Артем Эн - Забыть жизнь
текст песни
13
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Артем Эн - Забыть жизнь - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Шёл ливень. Даже гремел гром
В коммуналке свербили лампочки.
Барометр стучал, как вагон метро.
Кровля текла. Налило полведра почти.
Воздух был разряжен, как ружьё,
выстрелившее отсыревшим порохом.
Город был в засаде, окружён,
прикинувшись загнанным боровым.
Старики почёсывали бороды, куря.
Бабы бездумно молились, охали.
По коридору неубитая к обеду куря
клевала башмаки и огрызки обуви.
Намокшие романтики любились под
дождём или оббивали чёрные поребрики.
В почтовом ящике растекалось письмо
по человеку: по слову, по реплике.
Температура скакала. Стучало окно.
Пружины скрипели под женскими вскриками.
Где-то в глубине неё рвалось волокно,
и боль пела там отрывистым гиканьем.
Горб отца всё ворочался. Дочь как-никак.
А теперь хрипит женщиной, слышишь, за стенкою?
В голове треск от этого, как от коньяка:
Подавился б ты, старый, этими деньгами!
Не настало бы утро, не вышел бы день.
Не родилась бы дочь у такого вот сволочи.
Сыч домовый ворчал: быть беде, быть беде,
а беда уж случилась: свисают вниз онучи.
Он на утро ещё за столом говорил:
не кручинься, дурёха! забудется – свыкнется.
Перед смертью с верёвкой держал он пари,
что горб выгнется сам. Но он так и не выгнулся.
В комуналке шептались всю ночь на измор,
между тем за погоду ругая кикимору.
Кто-то смелый промок и принёс ей письмо.
Но прочесть невозможно ей строки любимого.
Нет, забыть эту жизнь. Непременно забыть.
Деньги бросить отцу, пусть в гробу перебесится.
Верить в Бога, молчать горе, может, любить,
сыну шить распашонку в ночи перед месяцем.
В коммуналке свербили лампочки.
Барометр стучал, как вагон метро.
Кровля текла. Налило полведра почти.
Воздух был разряжен, как ружьё,
выстрелившее отсыревшим порохом.
Город был в засаде, окружён,
прикинувшись загнанным боровым.
Старики почёсывали бороды, куря.
Бабы бездумно молились, охали.
По коридору неубитая к обеду куря
клевала башмаки и огрызки обуви.
Намокшие романтики любились под
дождём или оббивали чёрные поребрики.
В почтовом ящике растекалось письмо
по человеку: по слову, по реплике.
Температура скакала. Стучало окно.
Пружины скрипели под женскими вскриками.
Где-то в глубине неё рвалось волокно,
и боль пела там отрывистым гиканьем.
Горб отца всё ворочался. Дочь как-никак.
А теперь хрипит женщиной, слышишь, за стенкою?
В голове треск от этого, как от коньяка:
Подавился б ты, старый, этими деньгами!
Не настало бы утро, не вышел бы день.
Не родилась бы дочь у такого вот сволочи.
Сыч домовый ворчал: быть беде, быть беде,
а беда уж случилась: свисают вниз онучи.
Он на утро ещё за столом говорил:
не кручинься, дурёха! забудется – свыкнется.
Перед смертью с верёвкой держал он пари,
что горб выгнется сам. Но он так и не выгнулся.
В комуналке шептались всю ночь на измор,
между тем за погоду ругая кикимору.
Кто-то смелый промок и принёс ей письмо.
Но прочесть невозможно ей строки любимого.
Нет, забыть эту жизнь. Непременно забыть.
Деньги бросить отцу, пусть в гробу перебесится.
Верить в Бога, молчать горе, может, любить,
сыну шить распашонку в ночи перед месяцем.
There was a downpour. Even thunder thunder
In a communal apartment, light bulbs were cut off.
The barometer pounded like a carriage car.
The roof flowed. Poured half a bucket almost.
The air was discharged like a gun
Firing damp powder.
The city was ambushed, surrounded,
Preaching for the driven Borov.
The old people got beards, smoke.
The women thoughtlessly prayed, groaned.
In the corridor, the chicken is indispensable for dinner
I pecked shoes and shoes.
Wet romantics loved under
rain or broke through black cutters.
A letter spread in the mailbox
By man: by the way, by replica.
The temperature rode. The window knocked.
The springs creaked under female crumbs.
Somewhere in the depths of it, the fiber was torn,
And the pain sang there with a jerky gyst.
The hump of his father tossed everything. Daughter is like.
And now he wheezes a woman, do you hear, behind the wall?
In my head a crack from this, like from cognac:
You would have choked, old, with this money!
Morning would not have come, a day would not come out.
The daughter of such a bastard would not be born.
Sych brownie grumbled: to be trouble, to be trouble,
And the trouble happened: Onuchi hanging down.
He said at the table in the morning:
Do not twist, fool! Form - get used to it.
Before his death, he held a bet with a rope,
that the hump will bend itself. But he never arched.
In a jacket whispered all night on the highlight,
Meanwhile, scolding the weather for the weather.
Someone bold wet and brought her a letter.
But it is impossible to read the lines of her beloved.
No, forget this life. Be sure to forget.
Throw the money to the father, let him beg in the coffin.
Believe in God, keep silent grief, maybe love,
To sew a swing in the night before the month before the month.
In a communal apartment, light bulbs were cut off.
The barometer pounded like a carriage car.
The roof flowed. Poured half a bucket almost.
The air was discharged like a gun
Firing damp powder.
The city was ambushed, surrounded,
Preaching for the driven Borov.
The old people got beards, smoke.
The women thoughtlessly prayed, groaned.
In the corridor, the chicken is indispensable for dinner
I pecked shoes and shoes.
Wet romantics loved under
rain or broke through black cutters.
A letter spread in the mailbox
By man: by the way, by replica.
The temperature rode. The window knocked.
The springs creaked under female crumbs.
Somewhere in the depths of it, the fiber was torn,
And the pain sang there with a jerky gyst.
The hump of his father tossed everything. Daughter is like.
And now he wheezes a woman, do you hear, behind the wall?
In my head a crack from this, like from cognac:
You would have choked, old, with this money!
Morning would not have come, a day would not come out.
The daughter of such a bastard would not be born.
Sych brownie grumbled: to be trouble, to be trouble,
And the trouble happened: Onuchi hanging down.
He said at the table in the morning:
Do not twist, fool! Form - get used to it.
Before his death, he held a bet with a rope,
that the hump will bend itself. But he never arched.
In a jacket whispered all night on the highlight,
Meanwhile, scolding the weather for the weather.
Someone bold wet and brought her a letter.
But it is impossible to read the lines of her beloved.
No, forget this life. Be sure to forget.
Throw the money to the father, let him beg in the coffin.
Believe in God, keep silent grief, maybe love,
To sew a swing in the night before the month before the month.
Другие песни исполнителя: