Дмитрий Кимельфельд - Разговор о душе
текст песни
16
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Дмитрий Кимельфельд - Разговор о душе - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Мне было десять лет, когда впервые
Я ощутил в минуты роковые,
Что не по мне пришлась душа моя.
Она во мне никак не умещалась –
Она в слова и звуки воплощалась,
Или летала в дальние края.
И начало её двойное свойство
Во мне рождать глухое беспокойство,
Меж нами сеять смуту и вражду...
Она любила всё, что мне претило,
Она не признавала коллектива
И не желала привыкать к труду.
В семнадцать я решил: "Довольно, хватит!
Настал мой час – она за всё заплатит!"
И я зажал её в немых тисках.
Я днём бродил с ней, тих и беззаботен,
А по ночам таскал из подворотен
И распинал на глянцевых листках.
Моя любовь ей не пришлась по вкусу –
Она и в страсти праздновала труса,
Беря на душу самый тяжкий грех...
Я от друзей и женщин отрекался,
Я от бессильной злобы задыхался –
Она смеялась на глазах у всех.
А в двадцать пять моя душа пропала.
И путалась два года, с кем попало...
А я бледнел и даже клял Творца.
Потом пришла – забитая, худая
И простонала, как сова рыдая:
"Ужасный век, ужасные сердца!"
Я помню, к тридцати она смирилась.
С ней что-то непонятное творилось:
Моя душа поддакивала мне!
И вот тогда, поверив ей, как другу,
Я с ней пошёл по Дантовому кругу –
Да так и сгинул в адовом огне...
Теперь я уличил её в коварстве!
Но – поздно: я пою в подземном царстве
Среди безмолвных призрачных теней.
Я там прочёл на каменных скрижалях,
Что знанья скорбь людскую умножают,
И потому-то – души нас сильней.
Я ощутил в минуты роковые,
Что не по мне пришлась душа моя.
Она во мне никак не умещалась –
Она в слова и звуки воплощалась,
Или летала в дальние края.
И начало её двойное свойство
Во мне рождать глухое беспокойство,
Меж нами сеять смуту и вражду...
Она любила всё, что мне претило,
Она не признавала коллектива
И не желала привыкать к труду.
В семнадцать я решил: "Довольно, хватит!
Настал мой час – она за всё заплатит!"
И я зажал её в немых тисках.
Я днём бродил с ней, тих и беззаботен,
А по ночам таскал из подворотен
И распинал на глянцевых листках.
Моя любовь ей не пришлась по вкусу –
Она и в страсти праздновала труса,
Беря на душу самый тяжкий грех...
Я от друзей и женщин отрекался,
Я от бессильной злобы задыхался –
Она смеялась на глазах у всех.
А в двадцать пять моя душа пропала.
И путалась два года, с кем попало...
А я бледнел и даже клял Творца.
Потом пришла – забитая, худая
И простонала, как сова рыдая:
"Ужасный век, ужасные сердца!"
Я помню, к тридцати она смирилась.
С ней что-то непонятное творилось:
Моя душа поддакивала мне!
И вот тогда, поверив ей, как другу,
Я с ней пошёл по Дантовому кругу –
Да так и сгинул в адовом огне...
Теперь я уличил её в коварстве!
Но – поздно: я пою в подземном царстве
Среди безмолвных призрачных теней.
Я там прочёл на каменных скрижалях,
Что знанья скорбь людскую умножают,
И потому-то – души нас сильней.
I was ten years old when I first
I felt in fatal moments,
That my soul did not suit me.
She did not fit in me at all -
She embodied in words and sounds,
Or flew to distant lands.
And the beginning of her double property
In me give birth to dull anxiety,
Sow confusion and enmity between us...
She loved everything that disgusted me,
She did not recognize the collective
And she did not want to get used to work.
At seventeen, I decided, “Enough is enough!
My hour has come - she will pay for everything!
And I clamped her in a dumb vise.
I wandered with her during the day, quiet and carefree,
And at night he dragged from the gates
And crucified on glossy sheets.
She didn't like my love
She celebrated the coward in passion,
Taking on the soul the most serious sin ...
I renounced friends and women,
I was suffocating from impotent anger -
She laughed in front of everyone.
And at twenty-five my soul was gone.
And I got confused for two years with just anyone ...
And I turned pale and even cursed the Creator.
Then she came - downtrodden, thin
And moaned like an owl sobbing:
"Terrible age, terrible hearts!"
I remember that by thirty she resigned herself.
There was something weird going on with her.
My soul agreed with me!
And then, believing her as a friend,
I went with her along Dante's circle -
Yes, and perished in hellfire ...
Now I have convicted her of deceit!
But it's too late: I sing in the underworld
Among the silent ghostly shadows.
I read there on stone tablets,
That knowledge multiplies human sorrow,
And that is why our souls are stronger.
I felt in fatal moments,
That my soul did not suit me.
She did not fit in me at all -
She embodied in words and sounds,
Or flew to distant lands.
And the beginning of her double property
In me give birth to dull anxiety,
Sow confusion and enmity between us...
She loved everything that disgusted me,
She did not recognize the collective
And she did not want to get used to work.
At seventeen, I decided, “Enough is enough!
My hour has come - she will pay for everything!
And I clamped her in a dumb vise.
I wandered with her during the day, quiet and carefree,
And at night he dragged from the gates
And crucified on glossy sheets.
She didn't like my love
She celebrated the coward in passion,
Taking on the soul the most serious sin ...
I renounced friends and women,
I was suffocating from impotent anger -
She laughed in front of everyone.
And at twenty-five my soul was gone.
And I got confused for two years with just anyone ...
And I turned pale and even cursed the Creator.
Then she came - downtrodden, thin
And moaned like an owl sobbing:
"Terrible age, terrible hearts!"
I remember that by thirty she resigned herself.
There was something weird going on with her.
My soul agreed with me!
And then, believing her as a friend,
I went with her along Dante's circle -
Yes, and perished in hellfire ...
Now I have convicted her of deceit!
But it's too late: I sing in the underworld
Among the silent ghostly shadows.
I read there on stone tablets,
That knowledge multiplies human sorrow,
And that is why our souls are stronger.
Другие песни исполнителя: