nevsky!
Here I am blaspheled.
Screamed that there is no God
and God such from the peclest depths,
that in front of her the mountain waghes and drogle,
Brought and told:
Love!
God is pleased.
Under the sky in the cooler
The exhausted man is wild and extinct.
God rubs the palm of the handles.
God thinks:
Wait, Vladimir!
It is to him him
So as not guessed who you are
Went to give you a real husband
And on the piano put human notes.
If suddenly sneak to the door of the bedroom,
Crightening winding over you
I know -
smells of fur finished
And the sulfur is racing the meat of the devil.
And I instead until the morning
In horror, what to love you,
rushed
And the screams in the line was reigning
Already half a crazy jeweler.
To play cards!
In wine
Clear the heart of the heart is booed.
No need you!
I do not want!
Does not matter
I know,
I will die soon.
If the truth is that you are,
God,
Oh my God,
If the stars carpet to you Wick,
If this pain,
daily multiply
you are sent, Lord, torture,
Judge chain Napa.
Wait for my visit.
I'm neat,
I will not slow down for a day.
Listen,
Most High Inquisitor!
Roth cloud.
Scream none
I will not release from the ski lips.
Tie me to comets, how to tails
horsepone
and swelling
Rush about star teeth.
Or that's what:
When my soul is evicted,
will be on your trial
wrapped in stupid
you,
Milky way to throw away the gallows,
Take me and pull me out a criminal.
Do whatever you want.
Want, the fourth.
I myself, righteous, I'll wash your hands.
Only -
Hear! -
remove the damn one
Which made my love!
The versts of the streets of the steps of mnu.
Where I will deny, this hell is Taya!
What kind of heavenly harpman
Were inserted, damned?!
2.
And the sky
in the smoke forgetting that blue,
and clouds, encouraged refugees for sure
I survey my last love
Bright like a blush at CHAKHOTOCHER.
Joy to the cut root
osprey
Forgetting about the house and comfort.
People,
Listen!
Get out of the tag.
After prefering.
Even,
From blood swinging like Bakhus,
Drunk fight goes -
Words of love and then not dilapidation.
Cute Germans!
I know,
On your lips
Gothevskaya Gretchen.
Frenchman,
Smiling, on the bayonet Mret,
A shot by a smile is broken,
If recall
In the kiss Rot
Your, Fraviata.
But I'm not up to pink pulp,
Which century will extend.
Today to the new legs lie!
I sing you
rapid
Redhead.
Maybe from days of these
terrible, like bayonies of the island,
When centuries will choose a beard,
Stay only
you
and I,
Running you from the city to the city.
You will be over the sea
hide at night in Nore -
I am in you inserted through the fogs of London
Fire lips of lanterns.
In a good desert stretch the caravans,
Where are the lions on the alert -
you
under dust, wind ripped,
Put sugar burning cheek.
Smile in lips
who liked or like
stored icons in the soul in the cave,
as a cup of wine in a drink toast,
Lifting poems filled skull.
I think more and more
Do not deliver better
Pool point at its end.
Today I
just in case
I give a farewell concert.
Memory!
Collect the brain in the hall
Favorite inexhaustible queues.
Laughter out eyes in the eyes of lei.
Faceful weddings Night ridges.
From the body in the body of the fun Leite.
Let not come true for any night.
I will play flute today.
On your own spine.
one
The versts of the streets of the steps of mnu.
Where I leave, this hell is Taya!
What kind of heavenly harpman
Were inserted, damned?!
A stall of the streets of a narrow street.
The holiday of elegant screams and scream.
Think.
Thoughts, blood clots,
Patients and braided, climb from the skull.
To me,
The wonderworker is all festive,
Itself for the holiday is not coming with anyone.
I'll take it now and crash
And I will brall up the stone Nevsky!
Here I am blaspheled.
Screamed that there is no God
and God such from the peclest depths,
that in front of her the mountain waghes and drogle,
Brought and told:
Love!
God is pleased.
Under the sky in the cooler
The exhausted man is wild and extinct.
God rubs the palm of the handles.
God thinks:
Wait, Vladimir!
It is to him him
So as not guessed who you are
Went to give you a real husband
And on the piano put human notes.
If suddenly sneak to the door of the bedroom,
Crightening winding over you
I know -
smells of fur finished
And the sulfur is racing the meat of the devil.
And I instead until the morning
In horror, what to love you,
rushed
And the screams in the line was reigning
Already half a crazy jeweler.
To play cards!
In wine
Clear the heart of the heart is booed.
No need you!
I do not want!
Does not matter
I know,
I will die soon.
If the truth is that you are,
God,
Oh my God,
If the stars carpet to you Wick,
If this pain,
daily multiply
you are sent, Lord, torture,
Judge chain Napa.
Wait for my visit.
I'm neat,
I will not slow down for a day.
Listen,
Most High Inquisitor!
Roth cloud.
Scream none
I will not release from the ski lips.
Tie me to comets, how to tails
horsepone
and swelling
Rush about star teeth.
Or that's what:
When my soul is evicted,
will be on your trial
wrapped in stupid
you,
Milky way to throw away the gallows,
Take me and pull me out a criminal.
Do whatever you want.
Want, the fourth.
I myself, righteous, I'll wash your hands.
Only -
Hear! -
remove the damn one
Which made my love!
The versts of the streets of the steps of mnu.
Where I will deny, this hell is Taya!
What kind of heavenly harpman
Were inserted, damned?!
2.
And the sky
in the smoke forgetting that blue,
and clouds, encouraged refugees for sure
I survey my last love
Bright like a blush at CHAKHOTOCHER.
Joy to the cut root
osprey
Forgetting about the house and comfort.
People,
Listen!
Get out of the tag.
After prefering.
Even,
From blood swinging like Bakhus,
Drunk fight goes -
Words of love and then not dilapidation.
Cute Germans!
I know,
On your lips
Gothevskaya Gretchen.
Frenchman,
Smiling, on the bayonet Mret,
A shot by a smile is broken,
If recall
In the kiss Rot
Your, Fraviata.
But I'm not up to pink pulp,
Which century will extend.
Today to the new legs lie!
I sing you
rapid
Redhead.
Maybe from days of these
terrible, like bayonies of the island,
When centuries will choose a beard,
Stay only
you
and I,
Running you from the city to the city.
You will be over the sea
hide at night in Nore -
I am in you inserted through the fogs of London
Fire lips of lanterns.
In a good desert stretch the caravans,
Where are the lions on the alert -
you
under dust, wind ripped,
Put sugar burning cheek.
Smile in lips