Rmine feat. For Lunar Dust - Morning Out
текст песни
37
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Rmine feat. For Lunar Dust - Morning Out - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Утро. Человек стоит на самой кромке небоскрёба и смотрит на большой город, раскинувшийся у его ног. На востоке темно-синее небо плавно перетекает в более светлые тона, смешиваясь пятнами, как краски на палитре, с нежным розовым и фиолетовым. Город ещё спит, лишь изредка предрассветное такси проворчит под ногами, как ошалевший ото сна трицератопс, да подтянутые дворники уже кое-где метут мётлами пустынные тротуары.
Он не спал всю ночь, он бродил по улицам, теряясь в толпе незнакомых людей, лениво цедил шерри в круглосуточной кафешке на третьей авеню, наблюдая за пунктиром пешеходов, потом шатался до одурения по каким-то молчаливым дворам, слушал соек в центральном парке и наслаждался своим одиночеством. Он был спокоен. Город, его город, смотрел на него снизу вверх, а он возвращал этот взгляд. Небо светлело, качество смешивалось с количеством, а он всё смотрел и думал, до чего же хороша ночь в городе. Одиночество в толпе, спокойствие среди веселья. Ведь у каждого из них есть своя история, жизнь, каждый - герой своей собственной пьесы, которая изо дня в день разыгрывается на подмостках ночных улиц под саундтрек клаксонов и тормозов
Краешек солнца показался из-за горизонта как раз в тот момент, когда он шагнул вниз, широко раскинув руки.
Ощущение полёта было практически нереальным. Он летел вниз и любовался оранжевыми бликами солнца на стеклянном панцире небоскрёба. Время текло лениво, как морской прибой, и он отмечал про себя каждую мелочь, стараясь не упустить целой картины. В какой-то момент он увидел себя как-бы со стороны, маленькую чёрную тень, отвесно парящую вниз, против солнца.
Он ещё шире раскинул руки, пытаясь обнять город до самых глухих окраин, отдавая себя ему, принося себя в жертву и сливаясь с ним. Ветер, свистящий в ушах, сливался с отдалённым пением птиц.
Время дёрнулось раз, другой и остановилось. А потом, не долетев до тротуара каких-нибудь 15 метров, он стал медленно и как-то даже неотвратимо подниматься вверх. Туда, где небо уже стало лазурным, с белой окантовкой перистых облаков. Времени не было. Ничего не было, кроме бесконечной безмятежности и покоя.
Он не спал всю ночь, он бродил по улицам, теряясь в толпе незнакомых людей, лениво цедил шерри в круглосуточной кафешке на третьей авеню, наблюдая за пунктиром пешеходов, потом шатался до одурения по каким-то молчаливым дворам, слушал соек в центральном парке и наслаждался своим одиночеством. Он был спокоен. Город, его город, смотрел на него снизу вверх, а он возвращал этот взгляд. Небо светлело, качество смешивалось с количеством, а он всё смотрел и думал, до чего же хороша ночь в городе. Одиночество в толпе, спокойствие среди веселья. Ведь у каждого из них есть своя история, жизнь, каждый - герой своей собственной пьесы, которая изо дня в день разыгрывается на подмостках ночных улиц под саундтрек клаксонов и тормозов
Краешек солнца показался из-за горизонта как раз в тот момент, когда он шагнул вниз, широко раскинув руки.
Ощущение полёта было практически нереальным. Он летел вниз и любовался оранжевыми бликами солнца на стеклянном панцире небоскрёба. Время текло лениво, как морской прибой, и он отмечал про себя каждую мелочь, стараясь не упустить целой картины. В какой-то момент он увидел себя как-бы со стороны, маленькую чёрную тень, отвесно парящую вниз, против солнца.
Он ещё шире раскинул руки, пытаясь обнять город до самых глухих окраин, отдавая себя ему, принося себя в жертву и сливаясь с ним. Ветер, свистящий в ушах, сливался с отдалённым пением птиц.
Время дёрнулось раз, другой и остановилось. А потом, не долетев до тротуара каких-нибудь 15 метров, он стал медленно и как-то даже неотвратимо подниматься вверх. Туда, где небо уже стало лазурным, с белой окантовкой перистых облаков. Времени не было. Ничего не было, кроме бесконечной безмятежности и покоя.
Morning. A man stands on the very edge of the skyscraper and looks at the big city, spreading at his feet. In the east, the dark blue sky smoothly flows into lighter tones, mixing spots, like paints on a palette, with delicate pink and purple. The city is still sleeping, only occasionally a predawn taxi grows underfoot, like a tricratops stunned from a dream, and the tightened janitors already throw desert sidewalks in some places.
He did not sleep all night, he wandered through the streets, lost in a crowd of strangers, lazily packed Sherry in a round-the-clock cafe on the third Avenue, watching the dotted with pedestrians, then staggering until stupefying in some silent yards, listened to the jays in the central park and enjoyed their loneliness. He was calm. The city, its city, looked at him from the bottom up, and he returned this look. The sky was bright, the quality was mixed with the quantity, and he watched everything and thought about how good the night was in the city. Loneliness in the crowd, calm among fun. After all, each of them has its own story, life, everyone is the hero of his own play, which is played out day after day on the scaffolding of night streets under the soundtrack of the crasons and brakes
The edge of the sun seemed from the horizon just at the moment when he stepped down, his arms wide open.
The feeling of flight was almost unrealistic. He flew down and admired the orange glare of the sun on the glass shell of the skyscraper. Time flowed lazily, like a marine surf, and he noted every little thing to himself, trying not to miss the whole picture. At some point, he saw himself from the side, a small black shadow, steeply soaring down, against the sun.
He spread his hands even wider, trying to hug the city to the deaf outskirts, giving himself to him, sacrificing himself and merging with him. The wind whistling in the ears merged with distant bird singing.
Time jerked once, the other stopped. And then, not reaching the sidewalk of some 15 meters, he began to slowly and somehow even inevitably climb up. There, where the sky has already become azure, with a white edging of the periy clouds. I had no time. There was nothing but endless serenity and peace.
He did not sleep all night, he wandered through the streets, lost in a crowd of strangers, lazily packed Sherry in a round-the-clock cafe on the third Avenue, watching the dotted with pedestrians, then staggering until stupefying in some silent yards, listened to the jays in the central park and enjoyed their loneliness. He was calm. The city, its city, looked at him from the bottom up, and he returned this look. The sky was bright, the quality was mixed with the quantity, and he watched everything and thought about how good the night was in the city. Loneliness in the crowd, calm among fun. After all, each of them has its own story, life, everyone is the hero of his own play, which is played out day after day on the scaffolding of night streets under the soundtrack of the crasons and brakes
The edge of the sun seemed from the horizon just at the moment when he stepped down, his arms wide open.
The feeling of flight was almost unrealistic. He flew down and admired the orange glare of the sun on the glass shell of the skyscraper. Time flowed lazily, like a marine surf, and he noted every little thing to himself, trying not to miss the whole picture. At some point, he saw himself from the side, a small black shadow, steeply soaring down, against the sun.
He spread his hands even wider, trying to hug the city to the deaf outskirts, giving himself to him, sacrificing himself and merging with him. The wind whistling in the ears merged with distant bird singing.
Time jerked once, the other stopped. And then, not reaching the sidewalk of some 15 meters, he began to slowly and somehow even inevitably climb up. There, where the sky has already become azure, with a white edging of the periy clouds. I had no time. There was nothing but endless serenity and peace.