Михаил Жванецкий - Как шутили в Одессе
текст песни
50
0 человек. считает текст песни верным
0 человек считают текст песни неверным
Михаил Жванецкий - Как шутили в Одессе - оригинальный текст песни, перевод, видео
- Текст
- Перевод
Группа людей со скорбными лицами и музыкальными инструментами. Впереди бригадир - дирижер. Звонок. Выходит жилец.
Бригадир (вежливо приподнимает шляпу): Ай-я-яй, мне уже говорили. Такое горе!
Жилец: Какое горе?
Бригадир: У вас похороны?
Жилец: Похороны?
Бригадир: Ришельевская шесть, квартира семь?
Жилец: Да.
Бригадир: Ну?
Жилец: Что?
Бригадир: Будем хоронить?
Жилец: Кого?
Бригадир: Что значит "кого"? Кто должен лучше знать, я или ты? Ну, не валяй дурака, выноси.
Жилец: Кого?
Бригадир: У меня люди. Оркестр. Пятнадцать человек живых людей. Они могут убить, зарезать любого, кто не вынесет сейчас же. Маня, прошу.
Толстая Маня, в носках и мужских ботинках, ударила в тарелки и посмотрела на часы.
Жилец: Минуточку, кто вас сюда прислал?
Бригадир: Откуда я знаю? Может быть, и ты. Что, я всех должен помнить?
Из коллектива вылетает разъяренный Тромбон.
Тромбон: Миша, тут будет что-нибудь, или мы разнесем эту халабуду вдребезги пополам. Я инвалид, вы же знаете.
Бригадир: Жора, не изводите себя. У людей большое горе, они хотят поторговаться. Назовите свою цену, поговорим как культурные люди. Вы же еще не слышали наше звучание.
Жилец: Я себе представляю.
Бригадир: Секундочку. Вы услышите наше звучание - вы снимете с себя последнюю рубаху. Эти люди чувствуют чужое горе, как свое собственное.
Жилец: Я прекрасно представляю.
Бригадир: Встаньте там и слушайте сюда. Тетя Маня, прошу сигнал на построение. Толстая Маня ударила в тарелки и посмотрела на часы.
Бригадир (прошелся кавалерийским шагом): Константин, застегнитесь, спрячьте свою нахальную татуировку с этими безграмотными выражениями. Вы все время пишете что-то новое. Если вы ее не выведете, я вас отстраню от работы. Федор Григорьевич, вы хоть и студент консерватории, возможно, вы даже культурнее нас - вы знаете ноты, но эта ковбойка вас унижает. У нас, слава Богу, есть работа - уличное движение растет. Мы только в июле проводили пятнадцать человек.
Теперь вы, Маня. Что вы там варите на обед, меня не интересует, но от вас каждый день пахнет жареной рыбой. Переходите на овощи или мы распрощаемся. Прошу печальный сигнал.
(Оркестр играет фантазию, в которой с трудом угадывается похоронный марш).
Жилец (аплодирует): Большое спасибо, достаточно. Но все это напрасно. Наверное, кто-то пошутил.
Бригадир: Может быть, но нас это не касается. Я пятнадцать человек снял с работы. Я не даю юноше закончить консерваторию. Мадам Зборовская бросила хозяйство на малолетнего бандита, чтоб он был здоров. Так вы хотите, чтоб я понимал шутки? Рассчитайтесь, потом посмеемся все вместе.
Из группы музыкантов вылетает разъяренный Тромбон.
Тромбон: Миша, что вы с ним цацкаетесь? Дадим по голове и отыграем свое, гори оно огнем!
Бригадир: Жора, не изводите себя. Вы же еще не отсидели за то дело, зачем вы опять нервничаете?
Жилец: Почем стоит похоронить?
Бригадир: С почестями?
Жилец: Да.
Бригадир: Не торопясь?
Жилец: Да.
Бригадир: По пятерке на лицо.
Жилец: А без покойника?
Бригадир: По трешке, хотя это унизительно.
Жилец: Хорошо, договорились. Играйте, только пойте:
в память Сигизмунд Лазаревича и сестру его из Кишинева.
(Музыканты по сигналу Мани начинают играть и петь:
"Безвременно, безвременно... На кого ты нас оставляешь? Ты туда, а мы - здесь. Мы здесь, а ты - туда". За кулисами крики, плач, кого-то понесли).
Бригадир (повеселел): Вот вам и покойничек! Жилец. Нет, это только что. Это мой сосед Сигизмунд Лазаревич. У него сегодня был день рождения.
Бригадир (вежливо приподнимает шляпу): Ай-я-яй, мне уже говорили. Такое горе!
Жилец: Какое горе?
Бригадир: У вас похороны?
Жилец: Похороны?
Бригадир: Ришельевская шесть, квартира семь?
Жилец: Да.
Бригадир: Ну?
Жилец: Что?
Бригадир: Будем хоронить?
Жилец: Кого?
Бригадир: Что значит "кого"? Кто должен лучше знать, я или ты? Ну, не валяй дурака, выноси.
Жилец: Кого?
Бригадир: У меня люди. Оркестр. Пятнадцать человек живых людей. Они могут убить, зарезать любого, кто не вынесет сейчас же. Маня, прошу.
Толстая Маня, в носках и мужских ботинках, ударила в тарелки и посмотрела на часы.
Жилец: Минуточку, кто вас сюда прислал?
Бригадир: Откуда я знаю? Может быть, и ты. Что, я всех должен помнить?
Из коллектива вылетает разъяренный Тромбон.
Тромбон: Миша, тут будет что-нибудь, или мы разнесем эту халабуду вдребезги пополам. Я инвалид, вы же знаете.
Бригадир: Жора, не изводите себя. У людей большое горе, они хотят поторговаться. Назовите свою цену, поговорим как культурные люди. Вы же еще не слышали наше звучание.
Жилец: Я себе представляю.
Бригадир: Секундочку. Вы услышите наше звучание - вы снимете с себя последнюю рубаху. Эти люди чувствуют чужое горе, как свое собственное.
Жилец: Я прекрасно представляю.
Бригадир: Встаньте там и слушайте сюда. Тетя Маня, прошу сигнал на построение. Толстая Маня ударила в тарелки и посмотрела на часы.
Бригадир (прошелся кавалерийским шагом): Константин, застегнитесь, спрячьте свою нахальную татуировку с этими безграмотными выражениями. Вы все время пишете что-то новое. Если вы ее не выведете, я вас отстраню от работы. Федор Григорьевич, вы хоть и студент консерватории, возможно, вы даже культурнее нас - вы знаете ноты, но эта ковбойка вас унижает. У нас, слава Богу, есть работа - уличное движение растет. Мы только в июле проводили пятнадцать человек.
Теперь вы, Маня. Что вы там варите на обед, меня не интересует, но от вас каждый день пахнет жареной рыбой. Переходите на овощи или мы распрощаемся. Прошу печальный сигнал.
(Оркестр играет фантазию, в которой с трудом угадывается похоронный марш).
Жилец (аплодирует): Большое спасибо, достаточно. Но все это напрасно. Наверное, кто-то пошутил.
Бригадир: Может быть, но нас это не касается. Я пятнадцать человек снял с работы. Я не даю юноше закончить консерваторию. Мадам Зборовская бросила хозяйство на малолетнего бандита, чтоб он был здоров. Так вы хотите, чтоб я понимал шутки? Рассчитайтесь, потом посмеемся все вместе.
Из группы музыкантов вылетает разъяренный Тромбон.
Тромбон: Миша, что вы с ним цацкаетесь? Дадим по голове и отыграем свое, гори оно огнем!
Бригадир: Жора, не изводите себя. Вы же еще не отсидели за то дело, зачем вы опять нервничаете?
Жилец: Почем стоит похоронить?
Бригадир: С почестями?
Жилец: Да.
Бригадир: Не торопясь?
Жилец: Да.
Бригадир: По пятерке на лицо.
Жилец: А без покойника?
Бригадир: По трешке, хотя это унизительно.
Жилец: Хорошо, договорились. Играйте, только пойте:
в память Сигизмунд Лазаревича и сестру его из Кишинева.
(Музыканты по сигналу Мани начинают играть и петь:
"Безвременно, безвременно... На кого ты нас оставляешь? Ты туда, а мы - здесь. Мы здесь, а ты - туда". За кулисами крики, плач, кого-то понесли).
Бригадир (повеселел): Вот вам и покойничек! Жилец. Нет, это только что. Это мой сосед Сигизмунд Лазаревич. У него сегодня был день рождения.
A group of people with mournful faces and musical instruments. Ahead Brigadier - conductor. Call. Arrives tenants.
Brigadier (politely lifts his hat): Ai-I-Yai, I already talked. So grief!
Luxury: What Mountain?
Brigadier: Do you have a funeral?
Village: funeral?
Brigadier: Richelevskaya Six, Apartment Seven?
Tenant: yes.
Brigadier: Well?
Zhiltsy: What?
Brigadier: Will we bury?
Village: who?
Brigadier: What does "whom" mean? Who should better know, I or you? Well, do not make a fool, take it out.
Village: Who?
Brigadier: I have people. Orchestra. Fifteen people of living people. They can kill, slaughter anyone who will not lead it right now. Manya, please.
Thick man, in socks and men's shoes, hit the plates and looked at the clock.
Zhiltsy: a minute, who sent you here?
Brigadier: How do I know from? Maybe you. What, I have to remember everyone?
From the team flies furious trombone.
Trombone: Misha, there will be anything, or we will smash this halabud to smire in half. I am disabled, you know.
Brigadier: Zhora, do not get yourself. People have a big grief, they want to bargain. Call your price, let's talk like cultural people. You have not heard our sound yet.
Village: I imagine.
Brigadier: Second. You will hear our sound - you will remove the last shirt. These people feel someone else's grief, like their own.
Village: I imagine perfectly.
Brigadier: Stand there and listen here. Aunt Manya, I ask the signal to build. Fat man hit the plates and looked at the clock.
Brigadier (walked by a cavalry step): Konstantin, fasten, hide your cheapent tattoo with these illiterate expressions. You all write something new. If you do not bring it, I take you away from work. Fedor Grigorievich, you, though a conservatory student, perhaps you are even culturally - you know the notes, but this cowboy will humiliate you. With us, thank God, there is work - the street movement grows. We only spent fifteen people in July.
Now you, mana. What you boil there for lunch, I'm not interested, but it smells with fried fish every day. Go to vegetables or we say goodbye. I ask the sad signal.
(The orchestra plays a fantasy in which the funeral march is safely guessed).
The tenant (applauds): Thank you very much, enough. But all this is in vain. Probably someone joked.
Brigadier: Maybe, but it does not concern us. I shot fifteen with work. I do not give young man to finish the conservatory. Madame Zborovskaya threw the economy on the young bandit, so that he was healthy. So you want me to understand the jokes? Calculate, then we laugh all together.
From the group of musicians crashed trombone.
Trombone: Misha, what do you kill with him? Let's give my head and play your own, burn it with fire!
Brigadier: Zhora, do not get yourself. You have not yet served for the fact, why are you nervous again?
Area: How much should it be buried?
Brigadier: With honors?
Tenant: yes.
Brigadier: not in a hurry?
Tenant: Yes.
Brigadier: Five on face.
Liberty: and without dead man?
Brigadier: Treshka, although it is humiliating.
Village: Good, agreed. Play, just sing:
In memory of Sigismund Lazarevich and his sister from Chisinau.
(Musicians on the mana signal begin to play and sing:
"Startless, untimely ... Who do you leave us? You are there, and we are here. We are here, and you are there." Behind the scenes of screams, crying someone suffered).
Brigadier (cheerful): Here you and the dead! Tenant. No, it's just that. This is my neighbor Sigismund Lazarevich. He had a birthday today.
Brigadier (politely lifts his hat): Ai-I-Yai, I already talked. So grief!
Luxury: What Mountain?
Brigadier: Do you have a funeral?
Village: funeral?
Brigadier: Richelevskaya Six, Apartment Seven?
Tenant: yes.
Brigadier: Well?
Zhiltsy: What?
Brigadier: Will we bury?
Village: who?
Brigadier: What does "whom" mean? Who should better know, I or you? Well, do not make a fool, take it out.
Village: Who?
Brigadier: I have people. Orchestra. Fifteen people of living people. They can kill, slaughter anyone who will not lead it right now. Manya, please.
Thick man, in socks and men's shoes, hit the plates and looked at the clock.
Zhiltsy: a minute, who sent you here?
Brigadier: How do I know from? Maybe you. What, I have to remember everyone?
From the team flies furious trombone.
Trombone: Misha, there will be anything, or we will smash this halabud to smire in half. I am disabled, you know.
Brigadier: Zhora, do not get yourself. People have a big grief, they want to bargain. Call your price, let's talk like cultural people. You have not heard our sound yet.
Village: I imagine.
Brigadier: Second. You will hear our sound - you will remove the last shirt. These people feel someone else's grief, like their own.
Village: I imagine perfectly.
Brigadier: Stand there and listen here. Aunt Manya, I ask the signal to build. Fat man hit the plates and looked at the clock.
Brigadier (walked by a cavalry step): Konstantin, fasten, hide your cheapent tattoo with these illiterate expressions. You all write something new. If you do not bring it, I take you away from work. Fedor Grigorievich, you, though a conservatory student, perhaps you are even culturally - you know the notes, but this cowboy will humiliate you. With us, thank God, there is work - the street movement grows. We only spent fifteen people in July.
Now you, mana. What you boil there for lunch, I'm not interested, but it smells with fried fish every day. Go to vegetables or we say goodbye. I ask the sad signal.
(The orchestra plays a fantasy in which the funeral march is safely guessed).
The tenant (applauds): Thank you very much, enough. But all this is in vain. Probably someone joked.
Brigadier: Maybe, but it does not concern us. I shot fifteen with work. I do not give young man to finish the conservatory. Madame Zborovskaya threw the economy on the young bandit, so that he was healthy. So you want me to understand the jokes? Calculate, then we laugh all together.
From the group of musicians crashed trombone.
Trombone: Misha, what do you kill with him? Let's give my head and play your own, burn it with fire!
Brigadier: Zhora, do not get yourself. You have not yet served for the fact, why are you nervous again?
Area: How much should it be buried?
Brigadier: With honors?
Tenant: yes.
Brigadier: not in a hurry?
Tenant: Yes.
Brigadier: Five on face.
Liberty: and without dead man?
Brigadier: Treshka, although it is humiliating.
Village: Good, agreed. Play, just sing:
In memory of Sigismund Lazarevich and his sister from Chisinau.
(Musicians on the mana signal begin to play and sing:
"Startless, untimely ... Who do you leave us? You are there, and we are here. We are here, and you are there." Behind the scenes of screams, crying someone suffered).
Brigadier (cheerful): Here you and the dead! Tenant. No, it's just that. This is my neighbor Sigismund Lazarevich. He had a birthday today.
Другие песни исполнителя: